– Уильям, вас настойчиво требует к себе господин Биллингем, – сказала Валентина, сочувственно глядя на молодого хозяина поместья. Тот поспешно поднялся, одергивая пиджак. – Возьмите с собой хотя бы печенье!

– Благодарю, – вздохнул Уильям и покинул веранду, нагруженный тарелочкой со сластями и чашкой.

– Бедняга, – улыбнулся Себастьян, качая головой, – сейчас будет рассказывать дядюшке Ипполиту легенды и мифы Древнего Ольтена.

Генерал обосновался на диване с высоким сидением, разложил салфетку, пододвинул к себе хрустальную вазочку, наполненную чем-то воздушным насыщенно-вишневого цвета, и отправил в рот первую ложку.

– Святые небеса, – пробормотал он, с удивлением разглядывая содержимое вазочки, – что это, хотелось бы мне знать?

– Виноградный сорбет, я полагаю, – откликнулся Себастьян. – А вот это, мне кажется, шоколадные рулетики с ванильным кремом.

– Я думаю, это что-то из специальных рецептов господина Хельма, – сказала Эдвина.

– Да, – кивнула Валентина, чрезвычайно довольная эффектом, – кухарка была настолько любезна, что позволила мне… м-м-м… поколдовать немного в ее владениях. Я подумала, что… – Тут она напустила на себя нарочито глубокомысленный вид, – … повышенная мозговая активность неизбежно приведет к значительным энергетическим затратам, что может отрицательно повлиять на уровень памяти и концентрацию внимания. Для восстановления баланса просто необходима своевременная инъекция кофеина, глюкозы, протеинов и вита…

Николаки не выдержал первым и расхохотался. Вслед за ним засмеялись и все остальные.

– Клянусь, вы мне напомнили кое-кого, – сказал генерал, промокая салфеткой выступившие на глазах слезы.

– Недурные познания для барышни, – признал профессор, стирая мизинцем слезинку.

– Будьте добры, – весело сказал Себастьян и протянул тарелку, – положите мне еще немного глюкозы.

– Кому действительно нужна глюкоза, – заметил генерал, – так это моим орлам. Ну и страху вы на них нагнали, Довилас. Заглянул в библиотеку – трудятся, не разгибая спины.

– Пусть трудятся, в их возрасте это полезно, – пожал плечами профессор, допил чай и задумчиво повертел в руках пустую чашку.

– Ну же, Довилас, – сделал приглашающий жест генерал, – всем присутствующим интересно, к каким выводам вы пришли.

Четыре пары глаз устремились на профессора.

– Мне вам тоже рассказывать легенды и мифы Ольтена? – спросил он. – С моим-то лекторским слогом, который так умело подметила госпожа Хельм?

– А это было бы даже интересно, – заметил Себастьян. – Мы в Ареццо баловались иногда – одну и ту же историю писали разными стилями. И развлечение, и тренировка ума.

– Мне лично нравится романтический стиль, – улыбнулась Валентина. – Хотя ничего не имею против специальных терминов. Папа всегда говорил, что самым захватывающим чтением для него был сборник рецептов Йозефа Славицы. Я, признаться, всегда считала, что он преувеличивает, пока сама не прочитала. И знаете что? Это и в самом деле оказалось потрясающе интересно!

– Да-а-а… – мечтательно протянул Себастьян. – Научные труды, написанные с любовью к своей науке, всегда интересно читать. Помнится, на третьем курсе я писал реферат по грамматике позднесреднеольтенского языка по монографиям профессора Дега…

Эдвина с трудом удержалась от смеха – о филологии Себастьян мог рассказывать часами, жонглируя именами ученых и устрашающими терминами. Однако его азарт и вдохновение передавались всем окружающим, так что девушка поймала себя на мысли, что еще несколько вечеров в обществе господина Брока – и она на равных будет поддерживать дискуссию о символике в фольклоре южного Ольтена. Но, бросив украдкой взгляд на остальных присутствующих, она решила проявить милосердие.

– И мне нравится романтический стиль, – вздохнула она. – Пусть даже в угоду ему придется что-то упустить. Знаете, как опера «Странники»? Мой учитель рассказывал мне об этой истории и о том, как все сложилось на самом деле… Но мне все равно нравится рассказ о красивой любви, пусть даже трагической…

Себастьян печально улыбнулся.

