Делаю шаг вперед и прижимаю ее спиной к стенке душевой, затем кладу руки по обе стороны от нее.

— Может быть, ты уже закончила, — говорю, будучи чертовски уверенным в том, что еще далеко не закончил с этой женщиной. — Но я нет. И не думаю, что ты тоже, — скольжу рукой по изгибу ее груди и вниз по животу, пока не провожу пальцем по мягкой плоти влажной щелочки. — Такая восхитительно мокрая.

— Конечно, я мокрая, ты, гребаный мудак. Я же в чертовом душе.

— Хорошо, — говорю с намеком на ухмылку, и мое тело каменеет. — Хорошо, малышка.

— Чего ты хочешь от меня, Дерек? Ты как какой-то псих. В одну минуту говоришь «прощай». А в следующую — лезешь ко мне в душ и говоришь, что еще не закончил. Ты вообще знаешь, чего хочешь? Неужели я всего лишь очередная прошмандовка, которая тебе быстро надоела, но ты считаешь себя обязанным успокоить ее, прежде чем отправить восвояси? Неужели я не более чем очередная насечка на поясе знаменитого и любимого мистера Фаната Автомобилей? Если так, то к черту все это дерьмо. Ты мне не нужен. Я не хочу тебя.

Прижимаюсь твердым членом к ее бедру и опускаю губы на расстоянии вдоха от ее рта: — Чувствуешь ли ты, что кто-то считает тебя бывшей? Или видишь мужчину, который закончил с этим? Ты когда-нибудь задумывалась о том, что я боюсь, малышка? Боюсь сделать тебе больно или разрушить этот прекрасный дух? Впервые после смерти Далтона я могу честно сказать, что мне страшно. Но я хочу тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя, — повторяю, скользя пальцем по ее влажной щели, и сердце бешено колотится от слов, которые никогда не произносил: — Ты, Кинли Хант, запечатлена в моем сердце и выжжена в моей душе. Я был глупцом, думая, что смогу уйти.

— Но...

— Никаких «но». А теперь прикоснись ко мне, малышка. Посмотри в мои глаза, прикоснись ко мне и почувствуй, как чертовски сильно я жажду тебя.

— Дерек. Я... я... — ее голос затихает, и моя малышка делает то, что ей говорят. Пристально глядя на меня, обхватывает мой член и сжимает его, в то время как ее едва уловимые наклонности к подчинению сжимают мои яйца и согревают меня изнутри.

Прижимаюсь губами к ее губам: — Я больше не могу бороться с этим. И не буду. Возможно, я совершаю самую большую ошибку в своей жизни, но я не могу без тебя. Скажи мне, что ты все еще чувствуешь то же самое.

— Ты знаешь, что да, — отвечает она, задыхаясь.

— У нас все получится. У нас все получится, — скольжу губами по ее губам, шее, выдающейся груди, затем прокладываю дорожку поцелуев вниз по влажному животу, пока не оказываюсь на коленях, проникая языком в щелочку и пробуя ее на вкус.

Притягиваю ее ближе, а ее руки находят путь к моей голове. Облизываю ее щель, а затем посасываю с настойчивой и бездонной потребностью, пока кончики ее пальцев перебирают мои волосы, а затуманенное выражение беспомощного удовольствия говорит мне, что она близка к тому, чего добиваюсь.

— Дерек, — выдыхает она, — как ты делаешь это со мной? Как ты можешь заставить меня чувствовать себя так хорошо, когда всего несколько секунд назад не было ничего, кроме злости?

— Ты делаешь то же самое со мной, малышка, — отвечаю я, а затем снова втягиваю ее клитор губами. — Ты такая красивая. Я хочу провести остаток своих дней, показывая тебе, как хорошо могу заставить тебя чувствовать себя. Хочешь кончить для меня?

Ввожу два пальца в ее дырочку, сгибая их, чтобы добраться до сверхчувствительного комочка нервов, и она сжимается, отчего из моей груди вырывается дрожащий стон, а яйца напрягаются.

— Ты делаешь меня таким твердым, Кинли. Твоя пизда такая теплая, тугая и чувствительная для меня. Ты моя, черт возьми. Ты принадлежишь мне.

— Да. Я твоя, Дерек. Но я хочу, чтобы ты был внутри меня. Я хочу кончить, когда ты будешь входить в мое тело. И без презерватива.

