— Н — но… Мама...

— А теперь мне нужно идти.

— Не оставляй меня, мама! Пожалуйста! — По моему лицу текли слезы. Я не понимала, что происходит. Она никогда не оставляла меня.

Когда она наклонилась, я подумала, что это для того, чтобы ударить меня.

Вместо этого я почувствовала, как ее руки обняли меня, согревая после суровой зимы. Мама никогда не обнимала меня. — Я вернусь за тобой, mia cara¹. Я обещаю. Просто подожди меня.

Один поцелуй в мою щеку.

Затем она отстранилась.

— Мама... — Моя грудь сотрясалась от рыданий.

— Я скоро вернусь! — Крикнула она мне в ответ, убегая по улице в норковой шубе, сапогах на высоком каблуке и с сигаретой в зубах. — Просто подожди!

И я ждала.

Пока мои руки не онемели от холода и снег не повалил сильнее.

Пока из коричневого здания не вышла пожилая леди и не попыталась затащить меня внутрь.

Пока я не рассказала ей, что сказала мама, и она долго ждала вместе со мной.

Пока не стемнело и каменные ступени здания не покрылись снегом.

Я ждала.

12 лет

Мои глаза медленно открылись. Было по-прежнему темно и мертвенно тихо, что означало, что все спали. Медленно сунув руку под подушку, я открыла свой секретный телефон, чтобы проверить время. Нам не разрешалось иметь здесь личные вещи, и у меня не было денег, но в прошлом году мне удалось украсть его.

Было немного после полуночи. Глубоко вздохнув, я собралась с духом, чтобы стянуть одеяло с головы. Я медленно посмотрела на кровать под своей, точно такую же, как четырнадцать других коек в коридоре. Но… она была пуста.

Мое дыхание стало неровным. Пальцы на телефоне дрожали.

Мой страх темноты усилился с тех пор, как меня перевели в большой зал. Осознание того, что рядом со мной были еще двадцать девять девушек, приносило мне утешение, позволяя нормально спать.

Однако я все еще боялась темноты. Я даже никогда не вставала посреди ночи, чтобы сходить в туалет. Неважно, насколько сильно я в этом нуждалась. Я держалась до тех пор, пока в окна не заглянуло солнце, и я поняла, что можно безопасно вылезти из постели и побежать по коридорам приюта.

Но еще больше я боялась потерять ее.

Меня охватило беспокойство, и я двинулась с места прежде, чем успела подумать. Спустившись вниз, я не остановилась, чтобы обуться; я выскользнула из комнаты и быстро, на цыпочках, пошла по темным коридорам, освещенным только лунным светом, проникающим через окна.

От скрипа, донесшегося из конца другого коридора, у меня кровь застыла в жилах. Но я пошла на звук, точно зная, кто это был.

Она услышала меня прежде, чем увидела.

Она замерла, повернувшись ко мне спиной, когда я молча подбежал к ней.

— Куда ты идешь? — Прошептала я в темноту.

Мария не ответила. И не смотрела на меня.

Мы познакомились в этом самом приюте три года назад, когда ее впервые перевели сюда из приемной семьи. Я была здесь уже почти десять лет, ждала. Но все, чего хотела Мария, — это убежать, подальше от этой жизни, от этого места, которое она называла адом.

Единственное хорошее в этой дыре — это ты, Наталья. Ты моя родственная сестра.

— Ты собиралась уйти, не попрощавшись?

Мария повернулась ко мне так быстро, что я подпрыгнула. Ее руки схватили меня за плечи. — Пойдем со мной. — В ее глазах было что-то дикое, что точно сказало мне, что она чувствовала; как дикий зверь в клетке. — Мы оба можем покинуть это место.

Я медленно покачала головой. — Ты же знаешь, я не могу этого...

— Да. Да, ты можешь. — В ее словах сквозило напряжение.

— Я не могу, Эм...

— Наталья...

— Мне нужно дождаться маму.

— Наталья.

— Она вернется за мной, Эм. Я знаю, что вернется.

Мария отстранилась, закрыв лицо руками. — Она не вернется, Наталья. Никто не вернется. Боже! Почему ты этого не видишь? У нас нет никого, кроме друг друга. Всем остальным на нас плевать!

