— Убить!

Всё тот же шепот, но ставший куда громче, теперь сопровождался странным шорохом, словно бы нечто большое и шершавое ползло… ко мне! Причем, это существо двигалость достаточно быстро, начиная источать агрессию и голод.

Чувство опасности заставило меня броситься в сторону, ещё в прыжке задействуя Укрепление и Ускорение. Однако, стоило оказаться на ногах, как пришлось вновь уходить от атаки, на этот раз, с помощью Рывка. В то место, где я находился мгновением раньше, с грохотом ударило нечто громадное, напоминающее хвост рептилии.

— Быстрый! Хорошая охота! — раздался новый шепот.

Следуя инстинктам и предвидению, я рывками перемещался по широкому коридору, уходя от атак громадной змеи с костяной короной, опоясывающей её череп. Эта тварь била хвостом или же пыталась попросту схватить меня своей громадной пастью, внутри которой имелись сразу восемь клыков, покрытых зеленой жидкостью. Почему-то сразу стало ясно — она опасна и убьет меня ещё быстрее мечей джедаев и ситхов.

Краем сознания я отметил, что форма черепа, пасти и расположение глаз для змей не характеры и больше подходят драконам. Однако, на том размышления и закончились.

Увернувшись от очередного броска рептилии, я ударил по ней Молниями, решив, что использовать Эфирную Стрелу по столь юркой цели будет бессмысленно. Фиолетовые жгуты мгновенно оплели громадную тушу твари, заставив её дернуться. На чешуе появились черные подпалины, но своего движения змея не остановила. Она даже не замедлилась!

— Убить!

Появившиеся в коридоре трое домовиков, рядом с которыми оказались ещё и маги в форме Аврората, были сметены один движением хвоста этой гигантской змеи. Отлетев в стене, и люди, и химеры с хрустом сломанных костей ударились о каменную кладу и рухнули на пол, не подавая признаков жизни. По нервам ударил характерный всплеск энергий, означающих смерть живых существ.

Чудовище, словно бы и не заметив произошедшего, продолжило своё движение. Тварь даже не обращала на Молнии, которыми я продолжал бить вперемешку с Bleez, Seco и прочими местными заклинаниями.

Применять площадные удары было бессмысленно. Учитывая сопротивляемость химеры а ни чем иным это существо просто не могло быть, требуется бить концентрированно. К тому же, мои текущие силы банально не позволяли эффективно использовать что-то более-менее серьёзное.

— Сильный! — раздался новый шепот, на мгновение замершей змеи, — Будет вкусным!

Я допустил ошибку, посмотрев в глаза твари.

В этот момент на меня обрушился ментальный удар. Он мгновенно проломил защиту артефакта, купленного прошлой зимой, из-за чего тот попросту взорвался, разорвав мочку уха и пробив мелкими осколками шею, щёку и плечо. Зато собственные щиты, выстроенные мной с использованием как материалов окклюменции, так и техник одаренных из прошлой жизни, выдержали, хоть и стали быстро ломаться.

Змея, видимо, удивленная таким поворотом, замерла на месте, а затем одним скользящим движением собралась в спираль, готовясь к новому прыжку. Тварь не отпускала моего взгляда, а у меня самого не получалось разорвать зрительный контакт, словно бы между нами образовалась какая-то связь. При этом мне приходилось ещё и противостоять ментальной силе существа, неизвестно как оказавшегося в крепости.

Понимая, что долго не протяну, я решился использовать технику, которую даже ситхи применяют крайне редко. Смертельный Взгляд.

Эта техника Тёмной стороны Силы, позволяющая ситхам причинять боль всему, что они видят перед собой, сжигая противника, или нанося повреждения его внутренним органам. Адепты задействуя свои ярость, ненависть и желание убить, проецируют их в виде нестерпимо жарких лучей концентрата силы и гнева на тело жертвы, пока та находится в поле зрения. Обугленная кожа и мышцы, испарившиеся конечности и сильнейшие повреждения ауры, тонких тел и энергетики — вот результат подобных ударов по врагу.

Мир вокруг посерел, а химера напротив меня стала невероятно яркой и четкой. Я видел каждую её чешуйку и бледно-зеленую жидкость, стекающую с громадных клыков и гнев в нечеловевеческои взгляде магической рептилии. В это же мгновение, мои глаза начали зудеть, а затем всё окрасилось алым. Правый глаз химеры сгорел сразу, а левый задымился.

