— Ткните мне хотя бы в одного атомского, который прирезал хотя бы одного гуля, — вдруг загоготала Марта. — Нашли о чем переживать! Мы, Дьяволы, первые вас на фарш пустим!

— Дьяволы… — пробормотал Пророк. По отношению к Марте он вел себя странно. Точнее также как и Елизавета. Он не особо отличал ее от остальных. — Да, любимчики Кирилла. Он думал, что может вами управлять.

— Управлять, — фыркнула Марта, — пусть поуправляет теперь после моего ножичка!

Артем напрягся. Тупая дура! Надо же было вот так проговориться! Когда они уже внутри и без оружия.

Захар остановился. Задумчиво оглядел Марту. Дьяволица криво ухмылялась и стояла уперев руки в бока.

А ведь мы понятия не имеем, зачем она здесь. Ее взяли как слабое, но все же связующее звено с гулями, и пока ее полезность совсем не очевидна. А вот возможность попросту саботировать все дело у нее есть и вполне осязаемое. Конечно, дьяволы тоже попадут под каток Орды, но вряд ли Марта умеет думать хоть сколько-нибудь стратегически.

— Так, — Второй говорил тихо, но уверенно, — давайте постараемся сделать так, чтобы этот факт больше никто кроме меня не услышал. Двенадцатый хоть и слыл чудаком, но все же считался апостолом Пришедшего. У нас тут нет суда, адвокатов и следователей. И уж тем более тюрем. Убийцу Потомка следует тоже убить, простой закон.

— Спасибо за вашу дальновидность, — отозвался на это Панин, молчавший все остальное время.

— А ты, Марта, впредь помалкивай, — добавил Тема.

— Все вы одинаковые, — с каким-то даже разочарованием заметила дьяволица, — что облезлые, что атомские… давайте скрывать то, чем стоит гордиться! Пф!

Вот из-за таких разговоров они и будут считать людей вырожденцами, горько подумал Артемий.

Они прошли дальше — до момента, где магистраль под углом в сорок пять градусов вливалась в другую широкую улицу — по довоенным картам в Красный проспект, главную артерию города.

Они вошли как бы в ворота — слева и справа створ дороги ограничивали два дома с вогнутыми фасадами. И вот они уже были живые — в некоторых окнах горел свет.

— Где вы берете электричество? — спросил Скай.

— Из нескольких источников, — неопределенно ответил Второй, — у нас, к сожалению, нет целой гидроэлектростанции, как у Атома, а все ТЭЦ были разрушены в первую очередь. Приходится обходится малым.

— Солнечные панели? — снова уточнил Юрий.

— В том числе, — Захар явно не хотел раскрывать карты и его можно было понять. Странно было бы раскрывать чужакам секреты своей стратегической инфраструктуры.

Слева у уходящего на юг проспекта сохранилась аллея по центру. На ней стояла небольшая довоенная часовня, когда-то наверняка белая, но за годы потемневшая от грязи и сошедшей штукатурки.

В Атоме уцелело две церкви, но староверов в городе было совсем мало. Апокалипсис случился и в рай их не забрали, оставили на земле. Значит, смысла взывать к старому богу нет, так рассуждали горожане. К тому же курс на науку и человеческую, земную справедливость, не способствовал развитию большой религиозности.

Интересно, как с этим у гулей. Все ли они верят в своего Пришедшего или есть староверы? Раз они из тех времен… это было бы логично.

Но задавать такие вопросы Артем решил когда-нибудь потом. Сейчас это было бы довольно бестактно.

— Почему вы называете себя Потомками? — спросил вместо этого Тема. — Вы ведь наоборот… из предков.

— Это для вас, — ответил Второй. — А для нас мы потомки старого человечества. Его новый вид, которому удалось выжить в новом мире.

— Нам тоже удалось, — заметил Скай.

— Пожалуй, — не стал спорить Захар, — но не переименовываться же в гулей теперь.

Прямо по курсу дорога упиралась в угол большого, уходящего дальше вглубь города, прямоугольника, полностью застроенного теплицами. На довоенных картах здесь был сквер.

А проспект уходил направо, на север. Храм был совсем рядом.

