Я медленно подняла глаза на Джулию. Она сразу поняла всё по моему лицу.

— Ты поедешь? — тихо спросила она.

Я кивнула.

— У меня нет выбора.

Здание полиции встретило меня холодом бетона и напряжённым воздухом. Марко ждал уже у входа. Сдержанный. Серьёзный. Взгляд, в котором не было сомнений — только тревога и скрытая ярость.

Он подошёл, взял меня за руку.

— Ты точно хочешь это сделать?

— Я должна, — ответила я.

Нас провели в отдельное крыло, где проходили особые допросы. Тишина здесь была давящей. Один из офицеров открыл дверь в небольшой кабинет. Внутри нас ждал следователь — тот самый, что уже успел столкнуться с безумием Карины.

Он встал при нашем входе.

— Спасибо, что пришли, Лия. Я понимаю, это непросто. Но, возможно, мы подберёмся к чему-то, что поможет закрыть эту историю окончательно.

Я кивнула.

— Условия?

Он указал на экран, встроенный в стену.

— Комната для допросов под наблюдением. Скрытые камеры. Звук будет вестись в режиме реального времени, но без записи. Только живое прослушивание — по просьбе самой Карины.

Марко резко дёрнулся:

— Почему без записи?

— Она согласилась говорить только при этом условии. Мы посчитали, что возможные сведения важнее. Тем более, вы будете там лично, — взгляд следователя устремился на меня. — Она будет в наручниках, за столом, прикована к специальному креплению. Вы будете с ней наедине. Но мы услышим каждое слово.

Я вдохнула глубже.

— Она не сможет меня тронуть?

— Нет, — заверил он. — Вы в безопасности. Как только что-то выйдет за рамки — охрана сработает мгновенно.

Я посмотрела на Марко. Он склонился ближе, шепча почти на ухо:

— Один знак, Лия… один — и я влетаю туда сам.

Я слабо улыбнулась.

— Надеюсь, не придётся.

Следователь кивнул и жестом указал на коридор.

— Она ждёт. Вы готовы?

Я выпрямилась.

— Да.

И шагнула в неизвестность.

Дверь за мной закрылась с глухим щелчком.

Помещение было небольшим. Стены — холодные, серые. Только стол посередине, два стула, и цепь, натянутая от пола к металлическому кольцу на запястьях Карины.

Она сидела, слегка покачиваясь вперёд-назад. Волосы спутаны. На губах — странная полуулыбка, будто встречает подругу детства на чаепитие, а не собственную сестру, ставшую её мишенью.

— Лия, — протянула она, будто смакуя само имя. — Ты пришла.

Я медленно подошла, села напротив. Стол между нами казался единственной границей, защищающей от того, что пульсировало внутри неё.

— Ты хотела поговорить.

Карина прикусила губу. Глаза её блестели. Никакой вины. Никакого раскаяния. Только… интерес.

— Только ты. Только ты должна это знать. А потом… потом ты решишь, что с этим делать, хорошо?

Я не ответила. Просто смотрела.

Она чуть подалась вперёд, цепь зазвенела.

— Знаешь, я помню, как однажды мы с тобой сидели на полу в детской. Я рисовала, а ты вырезала фигурки. Ты тогда сказала, что хочешь стать дизайнером… И я, правда, подумала, что это мило. Так глупо и мило.

Я молчала.

— И вот ты тут. Ты победила. У тебя — всё. И я… я ведь не злюсь. Правда. Просто у меня… остался один секрет. Один, — она подняла палец. — Я его держала внутри всё это время. Он горячий, Лия. Прямо вот здесь, — она хлопнула себя по груди. — Горячий, как пуля.

Я сжала пальцы.

— Какой секрет?

Карина вдруг выдохнула.

— Ты его узнаешь. Но только если пообещаешь одну вещь.

— Какую?

Она улыбнулась. Почти нежно.

— Что никому не скажешь. Даже Марко.

Я резко вдохнула. Что-то внутри перевернулось. Она была безумной. Опасной. Но сейчас… я чувствовала: она действительно что-то знает. Что-то страшное.

— Хорошо, — ответила я. — Я обещаю.

Карина кивнула. Сквозь её волосы упала тень. В глазах вспыхнуло что-то странное. Тёмное. Жуткое.

— Тогда слушай…

Лия

— Пару лет назад, — начала она, глядя мне прямо в глаза, — я встретила мужчину.

