— Пока не узнаем всех, кто был с ней. Я хочу имена. Адреса. Контакты.

Я вернулся домой ближе к трём. Долгие часы работы с Виктором и Нейтаном выжали из меня всё. Мы поднимали по цепочке каждого, кто мог хоть как-то быть связан с Кариной. Искали подтверждение, что слив фото — не импульс, а часть её плана.

Мы их нашли.

Пока ещё не всех, но достаточно, чтобы понять — Лия была мишенью с самого начала. Красивая, сильная, чужая. И слишком любимая. Поэтому — опасная.

Дом встретил меня тишиной.

Странной, холодной, слишком плотной для этого времени дня.

Никаких голосов.

Ни звука с кухни.

Ни шагов охраны.

Ни Лии.

Я прошёл вглубь, в холл, заглянул в гостиную, в кабинет, даже в её спальню. Всё — пусто.

Сердце сжалось.

Я достал телефон и тут же написал ей.

«Ты где?»

Сообщение ушло, но прочитано не было.

Я набрал Джереми. Один гудок. Второй. Пятый.

Нет ответа.

Тревога стала давить на грудную клетку. Холодным, цепким металлом.

Следующий вызов — Рикко. Он ответил сразу.

— Да, босс?

— Мне нужно срочно — архив камер. Дом. Двор. Все въезды. Сейчас.

— Уже загружаю.

Пауза. Щелчки клавиатуры. Потом:

— Уехали. Час назад. Лия, Джулия и Джереми в одной машине. У главных ворот.

— Куда?

— Камеры не пишут за территорией, но…

Секунда тишины.

— Я сейчас подключусь к GPS.

Я стиснул зубы.

— Быстро, Рикко. Найди мне их. Немедленно.

— Есть, — голос Рикко прозвучал резко, чётко, будто удар по бетону. — Машина остановилась у одного из старых частных домов. Улица Уиллоу, 9.

Я застыл.

— Повтори.

— Уиллоу. Девятый дом от перекрёстка. Запись с GPS — 47 минут назад. Машина всё ещё там.

Тишина.

Дом.

Дом, где Лия выросла.

Где жили её родители.

Где жила Карина.

В голове всё с треском сложилось в целостную, адскую картину.

— Уже на связи со спутником. Даю тебе точку, как только поймаю сигнал.

Это была ловушка.

Карина.

— Виктор, — бросил я в рацию, выходя на крыльцо, — срочный сбор. Полный боевой. Броня, автоматы, всё, что есть.

— Координаты?

— Уиллоу, 9. Район Сент-Бридж. Там Лия.

Пауза.

— Принял. Уже грузимся.

Я схватил ключи, запрыгнул в машину.

Двигатель взревел, как зверь.

Панель мигнула уведомлением:

Сообщение не доставлено.

Сердце сжалось.

— Рикко, — выдохнул я в гарнитуру. — Свяжись с легавыми. Пусть выезжают туда тоже. Полный состав. Без формы. Скажи, там может быть заложник.

— Уже отправляю координаты. Марко, ты думаешь…

— Я знаю. Она в опасности. И она не одна.

Лия

Карина шла по лестнице медленно. В её руках играл хрустальный бокал с вином, красная жидкость отражала свет, как кровь.

Она остановилась на середине пролёта и посмотрела прямо на меня.

— Знаешь, что самое ужасное, Лия? — её голос был спокоен, даже холодно-весёлый. — Я ведь не всегда тебя ненавидела.

Я ничего не сказала. Слова в горле застряли. Сердце било так сильно, что, казалось, оно вот-вот вырвется наружу.

— В детстве… я просто завидовала. Все говорили: ты «такая талантливая», «такая добрая», «такая перспективная». А я? Я была куклой. Модной, пустой. С красивым лицом, но без смысла. И знаешь, от кого я это впервые услышала?

Она сделала глоток и указала на отца.

— От него. О, он думал, я не слышу. Но слышала. Сравнивал нас. Всегда. Ты — свет. Я — тень. Ты — гордость. Я — обёртка.

Она спустилась ниже.

— И я пыталась. Была лучшей на подиуме. Снялась в рекламе духов. Мама купила мне корону на конкурс… А потом ты уехала. И вдруг, наконец, всё стало моим.

Она подошла ближе ко мне, но вдруг — раздался сдавленный всхлип.

Мама. Даже с кляпом во рту — она попыталась что-то сказать. Слёзы лились по щекам, глаза были полны ужаса.

Карина повернулась к ней.