Они пошли дальше, мимо также когда-то белого здания, тоже похожего на театр, но здание будто было мертво.

— Играть музыку теперь некому, — коротко отозвался про это Пророк.

Они дошли до здания бывшей мэрии — тут светилось гораздо больше окон, но на нижних этажах. Верхние окна были кое-где забиты фанерой, закрашены или даже заложены черновым кирпичом. Очевидно, малочисленным гулям не нужен был огромный аппарат управления некогда двухмиллионным городом.

А слева сохранилось здание музея. И здесь Артемий впервые понял, что видит действительно старое здание. Не просто довоенное, а такое, которые было старым еще тогда, когда Захар не стал гулем.

Историческое. Почти утраченное прилагательное, вытесненное из лексикона “довоенным”.

Интересно, сохранились ли там экспонаты и пустят ли их посмотреть, если переговоры пройдут успешно?

Любопытство собирателя, чуйка на редкости прямо-таки тянули его туда.

Это не пустошь, напомнил себе Артем. Это цивилизованное место и здесь нельзя брать все, что приглянулось, потому что оно очевидно ничье. И вообще мы здесь не за этим.

И наконец-то улица распахнулась. Они вышли на большое пустое пространство, центральную площадь, место, где некогда огромный город пульсировал, откуда расходился лучами дорог, кварталами домов, шумом транспорта, гулом миллиона голосов.

И справа, как бы выделенный этим пространством от остальной застройки, утопленный вглубь, чтобы точно читались объем и величие, стоял он. Новый Храм.

Уцелевший Театр Оперы и Балета.

Величественная колоннада фасада, огромные прямоугольники дверей, а над ними — большой серый чешуйчатый купол. Целый, невредимый. Чудо.

— Добро пожаловать, — спокойно произнес Пророк, — не думаю, что мы когда-нибудь точно узнаем, но я почти уверен, что вы сейчас смотрите на самое большое в мире здание из уцелевших.

— А я думал Институт Технологий — венец инженерной мысли, — пробормотал Артем.

И это неожиданно вызвало смех у всех, кроме Марты, которую, кажется, театр вообще мало интересовал. Даже синт Панин смеялся.

Площадь была окружена хорошо сохранившимися зданиями и здесь, впервые, команда увидела других Потомков: кто-то шел вдалеке, небольшая компания сидела на пустой площадке с пустующим постаментом — там до войны значилась культурная композиция с далеким довоенным политическим деятелем во главе, а кто-то — и это было совсем удивительно! — мел одну из дорожек, ведущую ко входу в театр.

И это неожиданно делало площадь живой. Настоящей. Как будто и не было вокруг этого небольшого островка города Пятна, стелоквидных полей, панельных зубов, бетонных скелетов…

А еще тут были спуски вниз.

— О, метро, — отреагировал на них Юрий. — У нас в Красноярске, к сожалению, такое так и не построили, а ведь тогда могло бы спастись гораздо больше народу.

Пророк горько покачал головой.

— Это не сильно помогло, — сказал он, — Это единственная станция попавшая под зонтик. Остальные — обрушились. Они плохо годились как бункер, все мелкого заложения. Да и тут не сработало. Да, люди внизу выжили, но у них, судя по всему, очень быстро кончились припасы, а выйти наружу они не могли. К тому же мы подозреваем, что вентиляция работала не очень хорошо и вниз просачивалась радиация. Когда первые из нас пришли и вскрыли гермодвери… это был просто огромный коллективный могильник, — он помолчал немного. — В какой-то степени эта площадь перед Храмом — огромное надгробие над братской могилой. Будь у нас ресурсы на что-то кроме выживания, мы бы использовали вон тот постамент для какой-то стелы памяти, но…

Тема невольно посмотрел под ноги. Там, буквально в нескольких метрах под ним — огромный склеп, куда люди загнали себя добровольно, потому что других вариантов просто не было.

— Люди верили, что бункеры позволят пережить ядерную войну, — продолжал Пророк, — но это чушь. Выжили те, кто был далеко от зон ударов и те, кто выбрал иной путь.

— Раз это неизбежно, то нужно придумать способ приспособиться, — кивнул Юрий. — Логичное рассуждение.