Глава 1. Изумрудная тропа

Что-то мягкое под спиной. Запах сухих трав и хвои. Тёплый ветерок скользит по щеке. Где-то над головой лениво шелестят листвой деревья. Свет солнца пробивается сквозь кроны и играет пятнами на лице…

Раиса с трудом приоткрыла глаза.

Она лежала на мягкой подстилке из сухих трав и мха, словно кто-то заранее приготовил для неё лесную постель. Сквозь зелёные ветви пробивался солнечный свет, звенели птицы. Воздух был насыщен ароматами лета — лопуха, сосновой хвои, полыни. Ни звука машин, ни гула города. Ни пульсирующей боли в спине, что мучила её последние годы. Ни головокружения.

Раиса резко села и тут же схватилась за голову — не от боли, а от удивления. Её руки были гладкими, сильными. Кожа — упругая. Грудь — высокая. И волосы… Она сдвинула их со лба — густые, рыжие, тяжёлые, словно после косы.

— Да чтоб меня… — выдохнула она, ощупывая себя. — Это сон? Галлюцинация?.. Или меня всё-таки шандарахнуло чем-то в реанимации? Я ж вроде только смену закончила…

Мелькнуло: каталка, капельница, плачущая девочка, которую она утешала, заражённый укус, жар… Потом — пустота. Или не пустота — белый свет, как в дешёвых сериалах, а потом… вот это. Лес. Молодое тело. И ни единой подсказки.

С шумом поднялась на ноги. На ней был странный наряд — длинное платье-сарафан с вышивкой, домотканая рубаха с широкими рукавами. Подол немного запылился, но сама ткань была добротная, плотная, пахла чем-то травяным. Огляделась. Лес казался волшебным — ни одного следа цивилизации, но трава под ногами аккуратно примята, как будто её ждали.

Она сделала несколько шагов, и в ту же секунду перед ней возникли трое мужчин в рубищах и кольчугах — с копьями и серьёзными лицами.

— О, ты очнулась, путница, — сказал один, приподнимая бровь. — Великий Князь ждал этого дня. Следуй с нами — ты призвана.

Раиса приоткрыла рот, но мужчина уже сделал шаг назад и жестом указал путь.

— Не бойся. Ты под защитой. Никто здесь не причинит тебе зла. Только Сварог знает, как ты оказалась в Чащобной Браде…

Путь через лес занял меньше часа, но Раиса за это время успела раз десять усомниться в реальности происходящего. Кони, на которых ехали стражи, были сильными, лоснящимися, но с глазами как у людей. Дорога вилась, будто живая, ни одного поворота она не могла предугадать. Лес то сжимался, то расступался. А на опушке, словно из ничего, выросла крепость.

Она не была похожа на замки из сказок — ни башен, ни флагов. Величественные терема из тёмного дерева, крыши из черепицы, выложенные орнаментами. Золотые петли ворот. Над входом — резное изображение Перуна с молнией в руке и надпись: «Правит Сварог, но держит Перун».

Раису провели в главный терем. Внутри — резьба по дереву, ковры с узорами, светильники из литого стекла. Бояре стояли по сторонам — мужчины с бородами, в расшитых кафтанах, женщины — в кокошниках, с серьгами, как у сказочных царевен. Они с любопытством разглядывали Раису, но молчали.

На возвышении сидел мужчина средних лет — высокий, с серебристыми волосами, в плаще с вышитым знаком Сварога. Его взгляд был тяжёлым, но не злобным. Он жестом велел Раисе подойти.

— Ты, дитя иного мира, стоишь ныне пред князем Олегом, сыном Ярослава, избранным Перуном, хранителем южных земель, — провозгласил глашатай.

Раиса слегка поклонилась, не зная, как принято. Князь кивнул, не отводя взгляда.

— Твоё прибытие предсказано. И по закону древнему — кто из мира иного приходит, тому милость и выбор даруются. Ты можешь взять дом в городе, со слугами и каменьями. Либо землю за чертой, с правом основать род. Решение за тобой. Пока отдохни. Сегодня ты — гостья княжеского двора.

