Никаких других платежей не требуется. Эти пять слов задевают за живое.
Сначала моя машина, теперь это?
— Что, черт возьми, происходит? — потрясенная, смотрю на электронное письмо, мысленно подсчитывая, сколько лишних денег окажется на моем банковском счете — по сути, дополнительная зарплата. Вот уже второй раз этот загадочный человек поражает своим поступком, который изменит мою жизнь к лучшему. Но почему? И это не то, чего я хочу. Все в этом напоминает о власти, контроле, зависимости, и всем, чем я не являюсь.
Уже поздно. Я устала. Тело требует отдыха. И хотя мне следовало бы готовиться ко сну, я тянусь за телефоном. Шансы на то, что она ответит, пятьдесят на пятьдесят, но все равно рискую.
Больше, чем когда-либо, мне нужен совет сестры.
Кери не успевает вставить и слова, как я уже рассказываю о машине и письме от LKK.
— Это сумасшествие, он съехал с катушек. Мне не нужны его деньги! Я сама могу оплатить свои расходы! Что мне делать?
— Сестренка, подумай хорошенько. Ты знаешь, что делать. Позвони этому мужчине и поблагодари за то, что он оплатил твой долг. А еще лучше, поблагодари за то, что он изменил твою чертову жизнь. Никакой аренды. Никаких платежей за машину. Задумайся об этом на минуту. Черт возьми, поспи, если это поможет. А завтра позвони ему и предложи приготовить что-нибудь вкусненькое за его щедрость.
— Нет, Кери. Я не могу.
— Конечно, можешь. Я имею в виду... худшее, что может случиться, — он скажет «нет». Но я готова поспорить на жизнь своих собак, что он тебе не откажет.
Скажет «нет». Вот что меня беспокоит.
— По крайней мере, на этот раз ты не ставишь на кон свою любимую секс-игрушку. Это небольшое утешение.
Естественно, Кери считает, что я должна обхаживать Дерека. Она всегда была стервой. Пять лет назад она встретила Брента в клубе в центре города в канун Нового года. Несмотря на то, что у них обоих были свидания с другими людьми, она наблюдала за ним и ждала, пока он уйдет в туалет, чтобы сделать свой шаг. С тех пор они не разлей вода.
В этом плане мы с ней полные противоположности.
— Я по-прежнему считаю, что это бессмысленно. Это исчисляется тысячами долларов. Ты понимаешь, что это значит? Через несколько месяцев я смогу полностью закрыть долг по маминой кредитке.
— Именно. Что подтверждает мои слова. Этот мужчина не просто хочет перепихнуться по-быстрому. Он что-то чувствует к тебе.
— Как? Он даже не знает меня, — разрываюсь между волнением, призраком надежды и страхом разочарования. Но это безнадежно. Я не могу изменить своих чувств.
Меня влечет к этому мужчине.
— Что за хуета, Кинли. Ты знаешь как. Ты красивая и заботливая. Умная и сильная, у тебя интуиция как у золотой волшебной палочки. Проглоти свою гордость на пять секунд и используй талант, данный Богом. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что здесь происходит.
Меряю шагами комнату, сердце бешено колотится.
— Сейчас мне просто нужно принять душ и поспать. Голова идет кругом как у Линды Блэр из «Экзорциста».
— Хорошо. Отдохни немного. Но позвони ему завтра. Ты многим ему обязана. Как и самой себе.
— Ладно. Дерьмо, Кери. Я позвоню ему. И соглашусь с тем, что он оплатил мою аренду. Пока что! Но можешь поставить свою маленькую хорошую попку на то, что как только я приведу мамины финансы в порядок, буду экономить каждую копейку. А потом появлюсь с мешком, полным наличных, и вывалю его прямо посреди одного из его драгоценных демонстрационных залов. Я не была и никогда не буду чьей-то благотворительной организацией.
Кери вздыхает: — Если это то, что тебе нужно. Черт, я бы не стала, но знаю, какая ты и как важно для тебя сохранять железную уверенность в себе.
— Прости, что позвонила так поздно, сестренка. Мне просто нужно было поговорить. Но мне пора спать. У меня уже нет сил.
Мы отключаемся, и я плюхаюсь на диван, погруженная в глубокую задумчивость, слушая, как Ангус бормочет что-то неразборчивое. Еще больше запутавшись, смотрю то на птичью клетку, то на стену, то снова на клетку. Что Дерек хочет от меня? Прощения за прошлое, которое он так и не признал? Похвалы за то, что избавил от долгов одинокую женщину?
Одноразовый секс на лужайке, несмотря на то, что Кери считает это чем-то большим?
