Автоматчики тоже среагировали, повернулись и дали по очереди вверх, но Артем опередил их — успел выстрелить в баскера еще раз, тот сразу осел и скатился обратно вниз — а потом пригнулся и успел показать знак Лене, чтобы залегла тоже.

Тема перекатился поудобнее, повернулся к лестнице — и снял первого автоматчика, который появился на ней. Второй успел скользнуть обратно вниз под защиту купола и дать очередь вслепую.

Тема прикинул пробивную способность снаряда ускорителя, кривизну купола и решил, что, в целом, видеть ему противника необязательно — и выстрелил вдоль купола. Снаряд ушел в металл чешуи, оставив аккуратную дырочку, и вышел с другой стороны — и вскрик гуля был знаком, что все прошло удачно.

Тема повернулся к Лене, чтобы сказать, что опасность миновала… и уткнулся в ее глаза. Большие красивые глаза, застывшие навсегда. Во лбу у нее было входное отверстие, которое не могла оставить обычная пуля.

Артем сжал зубы задрожал — от боли и злости, а еще от несправедливости, потому Лена, молодая, не сделавшая в своей жизни ничего плохо, девушка, больше всех заслуживала вернуться в Атом, к нормальной жизни. Она ведь никому не сделала зла, даже Марте, которая этого более чем заслужила, и у Лены было множество шансов с ней покончить…

Он снова перекатился, лег, вытянулся, стараясь стать как можно меньше, немного сполз ногами по куполу вниз — чтобы на вершине, у пустого флагштока, осталась только голова и винтовка.

Такой выстрел могла сделать только она. Елизавета. И он ее найдет.

Он стал шарить прицелом по окнам зданий, которые выходили на площадь, по крышам, по створам улиц — в центральной, уходящей вперед он заметил неподвижно лежащего Максимова в силовой броне и женщину с черными длинными волосами, стоящую над ним.

Где-то с секунду он держал ее голову в перекрестии, но все же не решился сделать выстрел и продолжил поиск.

Он знал, что она любит менять дислокацию, прятаться и… наводить минометы. Хоть последнего на крыше их священного Храма можно было не опасаться.

Он уже почти отчаялся, проверил все места, откуда можно было произвести такой точный выстрел, собирался и сам поменять позицию, как вдруг — длинный ствол, ловкая фигура — в круглом окне под четырехскатной крышей зеленого высокого здания справа. Она уже на изготовке, целится — у нее фора.

Время будто замедлилось. Артем делает длинный выдох. Он хорошо подготовился, тело почти полностью спрятано за кривизной купола, но она может провернуть тот же трюк, что и он с автоматчиком — снаряд ускорителя мало что может остановить, если выстрелить под правильным углом.

Он наводит перекрестье прицела по центру ее тела — просто нет времени наводится в голову или иную точку, все по учебнику, в центр силуэта…

Выстрела другого ускорителя, конечно, не слышно, но свистящему звуку металла, прошивающему жесть и бетон, он успевает понять, что они выстрелили одновременно. Он попал — непонятно куда, но Елизавета дернулась, как от боли и сразу исчезла.

Но и она попала тоже. Он почувствовал, как раскаленной иглой ему прошило правый бок — от подмышки куда-то вниз, минус лежачей позиции, снаряд полоснул его почти вдоль.

Правая рука почти сразу стала ныть, жгучая боль в боку усиливалась, одежда справа сразу стала мокрой от крови.

Прежде чем хоть что-то делать Артем глубоко вдохнул — и ему это удалось. Это хорошая новость. Значит, снаряд не прошил легкое. Только потом он попробовал пошевелиться и, конечно, сразу понял, что стрелять будет тяжелее — правой рукой он теперь правил через боль.

Он еще раз посмотрел на Лену — попрощаться. Она лежала на вершине купола, скорее всего, самого красивого здания на планете из уцелевших, спокойно, на боку, радиоактивный ветер трепал ей волосы, а взгляд был устремлен по горькой иронии далеко на юг — в сторону Атома, домой.

Снова скрипнув зубами, Тема сморгнул слезы, скатился по лестнице вниз, кряхтя и охая и там с удивлением обнаружил вполне живого второго автоматчика.

Тот стенал и, отбросив автомат, перевязывал простреленное плечо. Когда Артем шумно объявился перед ним, гуль судорожно схватился за бинт двумя руками, как будто это могло помочь.

