Тревор тоже не был новичком в насилии. На шесть лет старше и уже неофициальный глава своей семьи. Он построил свою репутацию на безжалостности. Другой вид опасности.

Тони ухмыльнулся, искорка веселья пробилась сквозь его стоическую внешность. — Она здесь, потому что сама этого хочет. Никто ее не заставлял. И меньше всего — я.

Хватка Тревора усилилась, и руки Тони изогнулись в ответ. Напряжение между ними потрескивало, как натянутая проволока, и я видела, какая огромная сила воли потребовалась им обоим, чтобы не нанести удар первыми.

Люди начали отступать, но прежде чем ситуация успела обостриться еще больше, друг Тревора — владелец — встал между ними, разделяя их.

Тревор оттолкнул его, вероятно, все еще злясь на ситуацию.

— Неважно, — огрызнулась Кали, закатывая глаза, проходя мимо всех нас. — Я ухожу отсюда.

— Нет. — Тон Тревора не оставлял места для возражений. Он сделал шаг, преграждая ей путь к отступлению. — Ты идешь со мной, Наталья, и Зейн сзади. Ты. — Его пристальный взгляд метнулся к Тони, резкий и пренебрежительный. — Проваливай.

— Пошел ты, ублюдок, — огрызнулся Тони в ответ.

Кали повернулась к Тони, и выражение ее лица смягчилось, когда она подошла, чтобы обнять его. — Спасибо за помощь.

Руки Тони легко обвились вокруг нее, из-за его широкой фигуры она впервые за весь вечер казалась маленькой. — В любое время, — Пробормотал он, его голос был достаточно громким, чтобы я расслышала.

Кали отстранилась, ее глаза встретились с его взглядом с теплотой, которая казалась почти чужеродной в этой жестокой обстановке. — Увидимся завтра.

Тони кивнул и отступил назад, выражение его лица было опасным, когда он бросил на Тревора последний взгляд. Затем повернулся и пошел прочь, растворившись в людском море, как тень.

Друг Тревора, которого, как я только что узнала, звали Зейн, следил за Кали все это время, его пристальный взгляд сверлил ее затылок. Выражение его лица было тщательно непроницаемым, но под поверхностью что-то кипело. Гнев? Неодобрение? Я не могла сказать, но воздух вокруг него практически вибрировал от невысказанного напряжения.

Как только Тони скрылся из виду, он повернулся к Зейну. — Ты мне кое для чего нужен, — сказал он прямо, его голос был резким и деловым, хотя челюсти все еще были крепко сжаты.

Зейн ответил не сразу, его внимание было приковано к Кали, которая скрестила руки на груди и сердито посмотрела на своего брата. — Хорошо, — сказал он наконец, его тон был резким. — Мы поговорим наверху.

Рука Тревора снова легла на мое запястье, убедившись, что я не потеряюсь в толпе.

Когда мы направлялись к затемненному офису наверху, я оглянулась через плечо на Кали. Выражение ее лица было непроницаемым, но в ее глазах мелькнул огонек, когда она посмотрела на спину Зейна, который шел впереди.

Глава 35

Настоящее

На следующее утро я оказался в штаб-квартире Su Enterprises, сидя в большом конференц-зале со стеклянными стенами, из которого открывался вид на Сохо и Чайнатаун.

Стол был достаточно длинным, чтобы вместить дюжину человек с каждой стороны, но сегодня за ним сидели только четверо. На одном конце стола мой отец откинулся на спинку стула, излучая спокойную властность в своем идеально сшитом костюме. На противоположном конце стола чопорно сидел Сальваторе Моретти, его темные глаза сузились, как будто вся тяжесть комнаты зависела только от его пристального взгляда.

Воздух между ними был насыщен годами невысказанных обид и взаимных подозрений.

А потом мы с Натальей сидели по одну сторону стола, прямо посередине. Безмолвное утверждение.

Тот факт, что мы сидели вместе, не остался незамеченным. Это была слишком незначительная деталь, чтобы кто-либо из наших отцов мог прокомментировать ее открыто, но взгляды, которыми они обменялись, говорили о многом. Это было не из-за нас. Не совсем. Но это был хороший знак, намек на то, что, возможно, война не разлучит их семьи окончательно.

