После воспроизведения записи я перешёл к следующему этапу допроса.

— Синди, несколько минут назад вы упомянули, что, когда вы с Роберто поженились, он водил вас в тир учиться стрелять. Расскажите суду об этом поподробнее.

— О чём именно?

— Например, сколько раз вы ходили в тир?

— Два или три раза. Это было до рождения сына. После его рождения я не хотела иметь оружие и стрелять.

— Но тогда, до рождения сына, оружие всё-таки было?

— Нет, это было его оружие. Только его.

— Сколько стволов у него было?

— Не уверена. Около пяти.

— И всё это он купил?

— Нет. Он говорил, что часть отобрал у людей. У плохих людей. Если находили оружие, забирали. Иногда оставляли себе.

— Кто это «они», Синди?

— Его подразделение. Это было…

Моррис возразил, но на долю секунды опоздал. Слова уже прозвучали. Он попросил вычеркнуть из протокола как «слухи» всё, что касалось подразделения, а также последующую историю — как основанную на словах уже умершего человека. Судья удовлетворила возражение, не дав мне возразить. Но это было не так страшно. Все, кто находился в зале, включая — и это главное — судью, знали, кто такие «они»: другие члены спецподразделения, где служил Роберто.

— Хорошо, — сказал я. — Синди, расскажите нам о занятиях на стрельбище, которые вы проходили с тогдашним мужем.

— Ну, — начала она, — он учил меня разбирать и собирать оружие, учил стойке, как целиться. А потом мы стреляли по мишеням.

— Вы помните стойку, которой он вас учил?

— Да.

— Как она называлась?

— О, я думала, вы спрашиваете, помню ли я её саму. А как называлась, не помню.

— То есть вы могли бы её продемонстрировать, если суд согласится?

— Ну… да.

Я попросил суд разрешить Люсинде покинуть место свидетеля и продемонстрировать стойку для стрельбы, которой её учил муж. Моррис возразил, заявив, что подобная демонстрация впустую тратит время суда, поскольку якобы не имеет отношения к убийству Роберто.

— Ваша честь, — сказал я, — я намерен доказать, что Люсинда Санс не стреляла в своего бывшего мужа. Эта демонстрация — одна из точек, которые будут связаны по ходу дела.

— Я разрешаю, — сказала Коэльо. — Но я потребую, чтобы вы выполнили обещание и связали все точки. Продолжайте.

— Благодарю, Ваша честь. Синди, покажите, чему вас учил ваш муж.

Люсинда спустилась в колодец — открытое пространство перед судейским столом. Она расставила ноги примерно на шестьдесят сантиметров, обеспечивая устойчивость, и вытянула руки прямо вперёд, на уровне плеч. Левой рукой поддерживала правую, а указательный палец был протянут, как ствол пистолета.

— Вот так, — сказала она.

— Спасибо, — сказал я. — Можете вернуться на место свидетеля.

Пока Люсинда возвращалась, я взял на столе папку и попросил разрешения предъявить свидетелю две фотографии. Я передал копии Моррису — хотя он уже получил их на этапе раскрытия материалов — и судье. Это были те самые снимки, что когда-то использовали против Люсинды: на них она запечатлена на стрельбище, с пистолетом в руках, в той же позе, которую только что продемонстрировала.

— Мистер Холлер, меня это беспокоит, — сказала судья, разглядывая фотографии. — Вы предлагаете приобщить две фотографии, которые, по сути, доказывают, что ваша клиентка имела доступ к оружию и умела с ним обращаться. Вы уверены, что это благоразумно?

— Это одна из точек, Ваша честь, — ответил я. — И суд вскоре увидит, что эти снимки скорее оправдывают мою клиентку, чем обвиняют.

— Хорошо, — сказала Коэльо. — Это ваше дело.

Я отнёс третий комплект фотографий к месту свидетеля и положил перед Люсиндой.

— Люсинда, можете ли вы сказать, когда и где сделаны эти две фотографии? — спросил я.

— Не знаю точной даты, — ответила она. — Но это было в то время, когда Робби учил меня стрелять. Это тир в Сэнд-Каньоне, куда мы ходили.

— Сэнд-Каньон — это в Долине Антилоп?

— Кажется, это в долине Санта-Кларита.

— Но поблизости?

— Да, недалеко.

