Слева и справа стали появляться “поляны” — довоенные дачные поселки, от которых остались лишь пятна более молодого леса, да иногда торчащие из земли гнилые крыши. Вокруг были уже знакомые сосны с яркими рыжими стволами. Где-то стучал дятел. Где-то стрекотали белки. Под зонтиком не только люди спаслись.

— Придется встать где-то тут, — с досадой сообщил Тема. — Идти по темноте не очень хочется.

Лена посмотрела на него с сомнением — она слышала, как тихо и неспешно, но все же шелестит дозиметр.

— Лучше чуть облучиться, чем стать обедом медведю, — развел руками собиратель.

— У вас же пушки, — попробовала возразить Лена. Конечно, ей не хотелось еще одну ночь проводить в пустоши. Это значило бы продлить ее кошмар еще на день.

Юрий уже снимал рюкзак. Он за время перехода научился слушаться опытного проводника.

Разложили палатки, костер разводить не стали — поужинали холодным, воду пили из запасов. Нет смысла сильно заморачиваться, если уже завтра ты будешь обедать в тепле и за столом.

Засыпая, Тема слышал, как Лена тихонько хнычет в своей палатке. Точнее, в палатке Миши.

* * *

Утром, еще полностью не проснувшись, находясь в неге сна, Артемий услышал, что снаружи разговаривают. Сон слетел почти сразу, потому что могли говорить чужие. Например, рассуждать, какую палатку в первую очередь взрезать. Если рейдеры катаются от Берди до Ини без всякого страха, то и здесь, в непосредственной близости от Атома, они могут быть.

Но это были лишь Юра и Лена. Видимо, оба проснулись раньше проводника. Тема прислушался. Судя по голосу, девушке сильно полегчало. Вчера ее голос трясся и срывался на плач, а сейчас вот — спокойно разговаривает. Кажется, она говорила что-то про университет и жизнь в общаге. Студентка, понял Тема и ужаснулся. Получается все те убитые, которых они видели — всего лишь студенты на выезде. Абсолютный молодняк. Только начинали жить.

Он вылез из спальника, оделся и выбрался из палатки.

— Доброе утро, — сообщил Тема. Попутчики жевали протеиновые батончики из его запасов и запивали водой. Он присоединился к завтраку.

— Два-три часа и мы на месте, — бодро сказал он. — Как вы?

Лена кивнула — мол, нормально. Скай доел батончик и стал критически рассматривать дыру на плече.

— Жалко такую куртку, — оценил Тема.

— Да, — ответил Юра, — эксклюзив, можно сказать.

— А еще по ней сразу понятно, что ты не местный, — продолжил собиратель, — не то чтобы это большая беда, но на КПП может случится два сценария — либо я показываю удостоверение и нас как бы прицепом пропускают всех троих, либо у офицера плохое настроение, и мы проходим полную проверку, на которой окажется, что ты, Юра, без документов.

Республиканец молча достал письмо.

— Это мой документ, — заявил он.

Лена посмотрела на конверт.

— Вы не из Атома? — спросила она.

— Сибиряк он, — мрачно ответил Тема. Ему не понравилось, что теперь какая-то студентка это знает.

— Из Красноярска прям? — удивилась девушка.

— Прям, — ответил Скай, улыбаясь.

— Хотела бы я там побывать, — мечтательно сообщила девушка. — Большой город, который не стал Пятном…

— Ну… — Скай помялся, — большая часть города все-таки стала…

Но Лена не обратила на это внимания.

— В Красноярске почти сто тысяч человек живет, — продолжила она, — а в Атоме — тысяч тридцать. У нас и вместе с орбиталями миллиона не наберется.

— Как по мне — меньше народу, больше кислороду, — кисло сказал Тема. Почему-то он чувствовал ревность — чего это уроженка Атома так сохнет по чужому городу? Хотя, казалось бы, чего такого. К этому ведь и стремятся Институты — чтобы был обмен, в том числе студентами, чтобы люди могли ездить друг к другу в гости. Да, это опасно потерей независимости, но без расширения отношений не может быть и Реконструкции, в которую верит в том числе и сам Артемий.

