— Финн, – ее голос звучит приглушенно.

— Тебе нравятся?

— Конечно! Они великолепны. Но я не могу принять такой подарок, – сокрушается она, кладя коробочку на мраморную раковину. — Ты уже купил мне это платье, а теперь еще и серьги. Это слишком.

Я сокращаю расстояние между нами и поднимаю ее подбородок костяшками пальцев.

— Нет, не слишком. Для тебя ничего не может быть слишком. Эти камни стали нечто прекрасными под давлением – совсем как ты. Ты расцветаешь, даже когда весь мир против тебя. Они идеально тебе подходят. Сделай это для меня, пожалуйста. Прими их. Носи, если захочешь. Мне бы очень этого хотелось.

— Почему? – допытывается она, сдвинув брови в смеси подозрения и любопытства.

— Потому что я хочу, чтобы каждый раз, глядя в зеркало, ты видела там и частичку меня, – признаюсь я, чувствуя, как разгорается лицо от этой откровенности.

— Я и так всегда тебя вижу, Финн. Даже с закрытыми глазами, – тихо отвечает она, беря мою руку и нежно целуя ладонь.

— Правда? – заикаюсь я, чувствуя, как глупое сердце совершает кульбиты в груди.

— Да, дурачок. Правда, – смеется она. — Я надену их сегодня, раз для тебя это так важно.

— Для меня важна только ты.

Легкий румянец заливает ее щеки, и мне стоит неимоверных усилий не схватить ее и не поцеловать так, как мне хочется. Стоун снова берет бархатную коробочку и вкладывает ее мне в руку.

— Поможешь надеть? Похоже, тебе не помешает отвлечься, – шутит она, бросая взгляд на мой возбужденный член.

Я пытаюсь пристроить его поудобнее, но он недоволен. Ему хочется поиграть, пока за дверью толпятся пятьсот гостей. Разум твердит, что быстрый секс сейчас – не лучшая идея, но мой друг ниже пояса с ним не согласен.

Я аккуратно достаю серьги из коробочки и вдеваю их в ее уши. К счастью, сегодня Стоун оставила их без привычных украшений – даже пирсинг на брови куда-то пропал.

Внезапно мои губы складываются в недовольную гримасу, и она, почувствовав мое беспокойство, спрашивает:

— Что-то не так?

— Ты же знаешь, что не должна меняться ради меня? Я никогда бы не попросил тебя об этом.

— Господи, квотербек, что на этот раз творится в твоей неспокойной голове? – смеется она, притворно стуча костяшками по моему виску.

— Ты сегодня прекрасна, Стоун. Но я не хочу, чтобы ты думала, будто мне нужна именно такая версия тебя. Настоящая Стоун Беннетт идеальна такая, какая есть.

Она закатывает глаза и поворачивается к зеркалу – блеск ее изумрудных глаз затмевает даже бриллианты в ушах.

— Это всего лишь платье, красавчик. Я все та же девчонка, независимо от того, что на мне надето. Не загоняйся.

— Вечная негодница, – смеюсь я, чувствуя, как уходит напряжение.

Я встаю сзади, обнимаю ее за талию, и мы вместе любуемся нашим отражением, пока она рассматривает подарок. Глядя на нас, я понимаю одну простую вещь – мы словно две стороны одной монеты. Какими бы разными ни были, мы идеально подходим друг другу.

Я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее в шею, и аромат ее духов сводит меня с ума. Как только мои губы касаются кожи, по ее плечам пробегают мурашки. Одна моя рука мягко лежит на ее животе, другая медленно сжимает округлость ягодицы, и мой возбужденный член напоминает о себе, протестуя против вынужденного воздержания.

— Я знаю этот взгляд, красавчик. Даже не думай, – грозится Стоун моему отражению, которое не в силах оторвать от нее глаз.

— Я не собираюсь тебя трахать, – хриплю я, проводя твердым членом между ее ягодиц.

— Я слышу, что ты говоришь, но твое тело говорит совсем другое, – шепчет она, и чертова девчонка слегка наклоняется к раковине, сильнее прижимаясь задницей к моему члену, чтобы подразнить меня еще больше.

— Судя по реакции твоего тела, не могу сказать, что твое ведет себя иначе, – парирую я.

— Моя киска настоящая шлюшка, когда дело касается тебя, красавчик. Ты уже должен был это понять, – мурлычет она, ее глаза уже полуприкрыты, а рука тянется к моей голове, приглашая продолжать рассыпать нежные поцелуи по ее шее.

