— У нас еще одно дело. Определенно, понадобится твой опыт. Нам нужно разобраться с двадцатью двумя анкетами.

— Двадцать две?

— Еще одно дело о наркотиках. Похоже, они продолжают поступать. Это печально. У тебя найдется минутка, чтобы послушать о нем, прежде чем перейдем к Кери Смиту?

— Время — это все, что у меня есть.

Марк прищуривается: — Ты в порядке? Кажется, ты немного не в духе.

Эмоции захлестывают меня, и я колеблюсь, не зная, как много готова сейчас рассказать. Почему я все еще думаю об этом человеке? Об этом обманщике? Об этом жестоком убийце?

Никогда еще не чувствовала себя так неуверенно.

— Я в порядке, — лгу я. — Давай послушаем об этом новом деле.

Марк несколько секунд изучает меня с обеспокоенным выражением лица, что заставляет меня отвести взгляд и сосредоточиться на входящих письмах.

— Дело может подождать. А теперь расскажи мне, что с тобой происходит, Стройняшка.

Слезы застилают глаза, и я киваю, удивляясь его пониманию.

— Ты когда-нибудь думал, что тебе суждено провести жизнь в одиночестве или что ты ничего не сделал, кроме как облажался?

— Это как-то связано с Дереком Киннардом?

— Нет. Не знаю. Или может быть. Дерьмо, наверное. Иногда мне кажется, что я проклята или послана на эту землю, чтобы жить в одиночестве. Большую часть своей жизни я избегала отношений. Я не хотела их и даже не задумывалась особо. Но сейчас я просто...

— Сейчас ты встретила человека, который изменил твои взгляды. Это случается с каждым из нас, Кинли. К сожалению, жизнь не всегда складывается так, как мы надеялись. Я могу это подтвердить, — жена Марка, с которой он прожил двадцать два года, ушла от него, оставив лишь записку, в которой говорилось, что она несчастна и хочет реализовать свои мечты. После развода у него не было отношений, и он утверждает, что никогда не будет.

— Я знаю, что можешь, — отвечаю полушепотом.

— Не позволяй этому мужчине сломить твой дух, Стройняшка.

— Между нами действительно никогда ничего не было. Ничего, кроме мечтаний с моей стороны. Мне просто нужно принять это и двигаться дальше.

— Ты сильная женщина, — отвечает Марк. — Черт возьми, ты бесстрашная. А еще заботливая и великодушная. Не позволяй ему изменить твою сущность. Ни один мужчина не стоит этого.

Марк прав. Я потратила слишком много лет, чтобы достичь того, что имею сейчас. Я не могу и не позволю таким, как Дерек, сломить меня. Сказать себе это — проще простого. А вот следовать этому — совсем другое дело.

— Хватит о пустяках. Давай перейдем к новому делу.

Роб Уорд и компания Ward & Holt, L.L.P. — адвокаты по корпоративным и гражданским делам, специализирующиеся на бизнес-правах и разрешении гражданских споров. Как партнер-основатель Роб рассмотрел более сотни дел, по которым выносились вердикты присяжных, и подавал апелляции в Апелляционный суд Техаса, а также в Апелляционной суд 5-го округа США. Семьдесят пять процентов следственной работы Марка приходится на Роба.

По словам Марка, нет никого лучше Роба Уорда.

Марк объясняет, что в этом деле речь идет о молодой девушке, которая умерла от передозировки диазепамом. Девятнадцатилетняя девушка училась на втором курсе Калифорнийского университета в Арлингтоне и получала полную академическую стипендию. Согласно документам, она надеялась поступить в колледж медсестер.

— Боже милостивый, что за передозировки в последнее время? Неужели в наши дни люди не могут довольствоваться тем, что есть, не накачивая свой организм ядом?

— Я тебя понимаю. И эти фотографии ужасны. Ты уверена, что хочешь их увидеть?

Я просмотрела немало фотографий с мест происшествий и из офиса судмедэксперта, и большинство из них заставили меня содрогнуться от ужаса. На безжизненные тела, особенно детские, всегда нелегко смотреть, и нужно быть каменным, чтобы не проникнуться сочувствием. Но то, что я обнаружила в картотеке Дерека, вполне может превзойти все, что когда-либо видела.

— Я уверена.

Симпатичная брюнетка сидит на переднем сиденье своего автомобиля, голова покоится на средней консоли. На лице вздулись вены. Опухшие губы стали синевато-фиолетовыми. Зрачки крошечные и сужены.