— Подъем, — сообщил он, — собираемся и выдвигаемся. А письмо, Юрий, лучше все-таки не показывай, если специально не спросят.

Они быстро скрутили палатки и спальники, надели рюкзаки и двинулись дальше. Дорога дальше не менялась — все те же сосны, все та же просека старой недостроенной дороги. Через два часа они добрались до развилки — вышли на Восточную дорогу. Раньше это была трасса как раз-таки в Кольцово, а еще — на учебный военный полигон, но и то и другое сгорело в ядерном огне. Теперь это была дорога на Плотниково, к ближайшей переправе через Иню. Строили ее чуть ли не всем городом, тоже сквозь радиационную зону, но не такую интенсивную, как на Канате.

— Четыре километра по асфальту — и дома.

Здесь они ускорились, даже Лена — то ли чувствовала, что дом близко и конец кошмару, то ли ровная дорога способствовала. Слева появился и проплыл мимо большой зеленый холм без единого деревца — довоенный мусорный полигон. Вынырнули из-за леса и потянулись вдоль дороги V-образные опоры ЛЭП — заброшенные и теперь играющие разве что роль указателей, что впереди великолепный город Атом, дом науки и справедливости.

И вот уже слева замаячила над деревьями труба котельной, которой уже, наверное лет сто стукнуло, а она все еще дарует людям тепло и горячую воду. Последний поворот — и вот она городская стена — бетонные плиты уходят влево и вправо за деревья, поверх них — колючка, а по низу, будто средневековый ров — журчат извивы Ельцовки, северо-восточного рубежа города.

Тема подошел к Юре вплотную и шепнул в ухо:

— За КПП — территория Военного Института. Если про тебя до города новость уже дошла — они в курсе, что мы через восточные ворота заходить будем.

— Есть чего опасаться?

— Да кто его знает? Но мужика без удостоверения гражданина, конечно, ждет особый прием и нас разделят. И хрен знает, что будут говорить и спрашивать. Но рано или поздно отпустят, ты им, главное, конверт не отдавай ни в коем случае.

— Не хочется мне его силой защищать, — признался Скай.

— Да, это будет такое себе, — согласился Артемий. — Но выбора особенного нет. Собиратель, который тыкал пистолетом в офицера, непонятный республиканец с письмом счастья, который этого офицера на лопатки уложил и окровавленная студентка вместо заявленного дружинника. К нам будет много вопросов. Даже если ты передашь сейчас конверт кому-то из нас — они найдут.

— И что делать?

— Да придерживаться твоей тактики — твердить, что передашь это только лично в руки Ректору и все. Они все равно с тобой ничего сделать не смогут — стрелять в новоприбывших у нас не принято, а отобрать письмо силой — ну пусть попробуют. Рано или поздно сдадутся и доложат Ректору. Это все, что нам надо.

— Как нам потом в городе найтись?

— Я, понятно, тебя под воротами ждать не буду, — признал Тема. — Но я сразу пойду сдаваться к себе, в Институт Реконструкции, надо многое обсудить с начальством, сам понимаешь. Это такое здание рядом с двумя башнями по типу арки над дорогой, от КПП недалеко, увидишь сразу. Если тебя вдруг отпустят без сопровождения — иди туда, внизу спросишь меня, мне позвонят.

Пропускной пункт представлял собой ворота двух видов — одни большие, на электроприводе — для транспорта. Вторые — по сути просто дверь, через которые проходят пешие. Дверь вела сразу в здание, а на его крыше был организован наблюдательный пункт — и там стоял постовой. Тема приветственно помахал ему, и он помахал в ответ.

— Вроде этот из расслабленной бригады, — шепнул Тема Юре. — Может, проскочим.

Он бодро подошел к двери и открыл ее — пропуская вперед попутчиков. Они нырнули внутрь, и он зашел следом.

Юра и Лена застыли прямо на пороге. Потому что в проходе, загораживая его полностью стояли два солдата с автоматами. За ними, возвышаясь, как наблюдательная вышка, стоял капитан Максимов — главный особист Военного Института и заноза в жопе любого собирателя.

— Привет, Фонарев, — сказал он с высоты своего внушительного роста. — С возвращением. Познакомишь с друзьями?