Кивком он велел одной из девушек приблизиться. Это была девица лет шестнадцати, с круглым лицом, в простом, но чистом сарафане. Она почтительно поклонилась:

— Я провожу тебя в опочивальню, госпожа…

Раиса позволила себя увести. Их комнатка была уютной — резная кровать, лавки, занавеси с вышивкой. Окно выходило в сад с кустами малины.

Когда служанка уложила её на постель, та вдруг присела рядом.

— Простите, госпожа, не гневайтесь… Но если вы действительно пришли из-за пределов мира, есть у вас право великое. День и ночь — ваш срок. Что попросите — князь даст. Даже если сам не рад будет…

Раиса удивлённо приподняла бровь:

— И ты мне это говоришь, почему?

Девушка поёжилась, но глаза её вспыхнули.

— Потому что жизнь тут… не жизнь. Бояре ссорятся, люди исчезают. А есть один посёлок, далеко за границей городов. Магией он заперт. Но там земля — жирная, вода — чистая, ветер — мягкий. Его давно хотели прибрать к рукам… да кто-то мешает. Слухи ходят, что земля та не простая. Ты бы… ты бы попросили эту землю. И возьмите меня с собой. Я варить умею, шить тоже. Только выберете посёлок. Попросите тканей, припасов, скотину — всё, что нужно. Даже пять семей — если работать будут.

Раиса улыбнулась.

— А ты, девка, голова. Как звать тебя?

— Мирослава, госпожа.

Раиса поднялась и подошла к окну. Сад, город, терема — всё казалось сказкой. Но тело — живое. Кровь — бежит. И будущее — прямо перед ней.

— Ну что ж, Мирослава… С тобой я подумаю, что мне потребовать. А князь… пусть гадает, что я выберу. Ведь я теперь — из другого мира. А значит, право у меня есть.

Глава 2

"Пока боги не отвернулись"

Скрип телеги, глухой топот копыт и мерное покачивание дороги сопровождали Раису в её путь к новому дому. Земля, которую она выбрала, ещё во дворце была описана служанкой Мирославой как место «тихое, богом забытое, но богатое, как казна у самого Велеса». В этих словах звучало что-то одновременно обнадёживающее и тревожное. Особенно когда Мирослава, перед тем как они тронулись в путь, пересчитала всех: пятеро семей, две коровы, четыре свиньи, полдюжины гусей, десяток кур, два повода с тканями и посудой, и даже мешок с семенами репы.

— А если чего не взяли, то, может, и Перун простит. А может, и нет, — ворчал за спиной старичок в мохнатом колпаке, примостившийся у Раисы в ногах, — хоть бы кадушку с капустой не забыли!

Домовой. Он заявил, что живёт в доме, который Раиса якобы теперь занимает, и что «новосёлка» должна с ним договариваться. Имени он своего не назвал — «а зачем, коли ты меня всё равно по-разному звать будешь: то духом, то чертёнком».

— Хозяйка, вы меня только не выгоняйте, — бубнил он, жуя сушёное яблоко. — А то мне к коту Баюну с его нравом — это ж как под Перунов гнев с голой пяткой.

Кот, между прочим, ехал на второй телеге, развалившись на тюке с мешками. Огромный, полосатый, с глазами цвета янтаря и голосом оперного баса, он изредка фыркал в сторону домового:

— Ишь, разворчался. Как будто без тебя я не знал, что гусей брать надо было двенадцать, а не шесть!

Раиса молчала. Она всё ещё переваривала произошедшее. Память медленно отпирала двери: деревня, пациенты, старики, хромающие дети, поликлиника, долгие смены. Жаркий июльский день. Она возвращалась с работы, сумка в руке, пыльная дорога, белёсое небо. Потом — вспышка. Свет. Падение. А затем — княжеский терем, Мирослава, бояре, каменья и обязательства.

"Попала. Причём буквально", — думала Раиса.

Мирослава ехала в другой телеге, держа на коленях корзинку с чем-то ароматным — кажется, пирожками.

— Там, в твоём посёлке, тишь да гладь, да божья благодать, — перекрикивала она дорогу. — Только зверьё в лесу таинственное, люди туда не ходят. И боярин один к земле той приглядывался, всё хотел себе забрать, да руки коротки. Вот князь и решил: коли пришлая душа выберет — значит, таков промысел.

Раиса усмехнулась. "Промысел", ага. Больше похоже на интригу с оттенком авантюры. Но выбирать уже поздно.