Первыми вышли семья Радимовичей — широкоплечий глава, его беременная супруга и сын-юнец. Он преклонил колено:

— Даю клятву, что признаю эту женщину Хозяйкой, и мой род будет служить и стоять рядом. В знак клятвы — плод нашей земли.

Они протянули амулет — бронзовый корень, оплетённый зелёной нитью. Камень в нём пульсировал.

---

Дальше шли семьи с севера, ремесленники с юга, военные с восточных границ. Каждый приносил дары, каждый произносил клятву, каждый вкладывал частицу себя. Кто-то — мёд, кто-то — зерно, кто-то — фигурку из бересты.

Живояна наблюдала молча, шипя только один раз, когда Марфа вышла вперёд, неся связку трав.

— Клянусь чесноком, — начала Марфа, — да лопухом, что вырос у нас за погребом… Да пусть моя душа трижды снотворную настойку выпьет, если я хоть один раз…

— Достаточно, — мягко остановила её Раиса. — Лопухов с нас достаточно. Лучше уж кота поклянись.

— А он точно не сдаст? — прищурилась Марфа.

Баюн поднял лапу:

— Я клятвы фиксирую через мурлыкание. Если ты врёшь — начинается чихание в носу у драконов. Надо?

— Не надо, — быстро согласилась Марфа и отступила, шепча: — Всё равно князю про это напишу! Всё расскажу! Про лопухи, про кота, про… а где перо?

Она достала перо... но оно тут же зацвело мхом. Видимо, змеи уже наложили на неё "фильтр бессмыслицы".

---

После обряда Живояна приблизилась к Раисе. Из волос её выползла миниатюрная змея — с золотым узором на спине.

— Я первая дала тебе клятву. Моя магия теперь будет рядом. Возьми амулет, он слит с моей кровью. Не только хранит, но и пробуждает.

Змея свилась в узор и легла на грудь Раисы, превращаясь в тонкий кулон из янтаря и зелёного стекла. Раиса вдруг услышала шорохи, как будто её мысли теперь сопровождались голосами ветра, трав, корней.

— Это... магия? — прошептала она.

— Это ты, Хозяйка, — ответила Живояна. — Просто раньше ты себя не слышала.

---

Вечером, под звёздами, Раиса сидела у костра. Семьи пели, пекли хлеб, дети играли, а Баюн лежал у её ног, ковыряя лапой в пепле:

— Ну что, хозяйка. С родом разобрались, изумруды показали, змеи приручены, Марфа в коме от настойки счастья. Завтра — шахта?

Раиса засмеялась и покачала головой:

— Завтра — баня. А потом уже всё остальное.

— Правильно, хозяйка, — мурлыкнул Баюн. — Настоящая ведьма сначала парится — потом мир спасает.

Глава 11. Огонь в жилах, лёд во взгляде

Солнце поднималось неспешно, мягко играя на изгибах холмов, в переливах росы и изумрудах трав. Раиса стояла на краю новой земли и вдруг ощутила странную дрожь — не от холода, не от страха. Где-то внутри неё зашевелилось что-то — горячее, пульсирующее, как живая искра под кожей.

— Ну всё, понеслась, — протянул Баюн, развалившись на ближайшем камне и лениво облизывая лапу. — Гляжу, хозяйка моя скоро или загорится, или кого-то поджарит.

— Не смеши. Я просто… — Раиса прижала ладонь к груди. — Мне жарко. Земля под ногами будто дышит.

— Она и дышит, милая моя. То не жара, а отклик. Ты теперь, считай, с природой сговариваешься напрямую. Магичка родовая, да ещё и фениксового толка. Вот жди — или полетишь, или вспыхнешь! А пёрышки где-нибудь в носках искать будем.

Раиса только усмехнулась — Баюн, как всегда, язвил с теплотой. А в голове шумело. Стихии отзывались одна за другой. Легкий порыв ветра — словно чья-то рука касалась щеки. Вдалеке — гул воды в русле — отзывался в теле приятной вибрацией. Под ногами — тёплое, будто земля приветствует её. А сердце... сердце будто бы охвачено пламенем, но не обжигающим, а очищающим.

И тут появился он.

Незнакомец.

Спокойный, высокий, темноволосый, с глазами, в которых отражалось зимнее утро. Он пришёл не с караваном и не с делегацией — сам. Внешне — просто странник, в плаще с нашитыми символами ветра.

— Здрасте, — хмыкнул Баюн, насупившись. — Не к ночи будь помянут... Лёд в июне, ага.