Я не дышала.

— Он был старше. Намного. Чуть моложе нашего отца. Но ты не понимаешь, Лия… — Карина резко выдохнула. — Это было не как с мальчишками. Он знал, что делает. Знал, как говорить. Как дотрагиваться. Как смотреть так, будто я — не человек, а храм.

Я чуть отстранилась, потрясённая спокойствием, с которым она это произносит. Карина улыбнулась. Эта улыбка не имела ничего общего с теплом.

— Мы занимались с ним сексом… много раз, — голос её был хриплым, будто она только что вынырнула из глубины собственных воспоминаний. — Он был… потрясающий. Просто потрясающий. Ни один из мальчиков, ни один из этих богатеньких сынков не мог сравниться.

Она замолчала, будто наслаждаясь своей собственной исповедью. Потом снова заговорила, глядя прямо мне в глаза:

— Он делал с моим телом то, о чём ты, Лия, даже не мечтала. Он говорил, что я создана для этого. Что я — подарок. Бриллиант. И я верила.

Карина медленно наклонилась вперёд, её цепи звякнули в тишине.

— А потом он сказал… — в голосе было что-то сладостно-безумное, как будто она рассказывает сказку. — У него был план. «Мы станем королями», — шептал он мне. «Ты — королева города, а потом и всего, что ты захочешь. А я — твой король».

Она улыбнулась. Эта улыбка больше походила на трещину.

— Я должна была выйти за Марко. Быстро. Стать его женой. Его тенью. А потом… — она сделала паузу и прикусила губу, с наслаждением. — Родить ребёнка. Мальчика. Его наследника. И когда Марко обернётся — бац. Один выстрел. Один вечер. Всё.

Я застыла.

— Тогда я сразу пошла к маме. Прямо в тот вечер. Рассказала ей про Марко. Что он — наследник. Что я хочу выйти за него. Что мы… влюблены. — Она ухмыльнулась, обнажив зубы, как хищник. — И, конечно, эта тупая пешка тут же среагировала. Как всегда. Мама… она не задаёт лишних вопросов. Она просто греется возле золота.

Карина усмехнулась, качнула головой — прядь упала на глаза.

— Она стала пробивать, кто он. Что за семья. И когда узнала… — Карина громко вздохнула, как будто с наслаждением. — Богатство. Власть. Династия. Конечно, она сказала: «Да». Конечно, поддержала. Она уже видела меня в белом платье. В бриллиантах. На обложке журналов. Глупая…

Она помолчала, а потом, резко:

— А вот отец — сопротивлялся. Сначала. Сказал, что ему не нравится, как я об этом говорю. Слишком… одержимо. Но мама. Она умеет уговаривать. Ты же знаешь. У неё это талант. Взяла на себя, убедила, уломала.

Карина вдруг замолчала. Наклонила голову вбок и уставилась на меня с тем странным выражением, которое появлялось у неё с детства, когда она что-то задумывала — что-то извращённое, нелогичное, неуловимое.

— А потом пришла ты, — её голос потемнел, но вместо ярости в нём появилась… мягкость? — и всё испортила. Всю партию. Всю постановку. Всю симфонию. Ты была как фальшивая нота. Но...

Она сделала шаг ближе, цепи натянулись, но не удержали её желания приблизиться.

— Я тебя прощаю, — прошептала она почти нежно. — Правда. Я больше не держу зла. Всё прошло. Мы же сёстры. Ты — моё отражение. Моя половинка. Мой финал.

У меня пересохло во рту. Я смотрела на неё, не веря. Сердце колотилось в груди.

— Ты можешь назвать имя? — спросила я, медленно. — Кто он?

Карина выдохнула. Глаза её заблестели.

— Только тебе. — Она улыбнулась, как ребёнок, прячущий подарок. — Только тебе, Лия. На ушко. Как сестра сестре. Как наш секрет. Только наш.

Она сделала ещё шаг, насколько позволяли наручники и цепь, и наклонилась чуть вперёд, прищурившись:

— Склонись. Чуть ближе. Я тебе скажу…

Я услышала, как в ухе щёлкнула гарнитура. Как следователь за стеклом что-то сказал. Как Марко резко пошёл к двери.

Но я не двигалась.

Потому что Карина в этот момент казалась на удивление… чистой. Спокойной. Как будто всё, что было до этого — не она.

— Наш секрет, — шепнула она. — Навсегда.