Я вошёл.

Карина сидела, скрестив ноги, закованные в тонкие металлические браслеты. Она была без макияжа, с растрёпанными волосами.

Она молчала несколько секунд. А потом — резко, неожиданно — засмеялась.

Хрипло. Рвано. Как будто кто-то щекотал ей рёбра изнутри, медленно разрывая лёгкие.

— Он обещал... — прошептала Карина. — Обещал замок. С башнями. С короной. С кровью на троне.

Она вскинула взгляд на меня. В нём — не было ни стыда, ни страха. Только… пламя.

— Ты ведь не понимаешь, Марко, — выдохнула она с нежностью. — Мы были идеальны. Он говорил, что ты не видишь дальше её юбки. Что ты уже мёртв. А я — новая королева.

Следователь что-то записывал. Но я не слышал его ручки. Только Карину. Её голос прорезал пространство, как ржавое лезвие.

— Кто — «он»? — тихо спросил следователь.

Карина замерла. Потом наклонилась вперёд — будто собираясь рассказать тайну.

— А разве не очевидно? — улыбнулась она. — Дьявол. В костюме. Красивый. С запахом сигар и крови. Я звала его папой. Он приходил ко мне… сначала во сне. А потом — в жизни.

Она провела пальцами по воздуху, как будто рисовала что-то невидимое.

— Иногда я путалась.

Тело её дёрнулось. Пальцы отбивали ритм невидимой мелодии.

— Я ведь сначала хотела только одного, — прошептала Карина. — Чтобы тебя не было. Просто — исчез. Чтобы Лия осталась одна. Без тебя. Без света. В темноте.

Но потом…

Она задохнулась от собственного смеха.

— Потом всё стало красивее. Сценарий. Свет. Актёры. Я — главная. Лия — жертва. Мама… — она вдруг скорчила презрительную гримасу, — была как тумбочка. Пыльная. Ненужная.

Следователь оторвал взгляд от блокнота, растерянно глядя на неё.

А она снова повернулась ко мне.

— Ты ведь тоже был частью. Хоть и не знал. Ты играл свою роль, Марко. Умирал — медленно. Внутри.

— А я… — Карина хлопнула в ладони, отчего я вздрогнул, — …я ведь даже дала вам конец первого акта. Гениально, правда?

Смех снова заполнил комнату. Безумный. И в то же время — слишком осознанный. Как будто она точно знала, что делает. Как будто всё это — шоу. И публика аплодирует стоя.

Я стоял у стены. Ни слова. Как и обещал.

Следователь сделал пометку в блокноте, не поднимая глаз:

— Карина… а кто ещё знал об этом «сценарии»? Кто был в курсе?

В ту же секунду её лицо перекосилось. Словно кто-то сдёрнул маску.

— Никто! — выкрикнула она, ударив ладонями по столу, так что металлический звук прокатился по комнате. — Это было моё! Моё, ты понял?! Я писала. Я режиссировала. И только я должна была решить, когда закрывается занавес!

Она тяжело дышала, грудь вздымалась, глаза налились кровью.

— Все всегда хотят влезть! Помочь! Исправить! А знаете, что это значит? Что вы не верите. Ни в гениальность. Ни в силу. Ни в меня!

Следователь чуть подался назад, не от страха — от инстинкта. А Карина уже пошла в разнос:

— Ты, — она ткнула пальцем в него, — просто сидишь здесь, водишь ручкой по бумажке, и думаешь, что понял. А ты — ничего не понял!

И он тоже! — пальцы резко взметнулись в мою сторону. — Стоит, молчит, как будто всё выше этого. Но он тоже играл! Он тоже был в моей пьесе!

Она подалась вперёд, руки дёргались, будто её сдерживали невидимые нити.

— Я создавала финал. Сцену. Последний акт! А они… они все сорвали занавес до моей реплики! Они…

Резко остановилась. Замерла.

Ни звука. Ни дыхания.

А потом… глаза её смягчились. Плечи осели. Она словно забыла, что было секунду назад.

— Я… люблю её, — прошептала Карина. Голос стал тихим, детским. — Лию. Она… она ведь моя сестра.

Она медленно провела пальцами по столу, будто гладила чью-то ладонь.

— Самый главный человек в моей жизни. Самый… настоящий. Знаете, она всегда знала, когда я плачу по ночам. Даже если мы были в разных комнатах. Она чувствовала. Подходила и… молчала. Просто сидела рядом. Так делала только она.

