Войдя в кабинет, я снова увидела старшего следователя. Он сидел за тем же столом, что и в прошлый раз, его фиолетовые глаза внимательно следили за каждым моим движением. Этот взгляд был похож на свет прожектора, выискивающий любую деталь, которую я могла бы скрывать. Его серо-графитовая кожа мягко поблёскивала в свете ламп, а удлинённые волосы обрамляли лицо, придавая ему почти гипнотический вид.

— Доброе утро, — сказал он, его голос был твёрдым, но не грубым. — Нам нужно уточнить несколько деталей. Присаживайтесь, пожалуйста.

Я кивнула и заняла своё место, чувствуя, как напряжение снова начинает нарастать. Это место, этот взгляд — всё напоминало мне о вчерашнем допросе. Я уже знала, что каждое моё слово будет тщательно проанализировано.

— Нам поведали, что у вас два мужа, Эрик и Алан, и вы обычно спите на выходных втроём в вашей комнате. Но вчера вы остались одна. Назовите мне причину этого, — следователь склонил голову набок, внимательно изучая мою реакцию.

Я сглотнула, чувствуя, как к горлу подступает ком. Собравшись с мыслями, я начала говорить:

— Вчера у меня сильно болела голова, — начала я, стараясь говорить четко. — И я переживала за свою подругу Хили, которая сбежала с бала заплаканной. Я пыталась найти её в комнате, но не смогла. Поэтому я осталась одна.

Следователь кивнул, принимая мой ответ, но его взгляд не смягчился, а стал ещё более пристальным.

— Почему вы удалялись с бала на продолжительный срок? — продолжил он, делая пометки в своём блокноте. — И с кем вы общались на террасе?

Я сделала глубокий вдох, стараясь успокоиться, и начала вспоминать события прошлой ночи.

— Я ушла с бала следом за Хили, — ответила я. — Пыталась её найти и успокоить, но она куда-то исчезла. А перед этим я вышла на террасу, чтобы немного развеяться и проветриться. Я встретила нашего преподавателя боевых искусств, Каллема. Мы немного поговорили, но о содержании разговора я распространяться не хочу. Это было личное.

Следователь записывал мои слова, практически не отрывая от меня глаз.

— Хорошо, — сказал он. — Мы проверим эту информацию.

Следователь внимательно выслушал мои слова, его лицо оставалось непроницаемым. Он сделал несколько заметок, затем поднял голову и задал новый вопрос:

— То есть вы утверждаете, что ваша подруга Хили вчера вечером исчезала и была чем-то расстроена? — его голос был холоден и строг. — Знаете, Анриэль, я обычно так не делаю, но хочу вам дать совет. Не нужно мне врать и переводить стрелки. Именно ваша подруга мне рассказала, что вы вели себя странно, а теперь вы тоже самое говорите о ней.

Я была ошеломлена. Неужели Хили действительно сказала это обо мне? Я не удержалась от колкости.

— Вы же обещали держать разговоры в тайне, а теперь рассказываете мне о словах Хили, — ответила я, чувствуя, как растет раздражение.

Следователь пристально смотрел на меня, но не ответил. Я глубоко вздохнула, стараясь успокоиться.

— Я не пытаюсь наговорить на подругу,— продолжила я.— Я просто рассказала, как всё было. Хили действительно была расстроена и сбежала с бала. Я ушла следом за ней, чтобы попытаться её найти и успокоить. Это смогут подтвердить другие люди, видевшие нас.

Следователь немного смягчил свой взгляд, но продолжал пристально наблюдать за мной.

— Хорошо,— сказал он наконец. — Мы проверим эту информацию. Вы можете быть свободны, но не покидайте свою комнату без разрешения.

Я встала и направилась к выходу, чувствуя смесь облегчения и напряжения. В голове крутились мысли о том, что же на самом деле происходило и почему Хили сказала то, что сказала.

Возвращаясь в свою комнату, я понимала, что это расследование только начинается и мне предстоит еще многое узнать.

Никого больше не пустили в столовую. Еду теперь приносили прямо в комнаты, и это только усиливало чувство изоляции и тревоги. Когда мне принесли обед, я почувствовала, что мои нервы на пределе. С каждым часом напряжение нарастало, и я больше не могла держать это в себе.

