Раиса проснулась, заплаканная — от счастья. От невозможности. От силы, которую не унести.

🕊️ Послание Лады

Утром её ждал свёрток с письмом. Внутри — перо и записка:

_«Ты будешь выбирать не между мужчинами, а между судьбами.Каждый любит тебя по-своему. И каждый даст тебе своё.Но только ты знаешь — что тебе нужно.

А мне… пора.Я иду в этот мир — в ином обличии.И, быть может, открою своё заведение рядом с твоей таверной.

Подсказка: я люблю петь в красно-жёлтом.И обожаю, когда детям дают игрушку с едой.»_

Раиса рассмеялась — и слеза скатилась по щеке.

— McDonald's, чёрт возьми, — прошептала она. — Лада, ты гениальна.

Глава 51: “Голос в специях и сердце на ладони”

Утро в таверне «У Жар-Птицы» начиналось не с картошки фри.

А с запаха… тмина, мёда и чего-то недосягаемо волшебного.

Раиса, уже в рабочей рубахе и фартуке, спускалась на кухню — и услышала пение. Не просто голос — он обволакивал, словно густая сметана:

“Ой, лукавый месяц у речки ходил,Да косу девичью в ветрах заблудил…”

На кухне, у большого чугунного казана, стояла женщина — волосы цвета мёда, глаза синие, но будто в них отражалась радуга, губы полные, и на щеке — веснушка в форме сердечка.

Она обернулась к Раисе, и та чуть не уронила кувшин.

— Доброе тебе, — женщина улыбнулась. — Я тут по объявлению. Кулинарка. А зовут меня Ладомира. Но можно просто Лада.

— Ла... Ладомира, — переспросила Раиса. — А что вы готовите?

— Щи. Но волшебные. С укропом и надеждой.

Раиса хмыкнула.

— С надеждой — это гарнир?

— Нет. Это то, что после первого глотка хочется обнять соседа.

И правда: стоило повару-оборотню сделать ложку — как он в обнимку затащил в зал гнома. И оба были счастливы.

---

🍷 Вечер: Раиса и Ратибор

После смены Раиса осталась на кухне — одна, как ей казалось.Обернулась — Ратибор.

Он стоял в дверях, в льняной рубашке, мокрый от дождя.

— Я ждал, когда ты снова будешь одна, — сказал он, входя.

Раиса вытерла руки, подошла.

— Ждал, чтобы сказать?

Он не ответил. Просто подошёл ближе. Взял её ладонь. Сжал. Потом наклонился — и поцеловал шею. Медленно. Почтительно. И обвил её руками.

Раиса тихо рассмеялась.

— Ты, часом, не съел щей с «надеждой»?

Он усмехнулся, касаясь губами её уха:

— Я съел тебя глазами. С тех пор, как увидел.

Она закрыла глаза. Вся усталость ушла. Остались только кожа, дыхание и ощущение, что она — дома.

Он поднял её на руки и отнёс в комнату — не торопясь, как будто нёс сокровище.Там они пили чай с мёдом и смотрели в окно, обнявшись.И только потом — были поцелуи.Долгие, добрые. С зажмуренными глазами и смехом сквозь дыхание.Он не спешил раздевать её — он ждал её «да» в каждом прикосновении.

Раиса смеялась, когда он щекотал её щёку подбородком. Он шептал:— Никогда не была такая — горячая, вкусная и родная.

В таверне

На следующий день Ладомира пела у печи, а её щи подавались с хрустящими гренками и огурцами, «по обычаю бабки моей».

К ней стояла очередь. Особенно от тех, кто хотел снова обнять кого-нибудь.

Ладомира по секрету дала Раисе банку.

— Там не щи. Там яйцо. Жар-птицы. Оно скоро вылупится.И когда это случится, ты узнаешь: ты не просто хозяйка. Ты — мать новых начал.

Раиса открыла рот, чтобы спросить, но Лада уже ушла — понесла блины трём влюблённым кикиморам, которые открыли возле таверны лавку с вязаными трусами для духов.

Глава 52: «Полёт над огнём и пёрышко надежды»

Слухи о щах с надеждой и обнимающих посетителях разошлись по округе быстрее, чем флакон с наливкой боярышника среди дружественных кентавров.