Следователь застыл с ручкой в воздухе. Я — тоже. Это уже не была игра. Это был холодный страх — не за себя. За неё.

Карина наклонилась к столу, обняв себя за плечи, словно ей стало холодно.

— Я знаю все её секреты. Каждую мечту. Каждую рану. Она прятала их, думала, что я не вижу. Но я видела. Потому что она — часть меня. А я — часть её.

Она вдруг подняла на меня взгляд. В нём было нечто странное — почти чистое.

— Она ведь тоже знает мои тайны, Марко. Или… знала. Помнишь, как в детстве мы прятались в шкафу и делились страшилками? Только мы двое. Только мы. Сёстры.

Следователь осторожно опустил ручку, как будто любое движение могло снова всё сломать.

— А потом она выросла, — прошептала Карина. — И ушла. Оставила меня одну… в шкафу. С монстрами.

Слёзы побежали по её щекам. Тихо. Без звука.

— Но я её не винила. Нет… Она же не знала. Не знала, что монстры — это я.

Карина смотрела в стол, потом вдруг резко выпрямилась, будто вспомнила что-то важное. В её глазах вспыхнул огонёк, странный — неуместно яркий.

— Я хочу поговорить с ней, — сказала она. — С Лией. Наедине.

Следователь напрягся.

— Это невозможно. Карина, если у вас есть информация, вы можете—

— Нет! — рявкнула она, глядя ему прямо в глаза. — Только с ней. Только. Это наш секрет. Наш. Ты не поймёшь. Ты… чужой!

Я расскажу ей всё. Всё. Но только когда она будет сидеть здесь. Прямо напротив. Без вас. Без камер. Без… — она наклонилась, глядя в упор в глаза следователю, — вас, взрослых.

Пауза.

— Она же не боится меня. Правда? — прошептала Карина. — Мы делили кровать, когда были маленькими. Мы носили одни платья. Она знает, как я дышу. Как я смеюсь. Она… она единственная, кто видит меня. По-настоящему.

И тут её лицо дёрнулось. Брови сдвинулись. Голос стал визгливым, как у куклы, которой сломали пружину.

— Но если вы приведёте кого-то ещё, если она не придёт — я замолчу! Навсегда! Понятно?! НАВСЕГДА! — она ударила кулаком по столу, так что бумага подпрыгнула.

Потом села.

Сложила руки на груди.

И… заулыбалась.

— Скажите ей, что я скучала.

🔥 Ну а если тебе мало скандалов — держи ещё один. Актриса, хоккеист, измена, камеры, предательство… и чувства, от которых не сбежать. Беги читать «Мой скандальный хоккеист» — там горячо.❤️

Лия

Больница пахла хлоркой и спокойствием. Здесь всё было слишком белым, слишком чистым, слишком медленным. И всё равно — внутри меня бурлило.

Я шла по коридору под прикрытием двух охранников.

Палата Джулии была в конце крыла. Большие окна, мягкий свет, стерильность и лёгкий запах цветов, которые ей зачем-то всё равно приносили. Я вошла — и она сразу улыбнулась.

— Привет, солнышко, — тихо сказала она.

— Мам… — я всё ещё не привыкла её так называть. Но внутри было тепло. По-настоящему.

Она лежала, опираясь на подушки, уже с нормальным цветом лица и бинтом на плече. Жива. Настоящая. Сильная.

Я села рядом, обняла её за здоровую руку, прижалась щекой.

— Ты ведь правда не умираешь? — прошептала я.

— Ты разве не знаешь? У нас в семье очень упрямые женщины. Я не собираюсь сдаваться, — она подмигнула.

Мы поговорили — о Марко, об отце, о том, как Риз развлекает моих родителей в доме, превращая стресс в комедию. Джулия смеялась тихо, аккуратно, чтобы не тревожить боль. В ней снова была сила. Та, что спасла мне жизнь.

Но вдруг — телефон.

Мой.

Марко.

— Алло?

— Лия. — Голос был хриплым. — Карина… она заговорила.

Я резко замерла.

— Что?

— Она согласилась рассказать всё. Но только тебе. Только в твоём присутствии. Ни камер, ни меня, ни полиции. Только ты. Она… хочет встречи.

Я на секунду перестала дышать.

— Она… в своём уме?

— Нет, — честно сказал он. — Но и не безумна до конца. Она опасная. Но она ждёт тебя. Секрет. Какой-то секрет. Только для тебя.