И почему при мысли о том, что это всего лишь на раз, желудок сворачивается в узел?
Я все еще чувствую запах его одеколона, ощущаю его дыхание на своей шее. Все еще вижу блеск в его глазах, когда он назвал меня красивой.
Ты так чертовски красива. Так чертовски соблазнительна.
Воображение разыгралось. Думаю об этом глубоком голосе, шепчущем слова мне на ухо.
О губах, спускающихся по моей шее.
О языке, скользящем между бедер.
— Господи, Кинли. Просто остановись! — вскакиваю с дивана, хватаю простыню и накрываю Ангуса на ночь, а затем так же быстро отбрасываю ее обратно. — К черту, Ангус. Давай сделаем то, что у меня получается лучше всего, когда нервничаю. Давай проглотим чертову уйму калорий, прежде чем я сделаю одну из самых безумных вещей, которую когда-либо делала.
Приняв решение, отправляюсь на кухню и беру несколько яблочных закусок и пинту вишневого Garcia. Наполнив кормушку лакомствами, делаю два долгих глубоких вдоха, съедаю неприлично огромную ложку мороженого и достаю телефон.
— Ладно, Ангус. Пан или пропал. Пожелай мне удачи, приятель.
Как сказала Кери, это всего лишь приглашение на ужин, а не предложение руки и сердца. Даже если он ответит «черт, нет», мир продолжит вращаться, солнце — всходить, а птицы — щебетать.
Нахожу номер Дерека в журнале звонков, нажимаю кнопку «отправить сообщение» и приглашаю его на ужин во вторник вечером. Затем, с учащенным пульсом и мешаниной эмоций в голове, смотрю на телефон, кажется, проходит целая вечность... и это очевидный ответ на мое предложение.
Дерек
— Разве я дерьмовый человек, раз никогда не хочу жениться? — Далтон поднимает гитару и наигрывает мелодию, которую не узнаю.
— Ты бисексуал, бро. Это не делает тебя дерьмом. Ты лучший чувак, которого я когда-либо знал. Жаль, что Бог наградил меня большим членом и более красивым лицом.
— Ты полон дерьма, Дерек. Снимай трусы. Я собираюсь испортить тебе этот чертов день.
Ухмыляюсь и качаю головой: — В этой комнате есть только один человек, у которого будет испорчен день. Не думай, что это буду я, жеребец.
Веселое выражение лица Далтона сменяется суровым: — Иногда меня гложет чувство вины. Оно не дает мне спать по ночам. Может, мне нужна терапия.
Запрокидываю голову в приступе смеха: — Терапия тебя не изменит, чувак. Если только ты не попросишь кого-нибудь сделать лоботомию или еще какую-нибудь хрень с мозгом, — серьезно смотрю на брата. — Прими себя таким, какой ты есть, Далтон. Будь счастлив тем, кто ты есть. Когда твоя совесть навязывает тебе чувство вины, скажи ей, чтобы она заткнулась нахрен.
У каждого человека есть ощущение правильности, неправильности или чего-то среднего. Вудро Вильсон однажды сказал: «Если собака не подойдет к вам, посмотрев вам в лицо, вы должны пойти домой и проверить свою совесть». Вопрос в том, как это сделать? С помощью молитвы? Поста? Воздержания? Спасет ли меня обращение к Богу или истинное покаяние? Принесет ли мне вечное прощение плач о своих грехах?
Неуверенность бурлит во мне, пока смотрю на вращающиеся лопасти потолочного вентилятора и борюсь с желанием ответить на ее сообщение.
Подумываю приготовить ужин во вторник вечером. Присоединишься ко мне?
Не могу выбросить эти слова из головы. Не могу выбросить ее из головы, мое желание обладать этой женщиной — чистое безумие. Всю свою сознательную жизнь я был сосредоточен на семье, бизнесе и личном долге. Да, я трахал красивых женщин, изысканных женщин, и даже не одну за раз. Но это совсем другое. Черт, это больше, чем просто другое. Это экстремально. Это за гранью разумного. Я хочу, чтобы она была обнажена, чтобы ее тело было открытым, жаждущим и готовым к моим потребностям. Хочу попробовать ее на вкус, почувствовать, как твердеет клитор под моими губами, хочу ласкать ее языком, пока у нее на глазах не выступят слезы разочарования, и она не начнет умолять меня о большем. А потом хочу ее трахать всеми возможными способами, чтобы это маленькое тельце болело и изнывало несколько дней подряд. Но она бросает вызов тому, кто я являюсь, и той ответственности, которая лежит на мне. Господи, я убил шесть человек. Допрашивал, унижал и калечил.