Ее слова почти доводят меня до исступления, мой член жаждет освобождения. Встаю и целую ее в губы, чтобы она могла почувствовать вкус своей сладкой плоти, затем осторожно разворачиваю ее и прижимаю ее ладони к бортику душа, и эта соблазнительная задница возбуждает меня до безумия. Прижавшись губами к ее шее сзади, одним медленным, глубоким толчком вхожу своим неприкрытым членом в ее влажную киску.

— Ты сводишь меня с ума, женщина. Мой член твердый каждый день. Мое тело жаждет тебя каждую минуту, — наклоняю ее под таким углом, чтобы задеть внутреннюю стенку и эту маленькую эрогенную точку, а затем начинаю вдалбливаться в нее как одержимый, обхватывая ее за талию, и ее бедра встречают каждый безжалостный толчок, когда я делаю все возможное, чтобы приблизить ее к разрядке. — Блядь, Кинли. Вот так, детка.

Ее тело содрогается, она заводит руку за спину, вынимает мой член из своей промежности и прижимает его к тугой дырочке задницы.

— Что ты делаешь, малышка?

— Я... я хочу тебя вот так.

Да, блядь. Я возьму твою прелестную маленькую задницу.

Голод охватывает меня, мой член так чертовски тверд, что я близок к оргазму. Я хочу каждую частичку тела этой женщины всеми возможными способами. Смазав себя кондиционером для волос, обхватываю ее таз и прижимаю влажную головку к ее отверстию.

— Посмотри на меня, Кинли. Посмотри мне в глаза и скажи, что ты действительно этого хочешь. Я никогда не буду принуждать тебя к чему-либо.

— А я никогда тебе этого не позволю.

— Это моя девочка, — отвечаю с легкой усмешкой, — вот-вот получит член в задницу и все еще полна дерзости, — провожу головкой по великолепной, сморщенной розочке. — Я хочу, чтобы ты была растянута, болезненна и полна моего семени всю следующую неделю. Хочу, чтобы каждый твой шаг был напоминанием об этом дне, об этой минуте, — упираюсь головкой в напряженные мышцы, одновременно скользя рукой вниз, пока большим пальцем не касаюсь ее клитора. Ее тело дрожит, голова по-прежнему повернута в сторону, а глаза, остекленевшие от вожделения. Погружаюсь чуть глубже, затем удерживаю ее неподвижно и щиплю клитор, полностью проникая внутрь.

Так идеально. Так прекрасно.

— Господи, Кинли. Ты чувствуешься так хорошо. Поиграй со своими сосками, малышка. Я хочу, чтобы каждый дюйм твоего тела ощутил это.

Она не колеблется и одной рукой теребит свою грудь, а я двигаюсь внутрь и наружу в медленном нежном ритме, лаская пальцем ее клитор, и ее маленькое тельце отвечает на каждый толчок.

— Дерек, — хнычет она.

— Тебе нравится, малышка?

— Да, — стонет она, — это так хорошо.

— Господи, Кинли. Я долго не продержусь. Только нет так. Я собираюсь кончить так сильно. Блядь, малышка, — пальцем яростно тереблю ее клитор, в то время как из моего горла вырываются хриплые стоны, и я врываюсь в нее с такой силой, что это похоже на нирвану, но не настолько, чтобы причинить боль. Я хочу, чтобы это привело ее в такое возбуждение, которого она никогда не испытывала. Хочу почувствовать, как ее тело содрогается в экстазе, и услышать, как ее дыхание становится тихим и прерывистым. Слегка отстраняюсь, затем вхожу сильнее и глубже, впиваясь губами в ее шею, и мой член становится все тверже с каждым продолжительным толчком.

Она стонет, прижимаясь своей идеальной задницей к моей эрекции, щиплет себя за правый сосок, а другой рукой царапает керамическую плитку. Ее готовность доставить мне удовольствие, а также насладиться запретными областями своего тела просто завораживает. Это необузданный, чувственный, глубоко интимный дар, который рождается из глубокого доверия и любви.

В животе разливается жар, бедра напрягаются. Раненый стон вырывается из моего горла, я жадно хватаю воздух, усиливая толчки и проникая в нее все глубже. Она выкрикивает мое имя, и мой член воспламеняется от яростного, жестокого толчка, изливаясь в ее маленькую дырочку с такой интенсивностью, что становится почти больно, пока она прижимается ко мне всем телом и принимает каждую каплю как гребаный чемпион.

— Ты моя, малышка. Каждый дюйм. Каждая чертова частичка тебя. Любым способом, который я выберу.