Раиса напряглась, но мужчина поклонился вежливо.

— Прошу принять под кров. Я ищу землю, где можно укорениться. Я не враг.

Он не сказал «кто он». Но Раиса почувствовала — у него такой же дар. Только иной. Холодный, стекающий по спине, как вода ледяной реки. Лёд, вода, ветер — это шло от него. Он был ей… противоположностью?

— Что ты видишь, Баюн? — шепнула она, когда незнакомец прошёл мимо.

— Феникс. Да не просто. Скрещённый, видать, с какой-то северной бурей. Летает, замораживает, притворяется приличным. Но… твоё. Рядом с тобой загудел.

Рядом с ней действительно загудело. Земля дрогнула, и вдалеке, у изумрудной жилы, что начала разрабатываться, одна из глыб сорвалась, едва не накрыв молодого мальчишку, подносившего инструменты.

Раиса даже не подумала. Подняла руку — и всплеск огня, смешанный с ветром, отбросил глыбу в сторону. Земля при этом выгнулась дугой, как будто подыграла её воле.

— Ой, мааать... — протянул Баюн, вытянувшись. — А я что говорил?! Летать будешь, пылать будешь, и ещё нас с домовым зажаришь на завтрак...

Из дома как раз выбежал Домовой, с ведром воды.

— Всё-всё, тушить уже не надо! — заверещал Баюн. — Она пока только учится!

Раиса, чуть пошатываясь, вернулась назад. Незнакомец уже стоял у входа в главный дом, опустив глаза.

— Примите извинения, — сказал он мягко. — Но я вижу: мы… одной природы.

— Ты тоже феникс?

Он кивнул, но неохотно.

— Да. Только… немного другой. Я не возрождаюсь в пламени. Я возвращаюсь изо льда. Мой цикл — заморозка, сон, пробуждение. Но я чувствую: твой огонь может разжечь мой лед.

Баюн фыркнул:

— Ох, как романтично. Аж шерсть в комок сбилась.

Раиса вздохнула.

— Имя есть у тебя, птенчик?

— Зовут меня… Ильвар.

— Ладно, Ильвар. Посмотрим, сможешь ли ты жить с нами. У нас тут — жарко. И не только по климату.

Ильвар слегка улыбнулся.

— У меня хороший температурный диапазон.

Баюн скривился:

— Пхе. Угомонись, холодильник ходячий. Хозяйка у нас одна. А тебе — постельку в тени, чтоб не растаял.

Глава 12. Клятва зелёного света и змеиная гостья

Утро на землях Раисы было особенным — не просто солнечным, а будто подкрашенным изнутри изумрудной краской. Луга расправляли плечи, деревья тянулись к небу, а ручьи весело плескались, словно знали, что с этого дня территория будет по-настоящему зачарована.

Раиса стояла на поляне, где вскоре должен был пройти первый в её жизни магический обряд принятия клятвы верности от семей.

— Чувствую себя как перед свадьбой, — хмыкнула она, поправляя шнуровку на жилете. — Только вот гостей много, а жених — пока неопределённый.

— Подумаешь, — фыркнул Баюн, дожёвывая какой-то магический одуванчик. — Главное, чтобы не в белом платье, а то, боюсь, под венец тебя понесут, а не на трон.

Домовой, вечно занятый, пронёс мимо огромную миску с зелёной кашей:

— Это для Клятвенной трапезы. Чтобы магия лучше связалась. Хочешь ложку? Пока никто не видит?

— Ага. Только не забудь, что потом буду по ночам зелёным светиться, как фонарь, — буркнула Раиса.

Первыми прибыли семьи. Уставшие, но нарядные: в вышитых одеждах, с детьми и с небольшими дарами. Уважение чувствовалось — и тревога тоже. Земля ещё не их, и это ощущалось.

Последней появилась она.

Высокая, с кожей цвета молочной меди, в платье из переливающейся чешуи и с глазами, будто налитыми змеиной мудростью. Вокруг неё витала тяжёлая, но древняя аура.

— Раиса, хозяйка рода. Прими привет от рода Серпентилисов. Я — Големира, зов крови змей и воды.

Баюн чуть не подавился травинкой:

— Ой-ой-ой. Это что, у нас теперь и пресмыкающиеся с интеллектом завелись? Всё, жду дракона-огородника.

Големира усмехнулась, будто слышала:

— Я принесла тебе не только уважение. Но и совет, и дар.