— А от нас-то тебе что нужно? — спросил уже я, — В желание простой человеческой дружбы я не поверю.

— Договор, — спокойно пожал плечами Лонгботтом, — Просто договор. Взаимовыгодный. Можно сказать, сделка.

Подобный поворот оказался неожиданным. Учитывая, что менее полугода назад мы едва не убили друг друга, столь странное предложение выглядело ловушкой. Вполне возможно, что шутка Невилла об ударе в спину далеко не шутка. Однако, выяснить чего именно хочет наш попутчик необходимо.

— О чем и на каких условиях?

— Я в ваши дела не лезу, но для общества мы держимся вместе, — после паузы ответил Невилл, — В качестве платы — Августа может организовать помощь через свои связи. Если припечет — она нас прикроет. В пределах разумного, конечно. Устраивать в Большом Зале человеческие жертвоприношения и ритуальные пытки будет лишним, — добавил Лонгботтом, заметив мой вопросительный взгляд.

Симус, мрачно наблюдавший за нашим неожиданным попутчиком, хмыкнул:

— Ты называешь свою бабушку по имени. Словно бы она для тебя — чужой человек… Это странно, не находишь?

Покосившись на Финнигана, Невилл покачал головой:

— Теперь я понимаю почему ты выбрал именно его… Умный. Всё замечает.

Обдумав предложение Лонгботтома, я спросил:

— А зачем тебе связываться именно с нами? И для чего нужна эта имитация дружбы?

— Я сейчас одиночка, — покачал головой Невилл, — И буду легкой добычей. А ты — распиаренная прессой личность. Да ещё и с некоторой репутацией живучего парня. Причем, не только среди учеников. В Аврорате уже ходят слухи, что тебя хотели бы видеть в их рядах. Добавь к этому привычку просиживать вечера в библиотеке и жесточайшие тренировки, о которых по замку уже ходят легенды… Быть с вами — гарантированно избавиться от неудобных вопросов со стороны других учеников и попытко тесного общения. Никто не захочет жить в том же режиме.

Пока наш неожиданный спутник объяснял свои мотивы, я внимательно следил за его мимикой. Артефакты Лонгботтома надежно скрывали состояние ауры и тонких тела «мальчика», но мимика и жесты «прочитать» получалось. Нет, я не исключал и того, что Невилл является гениальным актером, даже в мелочах контролирующим своё поведение, но… Пока получалось, что он не врет. Да и за прошедшее время он успел продемонстрировать способность выполнять свои обещания и готовность к диалогу. Главное, чтобы Невилл потом не воспользоваться возможностью находиться рядом и не ударил в самый ответственный момент.

В целом, мне очень хотелось послать Лонгботтома далеким урологическим маршрутом. Увы, но обстоятельства вынуждали отказаться от подобных мыслей и поступков. Блэки. Не будь ситуации с теми документами, которые умудрились оформить покойные Джеймс и Лили, Невилл гарантированно получил бы отказ.

— Коли так… Я соглашусь на эту сделку на двух условиях.

— Слушаю, — кивнул Лонгботтом, даже не удивившись моим словам.

— Первое.

Ты действительно не лезешь в то, чем занимаемся я и Симус, если только мы тебя специально об этом не попросим.

— Идет, — довольно кивнул Невилл, — Ничего сложного. Главное, меня не подставляйте. Каким будет второе условие?

— Мне нужно, чтобы Августа, когда со стороны Блэков начнутся движения в мой адрес, начала имитировать активное противостояние с ними. Нужны шум, демонстративные высказывания об их подлости и лицемерии… Если она сможет им подгадить чем-то крупнее, то это тоже хорошо… Но без серьёзных столкновений, дабы не обострять ситуацию.

— Вот как, — хмыкнул Лонгботтом, а затем, довольно усмехнувшись, спросил — Уточни в чем именно надо нагадить Блэкам. И почему ты на своего крестного так взъелся?

— Так ты согласен?

— Да, — кивнул Невилл, — Я согласен.

Пожав руки в качестве жеста скрепления договора, мы расселись по местам.