— Господи, — возвращаю фотографии Марку. — Она была такой молодой. Такой красивой. Могла ли она покончить с собой?

— Не уверен. Со слов Роба, она была на большой вечеринке возле университета. Там было много выпивки и наркотиков. По словам ее лучшей подруги, она боролась с депрессией. Говорит, дети стыдили ее за то, что она толстая.

— О, Боже.

— Она сказала, что девушке было жарко, и та ушла немного подышать свежим воздухом. Час спустя ее нашли в машине. Клиент хочет, чтобы мы допросили всех детей с вечеринки. Они утверждают, что эта девушка занималась спортом и придерживалась программы питания. Сказали, что она вела здоровый образ жизни и вообще не употребляла наркотики. Поскольку всем им, скорее всего, меньше двадцати одного года, ты, вероятно, мало что найдешь. Просто сделай то, что сможешь.

От внезапного приступа уныния у меня перехватывает горло, и я не могу не думать о Далтоне. Несмотря на то, что я видела его лишь однажды мельком, у меня такое чувство, что знаю его каким-то странным образом.

— Какая жалость. У нее было целое будущее.

— Чертовски уверен в этом, — Марк закрывает папку с делом и заменяет ее папкой Кери Смита. Несколько минут мы обсуждаем записи с камеры наблюдения, и я объясняю, что мне тоже не удалось извлечь ничего полезного. К сожалению, это дело так и останется холодным и нераскрытым.

Спустя час и две просмотренных, хоть и скудных, анкеты, передаю телефоны Клейтону и собираю вещи. Сев в машину, делаю то, чего не делала уже слишком давно, звоню маме. Впервые за много месяцев мне просто необходим материнский совет.

— Привет, милая. Ты звонишь с работы? — мама звучит бодро, как никогда за последние годы.

— Нет. Я в машине, еду домой. Просто хотела узнать, как идут дела.

— Я планировала позвонить тебе сегодня вечером. У меня все хорошо благодаря тебе и твоей подруге, Рейчел Эрнандес. Она думает, что нашла мне работу бухгалтером на дому в крупной компании по производству пластмасс. Боже, Кин, работа на дому была бы для меня идеальной.

— Бухгалтерия? Правда? Ты знаешь что-нибудь о кредиторской задолженности?

— Немного. Мне понадобится обучение, но как только я пройду оплачиваемый двухнедельный курс, они начнут платить мне более чем приличную зарплату. Плюс льготы. Мне это нравится, Кин.

— Это здорово, мама.

— Я в восторге. Правда. Но голос у тебя нерадостный. Что случилось?

Проходит двадцать минут, и я въезжаю на парковку своего дома, все еще шмыгая носом и вытирая слезы, которые, кажется, постоянно текут в последние пару недель.

Мама однажды сказала: «Выходи замуж за самого богатого мужчину, которого сможешь вынести». Однако сегодня ее последними словами были: «Доверься своему всемогущему инстинкту, данному Богом, Кинли. Ты была наделена этим даром не просто так. Копай глубже, милая. Следуй тому, что подсказывает сердце. Ты не пожалеешь».

Впервые за много лет мама сказала что-то, что действительно задело за живое.

Я знаю, чего хочу и что мне нужно делать. Думаю, у нас только один шанс на настоящую любовь в этой жизни, и несколько слов моей матери убедили меня в этом. Жизнь, проведенная в размышлениях на тему «если бы я только…», — слишком тяжелое бремя, чтобы его нести. Дерек Киннард — нечто большее, чем просто похоть или физическое влечение. Он в моей голове и в душе. Я хочу помочь ему исцелиться. Хочу помочь стать тем мужчиной, который скрывается под печалью и чувством вины. Удивительно, но после короткого разговора с матерью я готова сражаться за то, чего хочу, и внутреннее чутье подсказывает мне, что в этом человеке есть нечто большее, чем просто тьма и месть.

Глядя в лобовое стекло автомобиля и мысленно обдумывая план, который прокручивался в голове с тех пор, как наткнулась на Шанталь Доусон, задаюсь вопросом, смогу ли я жить спокойно, если буду ответственна за то, что она окажется в тюремной камере. Или того хуже. Или если я не предприму хотя бы жалкую попытку познакомиться с этой женщиной, которая, возможно, наконец-то успокоит Дерека. С другой стороны, успокоит ли это его?