— Неужели? Она уже намокала для меня, Стоун?

— Есть только один способ узнать это, – дразнит она, подмигивая с озорной усмешкой.

— Я думал, ты сказала, что секса не будет?

— Так и есть, но это не значит, что я не могу тебя подразнить, – она тихо хихикает.

— Негодница, – рычу я, шлепая по соблазнительной округлости и резко разворачивая ее так, что она врезается в мою грудь. — Позже тебе придется за это заплатить.

— Тогда тебе повезло, красавчик, ведь я всегда плачу по счетам, – парирует она, обхватывая мою напряженную плоть своей нежной ладонью.

— Сейчас я собираюсь поцеловать тебя, Стоун. Просто поцеловать, а затем познакомлю тебя со своей семьей и друзьями. И когда все это дерьмо закончится, твоя задница будет моей, – клянусь я, сжимая ее ягодницы, от чего ее упругие груди прижимаются к моей груди.

— Посмотрим, – ухмыляется она, вставая на цыпочки и обвивая мою шею руками, чтобы подарить поцелуй, который заставляет нас забыть обо всем на добрых десять минут.

Будь моя воля – мы бы никогда отсюда не вышли.

Финн

— Мама, это моя девушка, Стоун Беннетт. Стоун, это моя мама, Шарлин Уокер, – с гордостью представляю я их, широко улыбаясь обеим.

— Очень приятно, миссис Уокер, – уверенно добавляет Стоун, протягивая руку моей матери.

В глазах мамы вспыхивают искорки, пока она оценивает бесстрашную негодницу рядом со мной, и когда она одобрительно улыбается, моя грудь наполняется теплом.

— Милая, не стоит церемониться, – напевает мама, обнимая Стоун.

Я притворно кашляю, сдерживая смех, пока мама сжимает ее чуть крепче, чем следует. Стоун бросает мне взгляд "спаси меня", явно не привыкшая к такой фамильярной нежности.

К счастью, мама наконец ослабляет хватку, но лишь для того, чтобы продолжить изучать каждую черточку лица Стоун.

— Финн не говорил мне, что ты такая красавица. Хотя чему удивляться – у моего сына безупречный вкус. Но мне жаль, что он так скрытен. Я почти ничего о тебе не знаю.

Стоун сохраняет невозмутимое выражение лица, но я знаю, что под этой холодной маской она чувствует себя чертовски неловко из-за маминого пристального взгляда.

— У вас еще будет время познакомиться поближе, мам.

— Правда? Значит, ты приведешь Стоун на следующий семейный ужин в воскресенье? – в ее голосе звенит надежда, а голубые глаза расширяются.

Не успеваю я ответить, как Стоун вмешивается:

— К сожалению, по воскресеньям я работаю.

— Правда? И где же?

— В "Большом Джиме". Это байкерский бар в Саутсайде, – невозмутимо поясняет она.

Не будь я ее парнем, мог бы подумать, что Стоун нарочно подкинула эту информацию, чтобы посмотреть на реакцию моей матери. Хотя, черт возьми, кого я обманываю? Она определенно ее проверяет.

Но Стоун не знает мою маму. Удивить Шарлин Уокер чем-либо – задача не из легких. Она выросла в семидесятых и вырастила троих сыновей, черт возьми. Ее уже ничем не удивишь. Легкая улыбка на ее губах и лукавый блеск в глазах, когда она берет Стоун за руку, говорят сами за себя.

— Что ж, тогда просто устроим семейный бранч. Я хочу познакомиться с девушкой, которая свела моего Финна с ума.

Стоун лишь кивает, осторожно высвобождая руку из маминых ладоней, чтобы схватить мою.

Я слегка сжимаю ее пальцы, молча давая понять, что не стоит нервничать. Но когда мама вдруг зовет отца, я и сам начинаю волноваться. С каждым его шагом в нашу сторону мое беспокойство возрастает. Я знаю этот его неодобрительный взгляд – такой же, как когда мой пас неточен или я пропускаю захват. Взгляд, говорящий, что ничто в этой встрече ему не понравится. Даже близко.

— Хэнк, дорогой. Это Стоун Беннетт, девушка Финна. Разве она не прелестна?

— Весьма, – бурчит он, бегло окинув Стоун взглядом, затем заглядывает за плечо мамы.