Я почувствовала, как у меня горят глаза.

Мария никогда не повышала голос.

Когда она снова посмотрела на меня, лунный свет упал на ее глаза, и я заметила, какие они блестящие. Мария никогда не плакала; она никогда не спорила и не закатывала истерик. Она никогда не доставляла другим удовольствия знать, что ей больно. Она никогда не показывала, что ей не все равно; если только она не была со мной...

Она опустила голову. — Прости. Я не это имела в виду.

Я шмыгнула носом. — Нет, все в порядке. Ты сказала то, что думала.

— Мне нужно идти. — Она зашагала прочь, к пожарному выходу из здания.

— Эм...

— Увидимся, Нат.

Я побежала за ней и обняла ее, крепко прижимая к себе. — Пожалуйста… Не уходи.

Она не сделала ни малейшего движения, чтобы уйти, но и не для того, чтобы остаться.

— Ты моя лучшая подруга. — Я уткнулась лицом в ее толстовку, ища утешения, которое это обычно приносило мне. — И, возможно, это последний раз, когда я тебя вижу.

Мария повернулась ко мне лицом. — Это неправда...

К этому моменту слезы уже текли по моим щекам. — Ты уезжаешь. И я больше никогда тебя не увижу.

Она крепко зажмурила глаза, но это не остановило наших слез.

Мой голос прозвучал холодной, суровой правдой в темноте. — Почему все всегда бросают меня?

Ответа не последовало.

У Марии никогда никого не было. Даже в самом начале. Она знала, что это всего лишь карта, которую ей сдавали в жизни. Никакого прошлого. Никакой семьи. Никаких связей.

Но я? У меня были родители. Дом. Игрушки. Одежда. Моя собственная комната. До этого у меня была семья. До этого приюта у меня была жизнь, которую я едва могу вспомнить. У меня была мать.

— Почему я им не нужна? Почему они не взяли меня с собой? — Мой голос сорвался.

Мария крепко обняла меня, напоминая, что она моя единственная настоящая семья. Единственная сестра, которая мне когда-либо была нужна. Единственная настоящая любовь, которую я когда-либо испытывала.

— Пойдем со мной. — Она умоляла меня, ее слезы пропитали мою розовую пижаму.

— Я не могу. Просто... — Мой шепот был подобен скрежету ногтей по классной доске. — Останься.

— Я не могу.

Всего двух слов было достаточно, чтобы разорвать мое сердце надвое.

— Пожалуйста, останься. Ты нужна мне. Ты моя сестра. — Я запустила пальцы в ее толстовку. Молча умоляя ее не бросать меня. Я еще не готова отказаться от этого.

Тишина. Это врезалось в меня, лишая всякой надежды и оставляя ждать ее окончательного ответа.

— Хорошо.

— Спасибо тебе. — Я заплакала сильнее.

— Я никогда не оставлю тебя, Наталья. Я обещаю.

Мои руки держали ее так крепко, что я была уверена, что она сломается.

Рука Марии легла мне на затылок. — Мы — огненные близнецы, помнишь? Мы нужны друг другу, чтобы поддерживать наш огонь.

Настоящее

Я никогда не оставлю тебя, Наталья. Я обещаю.

Я уставилась на экран.

Три дня. Ответа нет.

Марии никогда не требовалось так много времени, чтобы перезвонить мне.

Должно быть, что-то было не так. Вероятно, мне следует отправиться в Бронкс…

Держа телефон перед носом, я только что врезалась в кого-то на улице. Конечно, кто, черт возьми, остановился посреди тротуара в Нью-Йорке?

До Рождества оставалось пять дней; все сходили с ума из-за покупок в последнюю минуту.

— Извините, — извинилась я, поднимая глаза.

Крупный мужчина в черном костюме уставился на меня сверху вниз сквозь темные очки. Мой взгляд переместился на его наушник, провод которого уходил за воротник его рубашки.

— Наталья Моретти?

— Я вас знаю?

Он не ответил; только посмотрел поверх моей головы и кивнул. Оглянувшись через плечо, я заметила, что к нам приближаются еще двое мужчин — все в черных костюмах и наушниках.