– К сожалению, дорогая Эдвина, эта история была совсем не красивой и куда печальнее, чем даже рассказывал вам учитель.

– Полно, господин Брок, – вдруг вмешался профессор, – пристало ли дамам слушать о политике и темной магии?

– Пристало, – немного резко ответила Валентина. – Как говорится в старых сказках: «Накорми меня, рассмеши меня, напугай меня». Расскажите, Себастьян.

Профессор повел плечами, словно говоря: «Я предупреждал». Генерал перехватил его насупленный взгляд и подобрался.

– В общем-то, – начал Себастьян, – история и в самом деле довольно неприятная, неудивительно, что вспоминать о ней во всех подробностях не любят. Но что тут поделаешь – времена были такие. Сибелиус был наследным принцем Баркена, небольшого государства, которое век спустя вошло в состав Кадации, а потом по аннексии досталось Шлезии. Судя по всему, он был очень и очень сильным волшебником и невоспитанным человеком, за что и поплатился: его выдворили за пределы страны. И странно, что только выдворили, а не убили. Может, он упредил удар и вовремя сбежал. Романтическое начало, верно?

– Я бы сказала, многообещающее, – произнесла Валентина. – Из Сибелиуса вполне может выйти легендарный разбойник.

– Скорее пират, – продолжил рассказ Себастьян, – поскольку покидал он Баркен на судне, принадлежавшем его брату Дейтару, которого он убедил последовать за собой. Дейтар все равно не мог претендовать на корону, терять ему было нечего, и он отправился вместе с братом в изгнание. Принцы, да еще с вооруженной дружиной, вряд ли стали бы желанными гостями в соседних государствах, поэтому они обогнули мыс Пелегрин, прошли вдоль северного побережья полуострова и высадились где-то вблизи нынешней Сагашоары.

– На радость местному населению, – вставил профессор Довилас.

– А его было много, местного населения? – спросила Валентина.

Марк неопределенно махнул рукой, предлагая Себастьяну продолжать.

– Конечно, по современным меркам жителей было крайне мало, – сказал тот. – Но пустынными земли я бы не назвал. Сибелиус высадился во владениях некоего Джумлы…

– …и его прекрасной жены Феодоры, – добавила Эдвина. – Пожалуйста, пожалуйста, не говорите только, что, если следовать исторической правде, она была вовсе не прекрасна.

– Не буду врать, не знаю, насколько Феодора была хороша, – усмехнулся Себастьян. – Достоверные источники об этом умалчивают. Достаточно того, что Сибелиусу она понравилась.

Генерал откинулся на спинку дивана, сложив руки на груди, и переводил взгляд с Эдвины, которая не столько слушала историю, сколько смотрела на Себастьяна, на Валентину, которая слушала и одновременно думала о чем-то своем, с Валентины – на Довиласа, слушавшего очень внимательно. Историю Сибелиуса и Джумлы генерал знал. До своей армейской карьеры он получил классическое образование, и еще в университете будущего генерала пичкали всеми мыслимыми и немыслимыми легендами, дабы у юных умов всегда имелся исторический пример на тот или иной случай. А вот что мог в ней найти профессор магии?

– Пришельцев было мало, и они казались доброжелательными, – продолжал Себастьян. – Им позволили поселиться на побережье и даже разрешили взять в жены дочек приближенных вождя Джумлы. Но потом Сибелиусу стало тесно в навязанных ему рамках, и он решил избавиться от шамана. Поднял восстание, которое привело к тому, что территория поделилась на два лагеря. Потом завязалась война «кто кого перещеголяет в магии». Наверное, тут я не лучший рассказчик. Профессор, вы не хотите продолжить? – обратился Себастьян к Довиласу.

Тот поморщился, однако слово взял.

– Проблема была в самом подходе к вопросу, – сказал он, и его взор обратился к делам давно минувших дней. – Шаманы Джумлы практиковали ритуальную магию, а Сибелиус принес с собой нечто новое. Мы – я – разбирали его Деяние, факультативно, конечно: слишком сильная отдача даже от частного случая, даже со многими ограничениями, плюс слишком дорого обходится аренда полигона. Чтобы творить магию, надо отдавать, таков закон. Вопрос был в том, что именно отдавать. И сколько. Джумла приносил жертвы и контролировал выброс энергии, Сибелиус отдал любовницу и едва не сделал Ольтен островом.