А Раиса сидела на кухне, среди горы магических писем, свернутых в трубочки и с сургучной печатью с эмблемами — от гномов до дриад.

Оказывается, никто до неё не додумался, что по магпочте можно не только ругаться, но и делать заказы еды.

— Это всё, Ладомира, ты виновата! — смеялась Раиса. — Щи твои и баллады!

— А что я? Я только специи да голос, — скромно хмыкнула кулинарка. — Ты тут — Мать Рынка.

Раиса отложила письмо от русалок (они просили копчёную рыбку и картошку фри без чеснока) и вздохнула. А потом на кухню вошёл он.

---Феникс

Феникс, в человеческом облике, был высок, спокоен, в глазах — небо перед грозой, а волосы цвета золота на закате. Он подошёл к ней с чашкой липового чая и сказал:

— Раиса… Хочешь увидеть, как это — парить над миром, не чувствуя земли?

— Угу… Ты про любовь или про перелёт?

Он усмехнулся:

— И то, и другое. Пойдём?

---Полёт

Через несколько минут она — в его объятиях. На спине у него — жаркие, яркие, потрясающие крылья. И не просто огонь, а золотое, мягкое пламя, от которого не жжёт — а согревает душу.

Он взмыл с ней в небо, и Раиса впервые за долгое время забыла о тяжести тела, о боли, о прошлом. Ветер пел ей в уши, волосы летали, а сердце пело.

— Это твоя стихия? — спросил он, неся её над облаками.

— Нет… Но с тобой я чувствую, будто я — часть её.

Он прижал её к себе крепче.

— И ты — моя стихия, Раиса. Моё перерождение.

Возвращение и Рождение

А когда они вернулись, в таверне уже собрался конклав малого волшебства:

Кот Баюн, в шапке и с киселём, носился по комнате.

Домовой, рыча и охая, вытаскивал из углов одеяла, веники, медовик и миску с водой.

Ладомира тихо пела в углу, ритм как у колыбельной, но в ней звенела искра магии.

ЯЙЦО жар-птицы светилось. Оно дрожало. Оно пело.

Раиса села рядом. Её рука легла на скорлупу — и яйцо вдруг успокоилось. А затем...

трещинка — как вспышкащёлк!писк, звон и пламя

И вот — он: маленький, мокрый, с торчащими перьями и поглядом, в котором уже было солнце.Жар-птенец.

Он чихнул — из носа вылетел искрящийся огонёк.

— Ох ты ж пернатая жгучка, — прошептал Баюн. — Родился. Настоящий.

— Легенда, — сказала Ладомира. — И твой сын, Раиса. По духу.

Жар-птенец уже ползал к ней, цепляясь за её пальцы лапками. Он пискнул, ткнулся ей в грудь — и задремал.

Раиса обняла его, не веря.

— Значит, теперь я не только хозяйка таверны... я теперь и...

— Мать Легенд, — хором сказали все.

Глава 53: «Огненный сын, крылья любви и пирог с пряностями»

С утра на кухне было тихо. Что само по себе — тревожный знак. Особенно с учётом того, что жар-птенец теперь жил тут же, в глиняной корзине, обложенной мхом, вышиванками и чьим-то шарфом с надписью: «Ты ещё не ел? Тогда я иду к тебе!»

Раиса потянулась, с трудом разлепляя глаза. За окном солнце било в стекло, а на плече у неё уже уютно посапывал крылатый комочек с рыжими перьями.

— А-а-а, снова ты на мне ночевал, пушистый обогреватель, — пробормотала она, аккуратно сдвигая птенца.

— Пиу!

— И не спорь, у меня плечо уже без чувств. Сколько раз говорить: спи на одеялке.

— Пиу! Пииуууу!

В этот момент в комнату ворвался кот Баюн, перепачканный в муке.

— РАИСА! Он СЪЕЛ тесто на булочки! А потом… испёк изнутри! Оно само вылезло готовое! Я чуть не умер от восхищения! Ты родила не птенца, а чудо-хлебопекаря!

— Баюн, ты сам вчера дал ему медовик! — отмахнулась она, заплетая волосы.

— Я проверял реакцию на глютен!

С ним и над миром

Позже, когда птенец заснул снова (распластавшись как омлет), Раиса вышла во двор — а там, в тени магнолий, её ждал он.