Конечно, это был он. Зачем еще ему знать дворецкого?

— Я думал, что выгнал тебя. — Глубокий, ровный голос Тревора обволакивал меня, как темный бархат.

— Ты пытался. — Мои слова прозвучали необычно хрипло. Я не похожа на саму себя.

Чем дольше мы смотрели друг на друга, тем медленнее билось мое сердце. Шум вокруг нас стих, и все, кроме него, расплылось.

Его глаза — черные и неумолимые — смотрели прямо мне в душу, испытывая.

И меня осенило.

О, Боже мой. Я назвала Тревора Су мудаком.

— Ты опоздал. — Я повернула голову и увидела Майю. Его мать отругала его, встав между нами, чтобы поправить его костюм. — И эта рубашка не подходит...

Взгляд Тревора метнул ледяные кинжалы в мою сторону поверх головы Майи. Теперь его чрезмерная реакция на то, что я испортила его рубашку, приобрела немного больше смысла. Родители-перфекционисты: зачет.

Мне почти стало плохо.

— Ты видишь, с чем мне приходится иметь дело, Наталья, дорогая? — Майя повернулась ко мне, все еще указывая на предположительно неподходящую рубашку своего сына. — Что ты думаешь?

Я бы не заметила ничего плохого, если бы она не заговорила об этом.

Вздохнув, я разочарованно оглядела его, прежде чем посмотреть ему прямо в глаза. — Просто катастрофа.

— Я так и знала! — Майя фыркнула, уходя.

Я не сводила глаз с Тревора.

И если бы взгляды могли убивать, я бы захлебнулась своей кровью.

У меня было плохое предчувствие насчет этой девушки.

Но я не мог понять, что именно было в ней такого.

Меня никогда не называли по имени — особенно девчонка в украденном платье и с плохими манерами.

Наша первая встреча оставила не самое лучшее впечатление, хотя дело не в этом.

Теперь ее присутствие отталкивало меня еще больше.

Она не улыбалась. Ее карие глаза были слишком мягкими. Ее аура была слишком теплой. Ее улыбка была слишком милой.

Хотя в ней была некая навязчиво прекрасная трагедия, ей не хватало того, что было у всех остальных в этой комнате: крови на руках.

Что ж. Судя по тому, как проходит сегодняшний вечер, это ненадолго.

Она пробыла на приеме не больше часа, а на ее спине уже была мишень.

Я не знал, кто она такая и чего хочет. Хотя я подозревал, что она была просто еще одной фальшивой подругой Кали, стремящейся к богатству и подняться по социальной лестнице.

Так продолжалось до тех пор, пока мы не сели за наш столик.

И весь ад разразился, когда мой отец поделился своим небольшим осознанием того, что Наталья и Сальваторе Моретти — Дон одной из пяти Нью — Йоркских семей — носили одну и ту же фамилию.

Все сочли это совпадение забавным.

Только не я.

Мисс Украденное Платье, похоже, тоже, и она даже не знала, что Сальваторе был мафиози. Хотя она вежливо, немного неловко улыбнулась. Как и подобает идеальной гостье.

Поэтому, естественно… Я подумал, что возьму это на себя и буду идеальным хозяином.

Я встал и предложил воображаемой принцессе руку. — Могу я пригласить тебя на танец?

Наталья посмотрела на меня как на клинического сумасшедшего.

Я заставил себя согнать ухмылку с губ. Думаю, она была умнее, чем пыталась показать.

— О, да! — Через стол донесся взволнованный голос моей матери. — Это было бы чудесно.

— Наталья отлично танцует, — подлила масла в огонь Кали, в ее голосе прозвучали намеки. Единственная причина, которую я смог придумать, заключалась в том, что у нее была в стельку пьяна.

— Не вальс...

— Я научу тебя. Это просто. — На этот раз я не смог скрыть ухмылку. Наталья посмотрела на меня так, словно хотела научить, как зажать член в дверце машины.

Она метнула в меня еще один кинжал глазами, прежде чем встать и направиться к танцполу, игнорируя мою протянутую руку.

