Следующие несколько минут проходят как в тумане. Из-за закрытой двери Клейтона доносятся голоса. Телефон звонит дважды. Служба доставки привезла посылку. А я все это время сижу как глупая школьница, чувствуя жар, струящийся по шее, груди, животу и всему, что находится ниже, и смотрю в экран компьютера, читая страницу Дерека Киннарда в Википедии. У этого придурка есть своя страница в Википедии.
Тридцать семь лет. Предприниматель. Жены нет. Детей нет. Два брата, один из которых умер.
Умер? Ну, черт.
Пролистываю личную информацию и открываю один из многочисленных рекламных роликов на YouTube. Покупайте нас сегодня. Покупайте нас завтра. Покупайте Kinnard Nissan, и вам больше не придется тратиться.
— Он определенно знает, как играть на публику, — шепотом произношу я. Сшитый на заказ костюм. Дорогие туфли. Безупречно уложенные волосы. Улыбка, от которой плавятся трусики и которая может заставить даже монашку передумать. Он объявляет о грандиозном мероприятии в огромном шатре с пятью моделями стоимостью до 20 000 долларов и отсутствием процентов на срок до шести лет.
Какой игрок! Как и говорила мама, еще один мошенник.
Выключаю видео и открываю упаковку с канцелярскими принадлежностями, я вся на нервах. Боже мой, как давно я не испытывала такого влечения и любопытства к мужчине. Это нелогично. Дерьмо, да это просто абсурд. Красивые адвокаты в сшитых на заказ костюмах и итальянских кожаных лоферах приходят и уходят почти ежедневно. Мускулистые полицейские с выпирающими грудными мышцами из-под рубашек, а также элегантно одетые следователи и богатые ювелиры проходят здесь не реже раза в месяц. От большинства из них, как я убедилась на собственном горьком опыте, меня тошнит.
Знаем. Проходили.
Взять хотя бы Кевина Миллера, известного адвоката по уголовным делам, который работает двумя этажами выше. Я почувствовала влечение к нему, как только увидела его дорогой, приталенный костюм и темные волосы длиной до плеч, собранные в хвост. К сожалению, этот мужчина воплощение всего, чего я не выношу. Нечестный. Опьяненный властью. Еще один сторонник того, что женщины пришли на эту землю, чтобы служить мужчинам. Однажды он сказал мне, что гарантирует, что моя карьера взлетит до небес, если я буду вести себя так, как ему нравится.
Вот. Еще. Блядь.
Громкие обещания, внешность кинозвезды и солидный банковский счет Кевина даже близко не в моем вкусе. Даже впечатляющей выпуклости между его ног было недостаточно, чтобы заставить меня вернуться за добавкой.
До сих пор Кери называет меня сумасшедшей за то, что я порвала те недолгие отношения.
Но я в ответ по-прежнему говорю ей, что живу в сумасшедшем доме с десяти лет.
Выйдя из системы, включаю переадресацию на телефонах, собираю сумочку и ухожу. Вместо того чтобы ждать, пока древний лифт поднимется наверх, выбираю лестницу. Шесть часов, а занятия по кикбоксингу в клубном доме еще не скоро.
У меня внезапно появляется чертова уйма энергии, которую нужно выплеснуть.
Сев в машину, звоню сестре и попадаю на голосовую почту. По спине все еще разливается жар, а тонкие волоски на шее встают дыбом, когда слушаю ее нелепое сообщение: Привет. Это Кери. Скорее всего, я свободна. Скорее всего, я избегаю того, кто мне не нравится. Если вы оставили сообщение и вам не перезвонили, скорее всего, вы и есть этот кто-то. Пока.
Кери юмористка, что обычно забавляет меня. Но сегодня не очень.
— Помнишь, я рассказывала тебе о горячем баскетболисте с гигантскими ступнями, ставшем адвокатом? Пресвятая Богородица, Богиня, Акита или как там еще. Сейчас я даже не могу вспомнить, как выглядит этот человек. Позвони мне.
Птичье щебетание разносится по квартире, а у меня в висках пульсирует боль от напряжения, пока Кери говорит со скоростью миллион миль в час. Глупый какаду как будто чувствует мое настроение, держась на расстоянии и не высовываясь из клетки.
