Да, больница расширялась. Славные лекарские мази Раисы, на травах, вытяжках и знаниях земной медицины, постепенно вытесняли местные странные отвары, от которых у пациентов то чешуйки вырастали, то голос менялся. Её "местный пенициллин" из плесени на хмеле и ржаном хлебе показал себя отлично, особенно после благословения ведьмы из соседнего рода.

К вечеру, когда костры горели, а дети плясали возле лавки с надписью «Фритюр от Раи», в сознание Раисы тихо и беззвучно постучался сон. Не яркий, как прежде, а тихий, словно кто-то осторожно входил без стука.

Лада.

На этот раз она была почти незаметна — лишь тень в дымке, лишь голос в золе: — Твой путь принят. Сварог простил. Он наблюдает. Я тоже скоро приду… но не в том облике. Узнаешь меня по знаку. Слово тебе — "Макдоналдс".

Раиса хрюкнула во сне и перевернулась на другой бок. Утром она проснётся и решит, что всё это был бред. А может и нет.

Потому что в этот вечер даже Баюн признал, что картошка фри — это магия. Настоящая.

И если уж в мире есть место жареной картошке, доброй соли и больничке на знаниях земных бабушек, значит, у Раи всё получится.

Даже если Лада явится в теле блондинки с фирменной улыбкой и золотыми косами в форме логотипа.

Глава 46. «Пир духа и желудка»

С утра над посёлком стоял аппетитный дымок и аромат жареного. У трактира с вывеской «Фритюр от Раи» уже выстроилась очередь: оборотни переступали с лапы на лапу, гномы переругивались с кикиморой, а Баюн с важным видом выносил очередной поднос с поджаристой картошкой фри.

— Раиса, солнце моё! — гаркнул из окна поваренок-водяной, размахивая шумовкой. — Нам ещё две сковороды! Оборотни просят с хрустящей корочкой!

Раиса, завязанная в пёстрый платок, вытирала лоб и щёлкала по столу пальцами: — Баюн, не утащи ни одной картошки! Я всё вижу! И чтоб без хвоста в кастрюле, как в прошлый раз!

Баюн, застигнутый с куском во рту, виновато замурлыкал и плюхнулся рядом с жареной в лопухах рыбой.

В тот день трактир стал не только местом питания — но и дипломатическим центром. В углу эльфийка с серебристым венком на голове пыталась понять, почему от картошки у неё щекочет уши.

— Это... масло? Жар? Калории? — бормотала она. — Мы у себя питаемся энергией цветка рассвета!

Но стоило ей хрустнуть первой палочкой картофеля, глаза у неё затуманились, и она попросила ещё… и кетчуп.

Оборотни завывали от счастья, макали мясо в чесночный соус и спорили, кто быстрее съест порцию на время. Кикимора из трактира уже строила из пустых лотков кулинарную башню. Сзади кто-то предложил ввести единицу измерения счастья — "фритюрчик".

---

Вечером, когда жара спала, в трактир вошла старая кикимора. Глаза как бусины, ноздри шевелятся, на голове веник из мха. Она шепнула Раисе: — Ой, матушка, выручай. Внучок у меня, шершавенький, в грибке весь... Запущенный…

Раиса кивнула серьёзно: — Тащи лопух, древесную золу, да щепотку соли с той шахты. И ещё вот этого порошку — пенициллина. Только не сыпь много — чтоб не вспенился!

Через полчаса мазь была готова. Кикимора расплылась в улыбке, отдав в обмен странный мох, который отпугивал болотных клещей и грубые мысли.

---

В тот же вечер в деревню принесли новость: Жарена — та самая женщина-феникс — обнаружила старую солевую шахту неподалёку. Соль, сухая, почти белая, хрустела под пальцами. Сразу подняли караван к южным землям, обменяли соль на ткани, зерно и даже зачарованную бочку-холодильник, где хранили рыбу и волчьи колбаски.

Соль стала новой валютой. Даже один гном прошептал: — Лучше соли может быть только... соль с шкварками!

---

А ночью Раиса увидела сон.

Она стояла в чистом поле. Ветер играл золотыми колосьями, и на горизонте появилась Лада — но не в венке, а в... красной рубашке с яркой жёлтой буквой.

