Я замерла, больно уколовшись о собственную потерю. В этот момент я остро ощутила, как сильно мне не хватает магии. Здесь, в этом мире, она казалась частью самой природы, но для меня эта связь была разорвана. Всё, что было раньше, ушло, оставив пустоту.

Моё молчание прервал мой собственный голос:

— Птичек, значит, кормишь, — вырвалось у меня прежде, чем я успела осознать.

Он повернулся и тут же направился ко мне, словно мои слова прозвучали как вызов.

— Я тоже хочу, но не знала, что они здесь будут, — добавила я чуть громче, оправдывая своё вторжение.

Не говоря ни слова, он протянул мне половину батона. Это было неожиданно щедро, и я на мгновение растерялась. Затем улыбнулась и взяла хлеб.

— Спасибо! — сказала я искренне. — Я как раз пожалела, что не взяла булочек с кухни, когда увидела этих птиц.

— А я возвращался, всё равно пришёл раньше. Ну что, начнём «нормально общаться» ? — его голос прозвучал с лёгкой насмешкой, но на этот раз без злобы.

— Так мы вроде уже нормально общаемся. Или я ошибаюсь? — я посмотрела на него, позволив себе подмигнуть.

— Не знаю. Я особо с женскими особями не общаюсь, мне сложно судить, — ответил он, и я невольно скривилась. Боги, почему это дурацкое обращение преследует меня⁈

— Может, давай ты будешь звать меня по имени? Или хотя бы девушкой. У меня от вашей «женской особи» уже в глазах рябит.

— Это у вас на Земле такая привычка? «Девушка»? А как тогда к мужчине?

— Да, девушка. Если нежно, можно сказать «девочка моя». Если к более взрослой, тогда просто женщина. А проще всего — обращаться по имени. У нас с мужчинами особых отличий нет.

— Хм… Кстати, а как называются эти птицы? И мне точно можно их кормить? — спросила я, решив сменить тему. Никогда не знаешь, что здесь считается нормой.

— Конечно, можно. Пойдём ближе к озеру, — он махнул мне рукой, приглашая сесть.

Мы подошли к берегу и уселись прямо на траву. Я принялась разламывать хлеб на мелкие кусочки, а птицы тут же со всех сторон окружили нас. Я смеялась, наблюдая, как они отчаянно переругиваются за каждый крошечный кусок. Их оперение переливалось яркими оттенками красного и белого.

— Этих птиц называют Перелии, — начал он, внимательно наблюдая за ними. — Они живут только в самых чистых водоёмах. Это озеро чистят специально для них дважды в год.

— Ничего себе! Какие привереды! У вас, видимо, природа очень ценится. У нас в мире… ну, у нас всё иначе. Реки загрязнены, леса вырубаются. Только эльфы пытаются защитить природу, но их никто не слушает.

— Привыкай, теперь это твой мир, — ответил он, неожиданно серьёзно. — И ты должна привыкнуть к тому, что здесь свои правила. И ещё. Завтра будет нелегко.

Я подняла на него удивлённый взгляд.

— Что, опять кто-то из ваших будет кидаться на меня? — язвительно спросила я, вспоминая нашу первую встречу.

Эрик засмеялся, но в его глазах мелькнула грусть.

— Нет. Просто местным женским ос…. девушкам не нравятся иномирянки. Поэтому держись ближе к своим, таким же как ты. Мужчины… ну, с ними будет по-разному.

Я вздохнула. Весело, конечно. Уже представляю, как буду изгоем среди местных, или, ещё лучше, местной девочкой для битья. Ага, щас. Не дождётесь!

— Например? — поддержала я разговор, пытаясь не показывать растущего беспокойства.

— Давай я начну с самого начала, — задумчиво сказал Эрик, барабаня указательным пальцем по губам. Этот жест почему-то заворожил меня на секунду.

Таааак, что-то я опять подвисла!

— К нам попаданки начали перемещаться всего 59 лет назад. Раньше ничего подобного не было, так как женщин было больше, и, наверное, мир считал, что всё хорошо. А потом небо сменило цвет с синего на фиалковый, так мы его сейчас называем, и к нам попала первая девушка из вашего мира. Потом это стало происходить всё чаще, и теперь бывает до трёх девушек в год, — рассказал Эрик, не спеша.