— Ну и наглость! — воскликнула я, бросив ложку в тарелку. — Принял меня за преступницу, подумать только!

Я начала ходить по комнате, выплёскивая свои эмоции.

— Кто он вообще такой, чтобы обвинять меня без доказательств? — продолжала я, представляя себе строгий взгляд следователя и его фиолетовые глаза.—Придумал, что я что-то скрываю! А сам, конечно, безупречен!

— Думает, что если он такой проницательный и важный, то может обращаться со мной, как с подозреваемой, — бурчала я. — Как будто я недостаточно переживаю из-за всего этого кошмара.

Я остановилась у окна, глядя на улицу и пытаясь немного успокоиться.

— И что теперь? Мы заперты в своих комнатах, как в клетках. Никакого общения, никакой нормальной жизни, — пробормотала я, опираясь на подоконник. — А ведь всё, что я хотела, это помочь и рассказать правду.

Мой монолог продолжался еще некоторое время, пока я не выговорилась и не почувствовала некоторое облегчение. Пусть я не могла изменить происходящее, но мне нужно было хоть как-то выплеснуть свои эмоции. В глубине души я знала, что мне предстоит ещё много испытаний, и нужно было сохранять силы и спокойствие для дальнейших допросов, а то что они будут я не сомневалась.

Уже стемнело, и тишина в комнате была нарушена стуком в дверь. Я вздрогнула, отложив учебник по истории, который пыталась читать, чтобы отвлечься. Встала и, подойдя к двери, открыла её.

На пороге стоял главный следователь. На этот раз его вид был совсем иным — он выглядел очень уставшим. Его фиолетовые глаза были тусклыми, а плечи опущены, как у человека, который долгое время несёт тяжелую ношу. На мгновение я почувствовала к нему жалость.

— Добрый вечер,— тихо сказал он, и в его голосе ощущалась усталость. — Могу я снова вас побеспокоить для нескольких уточнений?

Я кивнула, пропуская его внутрь. Мы сели за стол, и он вытащил свои записи.

— Прошу прощения за поздний час, — начал он, облокотившись на стол. — Но есть несколько вопросов, которые требуют уточнения.

Я внимательно смотрела на него, и мне захотелось поддержать его хоть как-то.

Несмотря на все мои эмоции и раздражение, он тоже был человеком, выполняющим свою работу в сложных условиях.

— Понимаю, — сказала я, стараясь быть вежливой. — Что вам нужно узнать?

Он снова взглянул на свои записи.

— Мы получили подтверждение, что вы действительно пытались найти свою подругу Хили и общались на террасе с Каллемом. Но есть ещё несколько моментов, которые хотелось бы прояснить. Например, у вас есть догадки, почему Луиза могла быть в опасности? Кто мог её недолюбливать?

Я задумалась, обдумывая его слова. Вспомнила всё, что знала о Луизе и её поведении.

— Луиза… она умела создавать напряжение вокруг себя, — начала я.— Она была известна тем, что старалась привлечь внимание мужчин, и это вызывало ревность у некоторых женских особей. Но конкретных врагов я назвать не могу. Она всегда казалась мне… слишком уверенной в себе, чтобы действительно боятся кого-то.

Следователь кивнул, записывая мои слова. Затем он устало вздохнул и поднял взгляд на меня.

— Ещё один вопрос, — сказал он. — Когда последний раз проверялась комната Хили во время бала?

— Ее проверили Вивьен с мужьями сразу после бала, это было около двенадцати часов ночи, — ответила я, вспоминая подробности.

Следователь кивнул, делая последние заметки, затем закрыл блокнот и поднялся. Я тоже встала, и в этот момент наши руки случайно соприкоснулись. Я почувствовала лёгкий разряд, словно от статического электричества, и мгновенно отдёрнула руку. Следователь тоже выглядел смущённым, но быстро вернул себе самообладание.

— Спасибо за вашу помощь, Анриэль, — сказал он, отводя взгляд. — Мы постараемся разобраться в этом деле как можно скорее. Вы можете вернуться к своим делам.

Я проводила его до двери, чувствуя, что наш разговор был более человечным и менее формальным, чем раньше. Ещё несколько секунд я смотрела ему вслед, прежде чем закрыть дверь, ощущая лёгкое смущение и неожиданное тепло от случайного прикосновения.