Я последовал за ней, не обращая внимания на свирепый взгляд, когда взял ее за руку. Одним быстрым движением я положил ладонь ей на поясницу и притянул к себе. У нее вырвался еле слышный вздох, и еще одна невольная ухмылка появилась на моих губах.

Разве она не знала, что никогда не следует раскрывать свои карты в присутствии волка?

Она боялась меня. Как и любой другой боялся бы после того, как пролил на меня свой напиток и назвал мудаком.

Думаю, что мне следует научить ее еще кое-чему о само исполняющихся пророчествах.

— Украла или одолжила?

Большие карие глаза Натальи сузились, глядя на меня. — Что?

— Твое платье.

Ответа нет.

— На этот раз без дерзких ответов?

Проведя языком по зубам и надув свои розовые, глянцевые губки, Наталья отвернула голову в сторону, игнорируя меня. Снова.

Этот поступок был мелким, бессмысленным и целенаправленно злобным. Это, черт возьми, не злило меня так сильно, как сейчас.

— Должен сказать, я удивлен. По сравнению с тем, как ты обращалась ко мне ранее. — Когда она наконец смотрит на меня, я изображаю задумчивую гримасу. — Невоспитанная свинья, верно?

— Только не говори мне, что ты из тех парней, которые принимают все близко к сердцу.

— Нет. Но я один из тех парней, которые верят в то, что нужно поквитаться, — беспечно ответил я, и ее спина еще больше напряглась от моего прикосновения. Наклонившись, я говорю ей на ухо — то, что, должно быть, выглядело несколько романтично, было совсем не так. — Я не знаю, что заставило тебя прийти сюда сегодня вечером, но тебе здесь не место. Ты плохо влияешь на мою сестру. Ты явно сдаешь экзамен не с отличием, а ей нужна дисциплина, а не бунтарство. — Я отстранился, чтобы окончательно донести свои слова. — Держись подальше от Кали. Держись подальше от моей семьи. Поняла?

Наталья уставилась на меня в ответ с выражением, столь же эмоциональным, как камень. — Поняла.

Бронкс, Нью-Йорк

4 года

Ее рука была холодной, отчего по моему телу пробежали мурашки. Я не знаю, куда мы направляемся, но мы спешили, бежали. Я спотыкалась, пытаясь не отставать, но ее хватка была крепкой, как сталь.

Было раннее утро, и люди спешили на работу. Однажды я спросила ее, почему у нее нет работы, но получила пощечину за то, что лезу не в свое дело. Улица была оживленной, а я была такой маленькой, что все, что я могла видеть, это колени и туфли. Серые брюки от костюма, черные юбки, колготки.

Когда я посмотрела вверх, через небольшое пространство между головами людей, мне на нос упала снежинка.

Мы резко остановились, и я врезалась ей в ноги.

— Смотри, куда идешь, — Прошипела она.

— Прости, мама. — Я посмотрела на большое здание из коричневого камня. Мы были уже не на главной улице, а в переулке. — Где мы...

Резкий удар по щеке заставил меня замолчать.

— Что я говорила насчет того, чтобы задавать вопросы?

Я всегда задавала слишком много вопросов.

Она встряхнула меня так сильно, что я прикусила язык. — Скажи мне. Что я говорила?

— Не задавай вопросов, — пробормотала я со слезами на глазах.

— Совершенно верно. — Отстранившись, она сунула руку в карман и вытащила пачку сигарет. После того, как она попыталась включить зажигалку на ветру, вокруг ее лица образовалось облачко. — А теперь слушай. Мне нужно кое-что сделать. Ты останешься здесь.

Я нахмурилась. Она никогда не оставляла меня одну. Она водила меня повсюду — в бары, дома других людей, в салон красоты.

Что-то не так. Я чувствую это.

Я знала, что не следует задавать вопросов, но не могла остановиться. — Когда ты вернешься?

Она долго молчала, только попыхивала сигаретой. — Я не знаю.

— Ты вернешься до наступления темноты?

Я ненавижу темноту.

Докурив сигарету, она прикурила другую. Ее руки дрожали сильнее обычного, когда я увидела ее налитые кровью глаза. — Я не знаю.