— Переговоры? — спросил Тема, направляя рельсотрон в испуганное безобразное лицо.

И показал на свою рану. Ему бы тоже не помешала перевязка.

* * *

Внизу Артем появился перевязанный, решительный — и от физической боли, и от жажды мести, готовый уничтожать каждого, кто встанет между ним и Пришедшим.

Но воевать было не с кем. Второй стоял перед оркестровой ямой, заложив одну руку за спину, вокруг него каким-то даже умильным кружком сидели солдаты Седьмого, сам Иволга лежал немного в стороне, придавленный стальным коленом Ильи. На одном из уцелевших театральных кресел полусидела-полулежала Марта в глубокой, кажется, отключке.

Пятая стояла на страже главного входа, но спокойно пропустила Артема и заложника внутрь.

— Да отпусти ты его, — еще издалека сказал Второй.

Тема подумал и помотал головой.

Левой он держал гуля, а ноющей правой поднял рельсотрон так, чтобы он смотрел примерно в Пророка. Ствол болтало из стороны в сторону.

— Я понимаю, ты, наверное, в шоке, — сообщил Пророк. — Очень жаль Лену, конечно.

— Откуда ты знаешь? — скорее прохрипел, чем сказал по-настоящему, Артем.

— Я же Пророк, — просто ответил Захар. — Работа такая.

— Раз ты Пророк, не мог предотвратить ее смерть?

— Мог, — кивнул Второй, вышло довольно печально и уныло. — Но не в этом варианте.

— Какой еще, к чертовой матери, вариант?

Артем подошел к одному из столов с компьютерами, тяжело опустил ствол на столешницу, но так, чтобы он продолжал смотреть в сторону Второго. Толкнул автоматчика к своим.

— Трансляция все еще идет, — заметил Второй так, как будто речь шла об оставленной включенной лампочке в туалете.

— И что?

Второй обвел взглядом зал.

— Никто не преуспел, — сказал он. — Третья обезвредила, к нашему счастью, Максимова, Елизавета застрелила Лену, что, повторюсь, очень печально, но в текущей ситуации неизбежно, Илья под моим контролем держит Седьмого, потому что тот хочет делать всякие глупости, а нам это не нужно. Скай погиб, потому что солдаты Седьмого… что ж, ты сам это видишь. Марта, скажем так, отдыхает, а синта разорвали баскеры. Остаешься ты.

— А ты сам?

— Мое дело сделано, — ответил Второй. — Но я могу предложить тебе два варианта. Оба их я уже говорил Илье, но как видишь, он занят, а еще для выполнения этого ему придется снять броню, что гибельно. Первый — ты можешь перенаправить трансляцию Пришедшего прямо нам, гулям, в голову. Скорее всего, это всех нас убьет. А еще это просто сложно, нужно понимать код и все такое, но Илья, если что, тебе подскажет. Второй… Ты можешь перегрузить Пришедшего. Это гораздо проще с точки зрения работы за компьютером, даже ты справишься. А еще это наверняка. Перегрузка, скорее всего, убьет всю Орду, а не просто остановит ее. Проблема решится одним махом.

— Но если умрет Орда…

— То умрет и Илья, и другие осененные Милостью. Болванчики, как сказала бы Марта.

— То есть выбор — между вами, Потомками, видом людей, который даже размножаться не может и моими сородичами, которых вы свели с ума своей галиматьей по радио?

— Не мы, а Пришедший, но да. Расклад такой. Около трехсот Потомков или неизвестное количество болванчиков в Атоме, Сибирской республике и среди рейдеров. И вся Орда впридачу.

— И мой друг!

Второй покосился на Илью.

— Я не говорил, что выбор будет легкий. Ты же собиратель, ты, наверное, знаешь, что такое проблема вагонетки?

— Дурацкая загадка из ваших времен, у которой нет решения. Вполне в вашем духе. Неудивительно, что вы весь мир расколошматили.

— Мы… Знаешь, у нас еще была концепция коллективной ответственности, ее особо никто не любил. Ракеты запускали конкретные люди и никто из них не в этом зале, — Второй отмахнулся с досадой. — Речь вообще не об этом. А о том, что тебе именно это и предстоит. Сделать дурацкий выбор, у которого нет правильного решения.