— Хорошо. Кто мужчина рядом с вами на второй фотографии?

— Это Робби.

— Ваш тогдашний муж?

— Да.

— Кто сделал этот снимок?

— Один из его друзей по подразделению. Он там же учил стрелять свою жену.

— Вы помните его имя?

— Кит Митчелл.

— Понятно. А пистолет, который вы держите на фотографиях, где он сейчас?

— Не знаю.

— Когда вы развелись, Роберто оставил вам хоть какое-нибудь оружие?

— Нет, ничего. Я не хотела, чтобы дома было оружие. Не при моём сыне.

Я кивнул, словно этот ответ имел особое значение, и перевёл взгляд в блокнот, где были помечены предполагаемые вопросы. Ручкой поставил маленькую галочку напротив каждого, который уже задал.

— Ладно, — сказал я. — Вернёмся к вечеру смерти вашего бывшего мужа. Что произошло после того, как вы открыли дверь помощнику шерифа и увидели тело Роберто на лужайке? Он лежал лицом вниз или вверх?

— Лицом вниз, — ответила Люсинда.

— Что дальше с вами произошло?

— Они схватили меня и сына и посадили на заднее сиденье патрульной машины.

— И как долго вы там пробыли?

— Э… казалось, долго. Но потом меня забрали и пересадили в другую машину, без опознавательных знаков.

— В итоге вас привезли в отделение в Долине Антилоп и допросили?

— Да.

— Перед этим у вас запросили согласие на проверку рук и одежды на следы пороха?

— Да. Меня попросили выйти из машины и провели тест.

— Вас обработали тампоном с поролоновым диском?

— Да.

— Кто проводил этот тест?

— Помощник шерифа. Женщина.

— И вот однажды мой следователь, Гарри Босх, навестил вас в тюрьме в Чино и показал вам несколько фотографий?

— Да.

— Он хотел узнать, сможете ли вы опознать женщину-помощника, которая брала у вас мазок. Так?

— Да.

— Он показал вам шесть разных фотографий?

— Да.

— Вы выбрали одну из них и опознали человека, который проводил тест?

— Да.

Я предъявил Моррису и судье копии фотографии Стефани Сэнгер из фотоподборки Босха. Мы быстро получили разрешение приобщить снимок как вещественное доказательство № 2 истца и показать его свидетелю.

— Это та женщина, которую вы опознали как помощника шерифа, проводившую тест на следы пороха? — спросил я.

— Да, это она, — сказала Люсинда.

— Вы её знали раньше?

— Нет.

— Вы не знали, что она служила в одном подразделении с вашим мужем?

— Нет, не знала. Но она сказала мне, что работала с Робби.

— Она выглядела расстроенной из-за его смерти?

— Она была спокойна. Профессиональна.

Я кивнул. Всё нужное для протокола было сказано. Большая часть этого пригодится на последующих этапах. Я был доволен. Оставалось надеяться, что Люсинда выдержит перекрёстный допрос. Если она его переживёт, у нас будут серьёзные шансы.

— У меня нет больше вопросов, — сказал я. — Но оставляю за собой право вновь вызвать свидетеля.

— Хорошо, мистер Холлер, — сказала судья. — Мистер Моррис, желаете сделать перерыв, прежде чем начать перекрёстный допрос?

Моррис поднялся.

— Государство согласно на короткий перерыв, Ваша честь, — сказал он. — Но у меня всего два вопроса к этому свидетелю, и на них можно ответить только «да» или «нет». Возможно, имеет смысл сделать перерыв уже после того, как свидетель будет отпущен.

— Хорошо, мистер Моррис, — сказала Коэльо. — Продолжайте.

Моему удивлению не было предела. Моррис оказался либо куда более проницательным, чем я предполагал, либо, наоборот, совершенно некомпетентным. Раньше я никогда не видел его в действии. Обычно в команду генерального прокурора попадали лучшие специалисты, для которых подобные слушания были формальностью. Однако, учитывая его прошлые заявления и склонность оспаривать мои действия, называя их "недобросовестным раскрытием", было ясно, что он не из тех, кто действует по накатанной. Поэтому его решение задать всего два вопроса вызвало у меня подозрение. Возможно, он осознал, что не сможет опровергнуть показания Люсинды, поскольку она говорила правду.