— Теперь слушай, — начал я, — Тут обнаружилось достаточно странное, но очень неприятное обстоятельство. Оказывается, мои родители…

Возвращение в Хогвартс нельзя было назвать радостным событием. Во всяком случае, для Драко Малфоя. С момента смерти отца, его жизнь кардинально изменилась. Привычная уверенность в себе и собственной семье исчезла. Её место занял страх, толкающий мальчика ежедневно заниматься в тренировочном зале, поливая манекены заклинаниями до опустошения резерва. Только падая от усталости, он мог заснуть и не увидеть очередной кошмар, в котором его отца вновь и вновь накрывает взрывное заклятие.

На этом фоне еда потеряла свой вкус. Ни столь любимое мальчиком сладкое, ни мясные блюда, ни запеченная рыба, не радовали юнца. Будто бы они стали пресными, лишенными чего-то важного. Ещё хуже было другое. Пустота на месте отца.

Люциус для Драко был всем. Авторитетом, эталоном для подражания и причиной для гордости. Весь мир в глазах младшего Малфоя строился вокруг мнения отца, его взглядов и суждений… Всё это исчезло в Косом Переулке в лужах крови на грязной брусчатке. На месте Люциуса осталась лишь горькая пустота, постепенно заполняющаяся тоской и болью утраты.

Видя состояние сына, Нарцисса решилась на странный, прежде невозможный поступок. Она связалась со своей сестрой и пригласила ту в поместье. Собственно, именно тогда тётя Андромеда и её дочь Нимфадора и остались жить в Малфой-Мэноре. Первоначально мальчик ещё кривился, помня слова отца о потомственных и полукровках, однако, постепенно, успокоился. Во всяком случае, со своей кузиной он общий язык нашел достаточно быстро. Да и отец Нимфадоры являлся магов, хоть и магглорожденным, а не простецом, что тоже сгладило углы в восприятии Драко.

Однако, это было лишь начало.

Прошлые привычки юный Малфой растерял очень быстро, поскольку понял — за спиной больше нет грозной тени отца и вести себя так же, как прежде уже не получится. Некому прикрыть в случае нужны. Мама, конечно, сильная ведьма, урожденная Блэк, но… У неё нет связей Люциуса. Точнее, не так. У неё нет всех связей покойного мужа. Есть свои, дающие не меньшие возможности, но в несколько иной плоскости и сфере, прибегать к которой сам Драко опасался.

Вообще, собственную мать юный Малфой попросту боялся. Этот страх появился в нём примерно в десять лет, когда мальчик увидел как Нарцисса запытала до смерти семерых магглов с помощью заклятия боли, входящего в список Непростительных. Эта довольная улыбка на лице собственной матери, с явным удовольствием слушавшей крики своих жертв, ещё долго снилась ему в кошмарах.

Пугали мальчика и некоторые моменты в том, как она относилась к нему и что хотела донести. С некоторыми словами матери мальчик был согласен, с некоторыми нет, а в иных случаях так и вовсе испытывал натуральный ужас. Отец, к слову, несмотря на все свои возможности и связи, всегда вел себя куда мягче, предпочитая силе хитрость. Он же и позволял Драко очень многое, закрывая глаза на откровенное хулиганство. Нарцисса же, узнай она о некоторых проделках сына, не задумываясь, применила бы на нём то самое пыточное заклятие. Пару раз, к слову, так и было. Причем, ещё при живом отце. Позднее дома поднялся скандал, но женщина оказалась непреклонна и грозилась использовать заклятие боли уже и на муже, если тот продолжит распускать сына и растить неженку.

Смерть Люциуса не только ударила по семье в целом, заставив всерьёз озаботиться своей безопасностью, но и поменяла очень многое во внутрисемейных делах. И если первоначально Драко взялся за изнуряющие тренировки просто для того, чтобы вымотать себя и получить возможность спокойно уснуть, то потом ситуация поменялась. Мальчик, вспомнив памятную схватку с двойниками своей семьи, смог обдумать её и понял — будь он сильнее и расторопнее, то отец мог бы выжить.

Это осознание оказалось невероятно болезненным и тяжелым. Оно породило в юном волшебнике чувство вины, особенно сильно грызущее его каждый раз, когда взгляд Малфоя падал на пустующее кресло, в котором Люциус любил вечерами читать книги у камина, потягивая виски со льдом из запотевшего хрустального стакана. А теперь даже запаха сигар, которе предпочитал погибший маг, не осталось.