Сегодняшняя почта лежит передо мной на стеклянном столике, мое внимание привлекает желтый конверт сверху. На нем почтовый штемпель Nissan Financial, но, скорее всего, это просто спам с просьбой продлить гарантию на шины или еще какое-нибудь слишком дорогое дерьмо.
Еще один способ выманить у людей деньги.
— Почему ты не сказала мне, что это он?
От вопроса Кери мне хочется взорваться, и я издаю стон разочарования, а затем делаю большой глоток прохладного Шардоне Kendall Jackson. Кери работает на дому, проводя по восемь, а то и больше часов в день, борясь со страховыми компаниями и улаживая споры. Поскольку ее зарплата зависит от количества урегулированных претензий, стресс неизбежен. К тому же у нее есть два годовалых лабрадора Люси и Рикки, а также бойфренд Брент, с которым они вместе живут. Иногда бывает практически невозможно вести с ней разумный телефонный разговор. В таком настроении мне хочется накричать на нее и сказать, что я абсолютно точно говорила, что это Дерек Киннард.
И снова она просто не слушала. И снова у меня не хватает духу злиться на нее.
Кери пришлось нелегко, когда наша семья распалась, особенно когда Кейс уехал и, казалось, просто перестал существовать. Кейс был сводным братом отца, у них была одна мать. Он переехал к нам, когда мы с Кери были маленькими. Кери обожала Кейса, а я... ну, это совсем другая длинная и мерзкая история. Скажем так, у Кейса были проблемы, которые, по словам мамы, были вызваны напряженными отношениями с ныне покойной матерью-алкоголичкой и несуществующим отцом. Он не мог удержаться на работе, страдал от депрессии и хронических мигреней и в итоге впал в наркотическую зависимость. Поначалу мама с папой были терпеливы и пытались уговорить его обратиться к врачу. Потом он начал попадать в неприятности. Папа вносил за него залог, оплачивал штрафы и услуги адвоката. В итоге Кейса выгнали из дома после того, как он украл двести долларов из папиного бумажника, пока тот спал.
Тот день изменил все.
Папа начал играть на ставках и потерял работу. Мама постоянно плакала. Продукты и предметы домашнего обихода стали дефицитом. Субботним утром мы с Кери проснулись рано, чтобы вместе с мамой сходить в общественную продовольственную лавку, а когда вернулись домой, обнаружили, что папы и его старого красного грузовика Ford нет. Он собрал кое-какие вещи, оставил записку, в которой написал, что так будет лучше, и ушел от семьи, оставив нас ни с чем.
Он так и не вернулся.
Кери пришлось нелегко. Ее успеваемость упала, и она впала в уныние и безутешность. К счастью, она преодолела прошлое, но продолжает верить, что Кейс изменит свою жизнь и однажды снова появится с объятиями и извинениями. Она также верит, что папа рано или поздно вернется в нашу жизнь с распростертыми, любящими объятиями.
Когда рак на горе свистнет.
Этого никогда не случится.
В глубине души я уверена, что Кери тоже это знает.
В последний раз я слышала о дорогом папе, когда он жил в арендованном фургоне и работал на нефтепромысле где-то в Оклахоме. А Кейс? Прошли годы, и никто из нас ничего не знает о нем. Когда я видела его в последний раз, он выглядел худым и бледным, почти больным. Он был зол, и от него разило алкоголем. И все же, ради Кери, я продолжаю время от времени наводить справки о нем на работе, чтобы узнать какие-нибудь новости.
Ничего никогда нет.
Кейс не вернется, как и папа.
В отличие от сестры, я приняла уродливое прошлое таким, какое оно есть, и научилась жить с печальным фактом, что нашей семьи давно нет. Это сформировало из меня ту женщину, которой являюсь сегодня. Сильную. Несокрушимую. Решительную. Никогда не позволяющую мужчине слишком много власти. Научившуюся защищать себя и всегда иметь собственный источник дохода. Не полагающуюся ни на кого и никогда. Ни на кого, кроме себя. Нет нужды оплакивать прошлое — это пустая трата времени, только усугубляющая ситуацию.
— Я же говорила тебе, Кери.
— Говорила! Я говорила! Я говорила!