— Ты растишь силу и желудки, Раюшка, — ласково сказала она. — Скоро придёт та, кого послал Отец. Он простил. Но помни: её образ не тот, каким был.Она оставит тебе знак. И зови её по слову, в котором есть жар, пшеница и любовь.

Раиса проснулась с глазами, как блюдца.

— Макдональдс?.. — прошептала она, и Баюн с кухни недовольно буркнул: — Это что, ещё одна богиня? Мне бы со старой разобраться...

Глава 47: Огненное сердце

Утро выдалось неспокойным. Воздух с самого рассвета пах чем-то недосказанным: ладаном, яблоками и... палёной соломой. Баюн нервно тёр усы, нашёптывая себе под нос заклинания от внезапных богинь и дурных предзнаменований.

— Я тебе говорю, кикимора, это точно не туман, — шептал он на ухо Лешке, который только что притащил два мешка соли из найденной соляной шахты. — Это небесная проруха, чую я хвостом!

Кикимора только крякнула, перемешивая заварку в четырёх чайниках одновременно, и покосилась на небо.

С самого леса, откуда раньше приходили тревожные сны и странные отблески, шла женщина. Высокая, с походкой, будто она несла свет, а не себя. Волосы цвета закатного золота, глаза — как расплавленный мёд. Одежда из красных и медных перьев переливалась на солнце, а за плечами — не то плащ, не то намёк на крылья.

Раиса вышла ей навстречу, отряхивая руки от муки. Только поставила противень с картошкой фри в духовой шкаф, и тут — пожалуйста. Богини, как всегда, приходят не вовремя, но очень эффектно.

— Здравствуй, Раиса, — сказала женщина. — Меня ты знаешь по снам.

Баюн тут же попытался спрятаться за её фартуком, но был с позором оттуда вытряхнут.

— Лада... — только и сказала Раиса, чувствуя, как внутри разгорается странное тепло. — Ты настоящая?

— В этом мире — да. Ненадолго, но вполне. Я пришла с дарами.

Она протянула Раисе небольшой свёрток. Тёплый. Даже горячий. Развернув его, Раиса увидела яйцо — словно сделанное из янтаря, но внутри едва заметно пульсировало нечто живое, как уголёк в золе.

— Это — жар-птица, ещё не рождённая. Её сердце проснётся, когда проснётся твоё. Она — не только страж, но и зеркало.

Раиса осторожно прижала свёрток к груди.

— Ты многим стала, Рая, — Лада улыбнулась. — Целительница, хозяйка, основательница рода... Но самое главное — ты стала Землёй. Местом, где души находят дом. Ты это чувствуешь?

Раиса кивнула. Она действительно начала ощущать что-то новое: каждый приходец, каждый странник — как часть её. Будто она не только строит поселение, но и берёт под опеку их судьбы.

— А ещё... — Лада подмигнула. — Меньше соуса давай Баюну. У него хвост уже начал светиться по ночам.

— Видишь! — возопил Баюн. — Я же говорил!

Лада рассмеялась. И смех её был как ветер сквозь рожь — лёгкий, родной.

— Я скоро вернусь, — сказала она. — Но не в этом облике. Подсказка... будет. Запомни слово: "Макдональдс".

Раиса заморгала.

— Это как? Гамбургер с жар-птицей?

— Почти. Но с майонезом судьбы, — Лада шутливо приложила палец к губам и начала исчезать. В воздухе повис аромат липы, яблок и слегка пережаренного картофеля.

Яйцо жар-птицы у Раисы в руках чуть дрогнуло. И в нём — точно — что-то зашевелилось.

А где-то далеко в небе вспыхнуло три крыла — белое, пепельное и золотое.

Раиса вздохнула.

— Ну, держитесь теперь. И жарить, и судьбу вершить — это ж почти одно и то же.

Глава 48. Тепло под крылом

Раиса проснулась ранним утром, когда солнце только начинало окрашивать небо в медово-розовые оттенки. Снаружи пахло свежестью, дымком из кухни и тёплой печёной глиной. Но главное — в центре её дома, в небольшом соломенном гнезде, укрытом вышитым платком, лежало яйцо Жар-птицы.

Она подошла почти на цыпочках. Яйцо сияло изнутри — не жаром, а каким-то ласковым, живым светом. Раиса улыбнулась и тихо пробормотала: