— Надо Радиму хвост чесночный прицепить.

— Или подложить в его подушку пирог с дурманом.

— А может, просто сватать его начнём? Она ведь всё равно всех приблудных в род собирает!

Оба хихикнули, а в окно тихо заглянула новенькая русалка. В её глазах отражался костёр и... Радим.

Глава 39. Имя в пепле, товар на ветер

— Радим, а ты что ночью ел? — Раиса стояла на пороге и смотрела на него, прищурившись.— Ничего... кажется, — пробормотал тот, потирая виски. — Но во сне ко мне приходила женщина. Вся в венке из пепла и света.

Раиса только вздохнула.

— Ну конечно. Значит, пришло. Имя.

— Какое?

— А это ты сам должен сказать.

Он замолчал, будто искал его внутри себя, и вдруг выдохнул:

— Ясгор.

Баюн, проходя мимо, театрально всплеснул лапами:

— Всё! Пиши пропало. Теперь у него гордость будет не помещаться в ворота!

---

В тот же день в поселение пришли гонцы с соседнего рода — Мудровых, старинных травников и хранителей зелёных рощ. Они приглашали Раису и её людей на ближайшую ярмарку: торговать, общаться, «глаз положить да язык прикусить».

Раиса с радостью согласилась.

— Пора наш род показать. А то всё — "чужие, чужие". Станем своими. Или хоть интересными.

---

Ярмарка развернулась на поляне, где скрещивались потоки трёх рек — место считалось "торговым", нейтральным, одобренным самими духами. Шатры были расписные, с гербами, зельями, мехами, змеями и жар-птицами.

Раиса разложила свои лекарства, поставила скамеечки, приготовила бочонок чая. На вывеске, выпиленной из берёзы, было выжжено:"РАЯ И РОМАШКА — лечим, лечимся, и не плачем".

Прохожие заглядывали, кто с насмешкой, кто с интересом.

— Э-э, а что это у вас такое? Не магия?— Земное лекарство. Ноги болят — намажь. Голова гудит — попей. Сердце пусто — не ко мне, а к поэтам.— А если от сглаза?

— Ну… тогда посмотри в зеркало, может, сам виноват!

Толпа засмеялась.

---

В середине дня к шатру подошёл мужчина. Высокий, в мантии сшитой из лунного шёлка. Глаза серые, но будто с изумрудным отблеском. Он молча взял баночку с мазью, открыл, понюхал.

— Чисто. Без иллюзий. Даже лишней силы нет. — Он кивнул. — Заберу три.

Раиса вопросительно приподняла бровь:

— Даром не отдам.

Он улыбнулся и протянул кулон из чёрного обсидиана с тремя кругами.

— Печать. Допуск в Совет Мудрых. Для тех, кто ещё не «из наших», но уже нужен.

Раиса обомлела.

— Ты кто, добрый человек?

— Просто покупатель. Но ты теперь в игре.

И ушёл.

---

А в это время Баюн с Груней устроили испытание для Радима.

— Он Ясгор? Пусть покажет! — хихикала кикимора. — Отведи его в баню, там наш домовой давно хочет с кем-то силой помериться.

— А если не справится?

— Тогда я ему ушки натру, не пропадёт.

В бане Радим столкнулся с духом — пузатым, в венце из веников, с бровями до колен. Домовой рычал, бросался веником, требовал парить правильно, называть баню по имени, и не путать её с лесом!

Радим, вспотев, но не растерявшись, надел веник на голову, поклонился и сказал:

— Сила твоя — в жаре, а моя — в терпении. Будем дружить, пока стены не рухнут.

Домовой зыркнул и… захохотал.

— Вот теперь ты мне нравишься, Ясгор. Живи. Но не храпи!

---

Вечером, под шатром, Раиса записывала в блокнот:

1. Руду добываем — дух согласен.

2. Аптека пошла. Русалки приходят.

3. Радим стал Ясгором — теперь сложней звать на обед.

4. Баюн с Груней — гроза банных обрядов.

5. Совет Мудрых присматривается. И это серьёзно.

— А что дальше, Рая? — спросила Груня, прихлёбывая кисель.

— А дальше, — вздохнула она, — земля нас приняла. Теперь пора начать принимать тех, кого она ещё не пустила. Но придут. И принесут беду.

