Я тихо рассмеялась, прикрывая рот рукой.

— А сотрудники? Они…

— Я уговорил почти всех, — кивнул Риз. — И не без него. Он связался с каждым лично, устроил условия, оплатил переезд. Даже тем, кто отказался, предложил дистанционную работу. Всё организовал. Жёстко, быстро. И, знаешь…

Он замолчал на мгновение.

— Он извинился.

— Что? — я не поверила своим ушам.

— За свадьбу. За то, как всё произошло. Сказал, что не так хотел начать с тобой жизнь. И что постарается сделать всё, чтобы ты чувствовала себя свободной. Я… если честно, офигел.

Я стояла, не в силах сказать ни слова. Слова Риза врезались в меня. Они были слишком тёплыми. Слишком невозможными. Слишком настоящими.

— Он действительно… — я едва слышно выдохнула. — Старается?

Риз кивнул.

— Как может. По-своему. Не знаю, Лия, но мне кажется — он влюблён в тебя по уши.

Я опустила взгляд, а в груди всё сильнее тянуло и жгло. Словно мир, который я так долго строила в одиночку, вдруг кто-то подхватил… и стал строить со мной.

— Никто никогда… — прошептала я, не отрывая взгляда от пола. — Никто никогда не делал для меня такого.

Риз молчал. Он знал: если я говорю тихо — значит, говорю главное.

— Может, и я… — я проглотила ком в горле. — Может, я тоже влюблена в него по уши. Я не знаю. Но… мне надо с ним поговорить. Срочно.

— Лия… — Риз чуть улыбнулся. — Ты вся светишься.

Но подойти к Марко мне не удалось.

Сначала — партнёр по ткани из Лондона. С поздравлениями, цветами и смущённой фразой «Мы скучали». Потом — постоянная покупательница с откровением, что «только у Лии были платья, в которых я чувствовала себя живой».

Потом — мама.

— Лия… — она подошла, будто бы нерешительно, но в глазах горело что-то странное, почти неузнаваемое. — Ты такая… идеальная дочь. Я смотрю на тебя — и горжусь. Вот правда. Ты выросла такой…

Я замерла, не зная, как реагировать.

— Как там Карина? — спросила я холодно, не выдержав.

Мама отвела взгляд в сторону. Губы её дёрнулись, но она ничего не сказала. Только слегка пожала плечами, будто вопрос был пустым. И исчезла в толпе.

Потом подошёл папа. С бокалом шампанского и тихим, почти виноватым выражением лица.

— Признаюсь, — сказал он, коснувшись моей руки, — я не ожидал такого от него. Но… если он способен на это — может, и правда всё не зря. Я рад за тебя, Лия.

Я кивнула. Но мысль всё не отпускала: мне надо с ним поговорить. О нас. О чувствах. О том, что происходит в сердце и почему он продолжает рушить мои стены, пока я даже не успеваю строить новые.

Так прошёл вечер. Один за другим гости стали расходиться, кто-то подходил прощаться, кто-то — просто махал рукой.

Пока не остались лишь двое.

Марко и я.

Он стоял у окна, в полутени, с руки снял часы и крутил их в пальцах. Его рубашка была расстёгнута у горла, взгляд усталый, но ясный. Он почувствовал мой взгляд — и повернулся.

Мы остались одни.

Я медленно прошла по залу, коснувшись пальцами гладкой поверхности одного из столов. Всё выглядело до боли знакомо — как в Лондоне. Только в пять раз больше. Просторно, роскошно, но по-настоящему моё.

И всё это — благодаря ему.

Я повернулась. Марко стоял у витрины, наблюдая за мной, как будто боялся нарушить момент.

— Никто… — сказала я, и голос предал меня с первого слова. Он сорвался, дрогнул. Я сглотнула, сделала шаг к нему. — Никто никогда не делал для меня такого. Никто не видел во мне столько. Никто не верил во что-то, что только зарождалось. А ты… ты построил всё это для меня.

Я остановилась перед ним. Наши тени сливались на полу, как будто даже свет хотел нас соединить.

— Может, я… правда, по уши влюблена в тебя, — выдохнула я. — И мне срочно надо тебе это сказать, прежде чем я снова испугаюсь.

Он молчал. Глаза его были тёмными, блестящими, как чёрное вино.

— Лия, — прошептал он. — Ты была и будешь самым главным в моей жизни. С того дня, как я нашёл это.