Я замерла, обдумывая услышанное. До этого никто не говорил мне, что попаданцы начали появляться здесь совсем недавно. Смена цвета неба на фиолетовый… это словно сигнал, некий рубеж в жизни этого мира. Почему вдруг всё изменилось? Почему почти шестьдесят лет назад этот процесс начался? Это результат сбалансированности сил в универсуме? Или случайность? Эти мысли, кружащиеся в голове, вызывали всё больше вопросов, но вместе с ними и неподдельный интерес. Может, этот мир всё-таки живёт по каким-то своим, особым законам.

— А у вас никогда не было магии? И какая у вас вера? Есть Бог или Боги? — вырвалось у меня прежде, чем я успела остановиться. Слишком любопытно было узнать об этом.

Эрик посмотрел на меня с лёгкой улыбкой, будто заранее знал, что я задам этот вопрос.

— Магии никогда не существовало в нашем мире. Как и богов. Всё это мы узнали только от ваших… женщин, — он слегка запнулся, но быстро продолжил: — Наша вера заключается в том, чтобы видеть мир как живое существо. Мы верим, что мир обладает собственной волей. Это не бог, не создание, а сама природа — она дышит, живёт, решает, что должно случиться и когда. Мы уважаем её и стараемся жить с ней в гармонии.

Его слова звучали так естественно и спокойно, что я поймала себя на том, как в первый раз почувствовала лёгкую зависть. Этот подход к миру был мне странно близок.

— Ух ты, — выдохнула я. — Это очень впечатляет. Даже завидую немного.

— Рад, что тебе понравилось, — сказал он с тенью улыбки. — Но знаешь, с появлением первых женщин всё стало куда сложнее.

— Сложнее? — переспросила я.

— Да. Первые попаданки были… ну, необычные. Они сразу же заинтересовали местных мужчин, особенно тех, кто стоял у власти. Началась охота за ними среди аристократов. Для наших женщин это стало шоком. Ревность, зависть, всё в таком духе. А ваши женщины оказались ещё и переборчивыми: выбирали только самых богатых и, конечно, красивых. Это привело к тому, что многие влиятельные семьи слились, и аристократов стало меньше. Сейчас их не хватает на всех, — он усмехнулся, но в этой усмешке была ирония. — Наш король и совет пытаются это исправить. Они создают новые аристократические семьи из верных подданных. Так что теперь аристократов вроде больше, но всё равно не хватает.

Я слушала его, не перебивая. Этот мир становился всё более запутанным и сложным.

— Мой отец, например, был генералом короля 25 лет. За свои заслуги он получил высший титул, став аргерцогом. Теперь он правая рука короля. А я… ну, я наследный герцог, — добавил он, как будто между делом, внимательно следя за моей реакцией.

Я уставилась на одну точку, чуть выше его губ, чтобы не показать свою растерянность. Вот это новость. Так, а теперь ещё и аристократ. Прекрасно!

— Также был введён закон, — продолжил он, заметив моё замешательство, — что в семье может быть только один аристократ, принятый через замужество. Есть исключения, но я ими не интересовался. Это всё осложнило жизнь девушкам. Теперь они ищут женихов с лучшими титулами или состоянием. А попаданки… — он усмехнулся. — Они по-прежнему хотят богатых и влиятельных мужей, но сейчас мужчины уже не такие наивные. Во-первых, никто не мешает им добиваться своего без свадьбы. Во-вторых, сейчас женихи проверяют невест, чтобы понять, есть ли настоящие чувства. А сами попаданки стали… ну, как бы это сказать, мишенью для насмешек со стороны наших женщин.

Эрик замолчал и посмотрел мне прямо в глаза. Взгляд его был серьёзным, даже слишком. Я чувствовала, что за этими словами скрывается ещё что-то, чего он не хочет или не может сказать.

— Ну что ж, — произнесла я, стараясь сохранять спокойствие. — Значит, меня ждут одни «весёлые» перспективы: кто-то будет издеваться, а кто-то пытаться затащить в кровать. Замечательно.

Эрик улыбнулся, но в его улыбке была лёгкая грусть.

— Прости, если это звучит грубо. Но я хотел, чтобы ты знала, чего ожидать.

Мне понравилась забота этого парня…

— Кстати… — вдруг вспомнила я. — А почему ты несколько раз спрашивал меня, противны ли мне норки? Попаданки не жалуют вашу расу, да?