Баюн фыркнул:

— Ты так говоришь, будто за углом уже враги стоят.

— А может, и стоят, — тихо сказала Раиса. — Но у нас есть баня, травы, духи и кикимора. Прорвёмся.

Глава 40. Порченая буря

Ветер взвыл над деревней не по-весеннему, будто выл вовсе не он, а сам Леший, лишённый шапки и терпения. Скалились крыши, кричали ставни, а над всей долиной поползло мертвенно-серое небо, как будто само время сжалось в кулак.

Раиса стояла на крыльце, прикрывая глаза от пыли. Её длинный шарф бил по плечу, как флаг военного времени.

— Ну и ну... — пробормотала она. — Весна, говорите...

Из-за угла дома вылетел Баюн, держась лапами за ушки:

— Раечка, там бабка Полынья с дуба рухнула! Говорит, это не просто буря — мол, «порченая», ведьма старая проснулась!

— Вот ещё! — фыркнула Рая, — в каждой буре у неё ведьма просыпается. Чего не скажешь, чтобы не работать.

Однако крик раздался снова — на этот раз откуда-то от дороги. Когда Рая выбежала за ворота, ветер словно разом утих. В центре деревенской площади стояла девочка — босая, в ночной сорочке, вся в инее, будто только что вышла из стужи. Глаза её были странные — фиолетово-серебряные, волосы — цвета вороньего крыла, длинные, спутанные.

— Ты кто такая? — осторожно спросила Рая, подойдя.

— Я... меня зовут... — девочка замялась. — А... я не помню. Только ветер звал. И свет. И... больно было.

Баюн зашипел:

— Вот тебе и сказочка! Это не девчонка — это буря с глазами!

Раиса вздохнула. Интуиция подсказывала, что это не просто ребёнок, а звено в какой-то древней игре. Она взяла девочку за руку — и ощутила лёгкий холод, но не пугающий, а будто бы печальный.

— Пошли-ка ко мне, буря моя. Отогреемся.

---

Дом заполнился запахами трав, тёплого мёда и сушёной малины. Девочка всё ещё молчала, рассматривала стены, как будто впервые видела дом. Баюн, затаившись, наблюдал за ней из-под лавки.

В дверь постучали.

— Раиска! — завыла за дверью бабка Полынья. — Ты её в дом пустила?! С глаз у неё нерадивый! Это ж подменыш, не иначе! Где наш староста?! Надо род старый звать, змейка небось!

Раиса, не открывая, усмехнулась:

— Ишь ты, «подменыш»! Может, это ты нас всех подменила своими суевериями! Иди чай пей, Полынья, с ромашкой. От трясучки помогает!

Баюн вылез, на ухо прошептал:

— Мне всё это не нравится. Она же даже запаха не имеет. Ни животного, ни человеческого. Как будто... как будто из сна.

Раиса кивнула.

— Так и есть. Но не всё, что пришло из сна — зло. Иногда оно приходит, чтобы нас разбудить.

---

Ночью Раисе приснился Лес. Старый, огромный, с корнями толщиной в дом, с глазами в стволах. В центре — стояла та же девочка, но уже взрослая. За её спиной — змей, трёхглавый, но не тот, что огонь плюёт. Этот был серебряный, с глазами луны и голосом дождя.

— Она мост, — произнёс он. — Мы пробуждаемся. Защити её. Скоро начнётся хоровод забытых.

— Чей род? — спросила Рая. — Кто она?

— Она та, кого не должно было быть, но именно такая и нужна. Радужный зов её не коснётся, но её путь переплетён с вашими браслетами.

---

Утром Раиса проснулась, крепко прижав к себе девочку. Та спала спокойно, впервые с того момента, как появилась. А Баюн сидел на подоконнике, уши стояли торчком.

— Ты понимаешь, что ты делаешь, Раиса? — прошептал он. — Это ж не просто ребёнок. Это перемен дитя. А перемены — это всегда... беспорядок.

— Я ж вроде не порядок держать сюда пришла, Баюн, — улыбнулась она, — а Жизнь. А у неё всегда свои законы.

Глава 41. Око Змея

Утро выдалось туманным. Сквозь молочную дымку солнце еле пробивалось, словно не хотело вмешиваться в происходящее. Раиса проснулась от странного гула — не тревожного, но основательного, будто земля под ней вздыхала.