Змея громко зашипела, источая вокруг себя волны ярости и удивления. Мой взгляд оставлял на ней черный полосы с осыпающейся чешуей, сквозь которые проступали обуглившиеся мышцы. Подергавшись несколько мгновений, существо таки бросилось на меня, из-за чего пришлось рывком уходить в сторону, готовясь к новому удару по ней, но этого не потребовалось. Вместо того, чтобы продолжить бой, тварь метнулась по коридору в сторону лестниц. На её пути появились сразу четверо авроров. Одного тварь, не замедляя движения, схватила пастью, мгновенно проломив вспыхнувшие золотистой сферой и тут же погасшие щиты, а ещё один, странно застыв на месте, остался неподвижным.

Я же, рухнув на колени, оперся ладонями о каменные плиты пола. Мир вокруг словно бы принялся издеваться, шатаясь из стороны в сторону и желая меня сбросить с твердой поверхности. Тело начало казаться ватным, потерявшим чувствительность, а к горлу подобрался тугой комок тошноты.

— Там ребенок! — где-то в стороне раздался гулкий мужской голос, становящийся всё более отдаленным, — У него кровь! Мерлин! Линки! В Больничное Крыло его! Живо!

Наблюдая за Хогвартсом, Молли мрачно обдумывала ситуацию. Буйный нрав женщины теперь совершенно не мешал ей, поскольку остался в прошлом, вместе с её жизнью. Смерть и последующее перерождение в виде лича сделали матриарха Уизли почти безэмоциональным существом. Единственное что теперь способна чувствовать Молли — ярость и гнев. Именно они придавали ей силы с момента смерти, а затем стали той причиной, что заставила шевелиться после превращения в нежить.

Однако, это состояние не мешало ей желать двух вещей — освобождения дочери от влияния тёмного артефакта и мести своему мужу, Поттеру и его своре. Жестокой и максимально болезненной.

Первым в списке будущих покойников был Артур. Мужчина, мало того что убил её, так ещё и посмел трахать маггловских подростков у неё на глазах. И его не извинял тот факт, что убийца считал свою жену мертвой. Она присутствовала в «Норе» всё это время в виде бесплотного духа, периодически пытаясь добраться до Артура, достучаться до него, дозваться… И он это чувствовал. Порой ей даже удавалось проявлять себя физически. Почему-то, легче всего это происходило в их спальне и на кухне. Видимо, эти места были пропитаны энергией женщины и облегчали процесс. Однако, периоды, когда получалось проявить себя были столь короткими, что Молли так и не смогла заставить своего проклятого мужа остановиться и одуматься.

Ещё хуже было наблюдать как родная кровь, Джинни, из-за попустительства Артура, попала под влияние жуткого тёмного артефакта, а затем её разум угас, уступив место кому-то чужому, опасному и злому. Твари, что смогла замаскироваться под их дочь и спрятать свой носитель — черный дневник, источающий невероятно жуткую магию.

Это стало последней каплей, заставившей Молли искать способ вновь обрести возможность влиять на ситуацию. Ярость, что поселилась в душе покойницы, придала ей сил и помогла начать действовать.

«Лучше бы меня утянуло в Царство Мертвых, — неоднократно думала Уизли, мечтая о мести, — Я бы не видела всего этого…»

Что помешало ей уйти на перерождение, женщин не понимала. Возможно, всё дело в том, что тело так и не было предано огню, и потому продолжало служить ей якорем в этом мире. Всё же, не просто так существовали языческие ритуалы погребения в виде сжигания мертвых тел у простецов, а маги так и вовсе сохранили их по сей день.

В конечном итоге, женщина поняла, что для мести нужна сила и решила сменить тактику, напиваясь разлитыми в пространстве энергиями смерти, боли и страданий. Затем, произошло именно то, о чем всех волшебников предупреждают на уроках ЗоТИ. Находящееся под чарами стазиса тело начало меняться. Пропитавшись концентратом всего того, что буквально переполняло подвал и окрестности «Норы», оно перестало быть мертвым, но и жизнь к нему не вернулась. Именно тогда, переполненная темной силой Молли и разрушила чары стазиса. Стоило процессу распада энергетической структуры заклинания закончиться, как её попросту затянуло в собственное тело.