Он медленно засунул руку в карман брюк и вынул маленький, аккуратно сложенный клочок бумаги.

— Я искал тебя семь лет. И когда нашёл — по глазам понял, что ты и есть она. Ты — мой конец, и моё начало.

Я дрожащими пальцами взяла листок. Почерк — мой.

Слёзы хлынули прежде, чем я успела их остановить. Я прижала лист к груди и слабо засмеялась сквозь всхлипы.

— Я даже не помню, как это написала. Но ты… ты это хранил?

Марко кивнул.

— Всегда в кармане. Чтобы ты была со мной.

— Ты ненормальный, — прошептала я, подойдя ближе.

— Сумасшедший, — согласился он, и вдруг — резко, страстно — притянул меня к себе.

Наши губы встретились в жадном, долгом поцелуе. Не мягком. Не робком. А полном признаний, отголосков боли, лет ожидания и той самой любви, от которой не сбежать.

Я обвила его руками за шею. Он усадил меня прямо на один из столов, между катушками нитей и рулонами ткани. Всё это было теперь частью нас.

н целовал меня, как будто знал, что делает это впервые — и в то же время как будто ждал этого всю жизнь.

Медленно. Осознанно. Его ладони лежали на моей талии, горячие сквозь тонкую ткань платья. Но пальцы дрожали. Едва заметно, но я чувствовала. И это сводило с ума.

Меня никогда не хотели так… нежно. И в то же время — сдержанно, будто боялись сломать.

Я провела рукой по его щеке, по чёткой линии скулы. Он замер — как будто я коснулась чего-то слишком живого, слишком настоящего.

— Марко… — выдохнула я.

— Здесь, — перебил он, глядя в глаза. — Прямо сейчас. Если ты захочешь.

Я кивнула. Бессловесно. Честно. Глубоко внутри всё сжалось от желания.

Он медленно опустил одну лямку платья. Затем вторую. Его губы нежно скользили по моей коже — по ключице, по плечам, по шее, будто выжигали узор. Он пил меня, пробовал, наслаждался, будто запоминал на вкус.

Моя спина легла на прохладную гладь дизайнерского стола, но мне было не до холода. Только его тело. Только его пальцы, расстёгивающие молнию. Только его взгляд — тёмный, обжигающий.

Ткань сползла вниз, обнажая грудь.

Он задержался на ней взглядом — голодным, хищным, но без тени грубости. В его глазах было обожание. И ярость. И трепет.

— Ты идеальна, — прошептал он, и его голос был хриплым, сдержанным. Слишком сдержанным.

Когда его губы коснулись моей киски, я едва не закричала от напряжения, расползающегося внизу живота. Он ласкал меня языком — медленно, уверенно, с жаждой, которой уже не мог скрывать. А я выгибалась навстречу, сжимая его плечи, не в силах больше думать, только чувствовать.

Он стянул с себя рубашку, и наши тела встретились — кожа к коже. Горячие, нетерпеливые, и всё же будто созданные друг для друга. Его руки прошлись по моим бёдрам, по талии, чуть грубее, чем раньше — и я этого ждала. Хотела.

Он вошёл в меня одним медленным, глубоким движением.

Я ахнула — от полноты, от близости, от того, как сильно он был внутри.

— Посмотри на меня, — прошептал он.

Я посмотрела.

И всё исчезло. Всё кроме него.

Его бёдра двигались медленно, сдержанно, почти мучительно. Он вжимался в меня, как будто хотел раствориться. И я впитывала его. Всё: дыхание, силу, ласку. Это было не просто трахаться. Это было — заниматься любовью.

Впервые. По-настоящему. Жадно, свято, грязно, красиво.

Он наклонился ко мне, снова коснулся губами шеи, груди, подбородка. Шептал моё имя, словно молитву.

А я звала его в ответ. Шепотом. В стонах. В мольбах. Я тонула в нём. И не хотела спасения.

Я сжимала его бёдра, подталкивая глубже, быстрее. Он понял. И ускорился. Стал грубее. Резче. Мои ногти впились в его спину, я теряла дыхание. И нашла его только тогда, когда накрыла волна.

— Я с тобой… — простонала я, сжав его ладони в своих. — Всегда.

Он замер, прижавшись лбом к моей груди, и прошептал:

— Я не знал, что можно быть таким счастливым.

Мы достигли пика вместе. С одновременным вздохом, с дрожью, с жаром, пронизывающим до самых костей.