Ресурсы Зейна превосходили все, что я мог собрать в короткие сроки. Связи на черном рынке, транспортные декларации и списки клиентов — все тщательно отслеживалось, как будто он ждал, когда мы спросим.

Сначала цифровой след привел нас к оффшорному счету, связанному с нью-йоркской якудзой, но когда мы присмотрелись повнимательнее, оказалось, что кто-то пытался сделать так, чтобы это выглядело именно так. Кто-то, кто присутствовал на первоначальной встрече в пентхаусе Сальваторе в день рождения Натальи в начале этого года, и кто также имел доступ в офисы Династии в Сохо.

Я только что закончила вводить Сальваторе и моего отца в курс дела, и сказать, что атмосфера была напряженной, было бы преуменьшением.

Наталья пошевелилась рядом со мной, возвращая меня в настоящее. Она выглядела, как всегда, безупречно, ее карамельные волосы перекинуты через плечо, выражение лица непроницаемо.

— И почему я должен в это верить? — Спросил Сальваторе, в его голосе слышалось сомнение.

— Потому что на кону твоя империя, — резко ответила Наталья, ее тон был столь же ровным, сколь и резким.

Она не смотрела на меня, когда говорила это, но подтекст был ясен. Мы были в этом вместе. Нравилось нам это или нет.

В комнате было ощущение, что бомба вот-вот взорвется, каждое слово с обеих сторон — зажженная спичка, дерзнувшая поджечь ее.

Голос моего отца, спокойный, но резкий, как скальпель, прорезал воздух. — Если крыса получит контроль над твоими портами доставки, Сальваторе, вся наша цепочка поставок оборвется. Оружие, контрабандные товары, наличные — все это исчезнет.

Сальваторе откинулся на спинку стула, обдумывая весомость слов моего отца. Его темные глаза быстро скользнули по нам с Натальей, прежде чем снова остановиться на Ричарде.

Впервые между ними не было враждебности — просто осознание опасности, нависшей над обеими семьями.

— Это больше, чем любой из нас, — сказал я, окидывая взглядом стол. — Они бьют по нам не только из жадности. Они хотят покончить с Семьями.

Последовавшая за этим тишина была тяжелой, нарушаемой только слабым гулом кондиционера в здании.

Сальваторе резко кивнул в знак согласия, но его губы скривились в тонкой, невеселой улыбке. — Сотрудничество не означает доверия. Давайте внесем в это ясность.

Далее следовали правила. Обе семьи будут держать своих солдат отдельно, с четкими границами, проведенными для предотвращения любых случайных — или преднамеренных — диверсий. Наталья и я выступали бы в качестве посредников, улаживая коммуникацию, чтобы предотвратить ненужные трения.

— Если у нас есть крыса, никто другой не должен знать об этом, — сказал Сальваторе твердым голосом.

Мой отец кивнул.

— Мы с Тревором разберемся с этим.

Я не смог сдержать легкой ухмылки, тронувшей мои губы. У Натальи была манера командовать комнатой, когда она этого хотела, навык, который я не уверен, что запомнил.

— Этот союз закончится, когда мы разберемся с этим, — проворчал Сальваторе.

— Согласен. — Мой отец кивнул.

Условия были изложены, но воздух все еще гудел от напряжения. Это был не мир — это было временное перемирие, хрупкое и наполненное взаимным недоверием.

Но это было начало.

Когда встреча подошла к концу, я поймал взгляд Натальи.

Там что-то было, что-то невысказанное.

Понимание того, что мы собираемся решить это вместе.

Мой Ferrari все еще слегка урчал, остывая после поездки, даже после того, как двигатель заглох, эхом отражаясь от холодных бетонных стен подземного гаража. Я вышел, Зак последовал за мной со стороны пассажира, и мы направились к дверям, ведущим к лифтам.

— Ты не скажешь мне, почему я здесь? — В его тоне слышалась нотка нетерпения, которая была столь же знакомой, сколь и забавной. Он уже спрашивал по дороге, но и тогда я уклонился. Он ненавидел, когда я это делал.