— Что? — прошипела. — Хочешь вмешаться? Хочешь защитить свою «драгоценную» Лию?

Она подошла вплотную и резко сорвала с матери кляп.

Мама тяжело задышала, дрожа. Голос её сорвался:

— Карина, остановись… пожалуйста… Это неправильно…

Карина засмеялась.

Жёстко, горько. Безумно.

— Закрой рот, мама, — произнесла она с ядом. — Не смей делать вид, что ты её любила. Ты ведь тоже её презирала. Тебе было стыдно, когда она выходила в старой куртке. Когда не красилась. Когда отказывалась «быть как мы». Помнишь, как ты говорила ей, что она не сможет быть женщиной, если не наденет каблуки?

Мама побледнела.

— Я… я просто хотела…

— Хотела, чтобы она исчезла! — рявкнула Карина. — Чтобы не портила нам фото, чтобы не мешала блистать. Тебе было стыдно, что твоя младшая дочь была лучше тебя без единой помады на губах.

Карина метнулась к матери, с яростным презрением глядя ей в глаза:

— Тебя всегда интересовали только шмотки и красивая обёртка! Ты такая тупая, что даже не понимала, как легко тобой управлять. Ты — манекен, мам. Я вертела тобой, как хотела.

Она сделала шаг вбок, отпила из бокала вина и снова усмехнулась, облизнув губы:

— Это я тебя послала в ателье. Помнишь, как ты внезапно появилась и пыталась выжать из Лии слёзы? Это была репетиция. А ты, глупая, даже не спросила зачем. Тебе просто важно было снова быть в центре. И ты справилась. Браво.

Мама тихо зашлась плачем, но Карина не унималась:

— И когда я сказала тебе позвонить ей… когда "отцу стало плохо"... — она подняла палец, — ты даже не дрогнула. А знаешь почему? Потому что ты умеешь плакать по заказу. Как я тебя учила. Ты даже спрашивать не стала — правда это или нет. Просто сделала.

Но тут мать сорвалась.

— Нет! — закричала она, срываясь на хрип. — Ты меня заставила! Ты держала пистолет у моей головы, Карина! Ты говорила, что выстрелишь, если я не сделаю всё, как ты сказала!

Карина резко обернулась, зло щёлкнув языком.

— Не строй из себя жертву. Тебе было удобно. Ты знала, что делала. Ты всегда знала.

Мама тряслась. Её губы дрожали, глаза наливались кровью — от страха, стыда и бессилия.

— Ты… ты чудовище…

Карина медленно наклонила голову набок.

— Нет, мама. Я просто результат вашего воспитания.

Карина резко развернулась, её каблуки щёлкнули по полу, как выстрел.

— Но ты знаешь, что самое смешное, Лия? — теперь голос её стал тише, почти ласковым. — Он ведь всё знал. Всю нашу зависть. Весь наш яд. Но всё равно выбрал тебя.

Она подошла к отцу, провела пальцем по его щеке. Он дёрнулся, но не мог ничего сказать — кляп был всё ещё на месте.

— Хочешь, я скажу, кто ты для него? — Она снова повернулась ко мне. — Не просто дочь. Ты — его наследие.

Мир вокруг будто замер.

— Ты знала, да? — прошипела она. — Что он переписал на тебя всё? Компанию. Дом. Все счета. Без распределения. Без деления на троих. Просто отдал всё тебе.

Я замерла.

— Ты врёшь, — сказала я тихо, но в душе что-то дрогнуло.

— О, нет. — Карина обошла стул отца и остановилась позади него. — Я сама видела документы. Папа хранил их в том сейфе, куда я не должна была лазить. Но знаешь, любопытство — моя лучшая черта.

Отец застонал. Он мотал головой, хотел что-то сказать, но только глухо бормотал сквозь кляп.

— Ты, — Карина указала на меня, — будешь главой. Ты будешь распоряжаться деньгами, проектами, властью. А я? Я — очередная «красивая тень». Даже в этом доме. Даже в этом аду.

Я сглотнула. Глаза жгло.

— Я не просила…

— Не просила?! — выкрикнула она, почти срываясь. — Ты просто забираешь! Без просьб, без извинений! Мужчину. Семью. Империю. Даже мать теперь смотрит на тебя, как на проклятую святую!

— Ты всегда была невинной. Всегда с этим взглядом, будто не понимаешь, почему тебя любят, почему за тебя всё делают. — Её голос стал хриплым. — Но ты же знала. Внутри знала. Просто наслаждалась этим молча. Ты притворялась неуверенной, а они все… они жрали это.