— Желаете поединок? — зловеще прошипел вельможа. — Что ж… — он медленно достал огромную шпагу и крикнул за сцену: — Ко мне, скоты! Ваш господин в опасности!

С ударом гонга к нему мгновенно присоединилась четверка вооруженных слуг в масках и темных плащах. (Переодетый Жердин, Папаша, Старик и Смея в мужском костюме). Вельможа удовлетворенно оглянулся:

— Что ж, теперь силы равны… Приступим. Защищайся!

Стоило ему замахнуться шпагой, за сценой снова раскатился гром. Едва они скрестили шпаги со школяром, как из-за сцены в подсветке двух прожекторов, в вихре искусственного ветра, развевающем волнами её газовый плащ с блёстками, возникла Веричи — невероятно прекрасная принцесса.

Оставив вертушку, изображающую ветер, Веда щелкнула по мембране и провела по струнам маленькой арфы, которая зазвучала на всю площадь, как райская музыка.

Красильон обернулся на звук, уронил шпагу. Точнее, выпустил из рук, так что кончик воткнулся в доски и шпага плавно качалась. Веричи парила над ним, на поднятом краю сцены. Герцог мельком оглянулся на слуг:

— Дальше вы сами тут…

Его наёмники пронеслись чёрным вихрем в развевающихся плащах, увлекая школяра со сцены, исчезая, заодно забрав плащ и маску слуги. Веда за сценой пустила музыкальную шкатулку, где звуки похожие на арфу составляли волшебную мелодию. Под неё вельможа и принцесса потянулись друг к дружке, любовались, пантомимой показывая силу своего восхищения.

— Как вы храбры! — звонко сказала Веричи нежным волшебным голосом.

— Как вы прекрасны! — вторил красавчик, стоя вполоборота к публике. Преувеличено схватился за сердце, с мольбой протянув руки к светлому видению.

В пальцах Веричи появился тот самый розовый пион, не пострадавший за прошедшие сутки, только сильнее распустившийся в стакане с водой на столике в комнате Жердина. Многие зрители отлично поняли намёк, некоторые даже узнали символ соперничества с лордом.

— Слава о ваших подвигах дошла до моих чертогов, и моё сердце навек принадлежит вам! — принцесса бросила цветок. Красильон изящно поймал, вдохнул аромат, приложив руку ко лбу, изобразил, как сильно кружится голова от любви. В этот момент принцесса уже спустилась ближе. Красильон мигом воткнул цветок за пряжку шляпы, подхватил на руки Веричи и хотел унести за сцену. Слуга почтительно выдернул шпагу из досок, вернул в ножны герцогу, тот неожиданно обернулся и передал ему в руки принцессу:

— Подержи.

Пока слуга подхватил драгоценную ношу, Красильон картинно подтягивал сапоги, расправлял манжеты, поправлял шляпу, перья, цветок, проверил серьгу, глядя в зеркало.

Веричи даже не заметила смены партнера, томно изгибалась с руках слуги, обняла его за шею… Красильон оглянулся и возмущенно отобрал барышню обратно, слуга сбежал, чтоб не мешать романтической сцене. Красавчик снова сделал два шага к выходу со сцены, и показал свой коронный трюк — понёс девицу одной рукой, другой достал из-за пояса зеркальце, любуясь собой и поднимаясь на край сцены.

Публика как всегда не заметила момент, когда Крас переносил вес на одну руку, и ахнула от неожиданности. Красильон удовлетворенно кивнул, спрятал зеркальце за пояс и спокойно спускался по ступенькам задней лестницы. В этот момент музыка смолкла. Последние шаги с принцессой на руках вельможа делал в тишине. Они уже наполовину скрылись за краем сцены, и в этот момент позвучал звонкий, усиленный мембраной поцелуй. Крас, исчезая за сценой, снова высоко вскинул руку — салют публике, на «бис». И тогда грянули финальные аплодисменты.

*****

Не объявляя конец представления, Папаша за сценой заиграл на трубе финальный марш. Старик бил в барабан, Веда звенела бубном. Обежав сцену с разных сторон, на неё поднялись и поклонились все герои представления, кроме Красильона. Сперва были сольные поклоны у слуги, у школяра, у принцессы. Зрители продолжали хлопать, вызывая главного героя сценки. Крас, снисходительно улыбаясь, медленно снова вырос над сценой и лениво приветствовал публику, как вельможа.

Потом, резко крутнувшись на одной ноге, как мог бы сделать школяр, сорвал шляпу, поклонился от души, как озорной мальчишка, смеясь вместе со всеми. Сбежал на сцену к друзьям, поймал и высоко поднял их руки, как чествуют победителей в спортивном состязании.

Поклонившись, актеры ушли все вместе за кулисы. Тут же тройка слуг, Смея, Жердин и Новит пошли в толпу с блестящими звонкими блюдами, собирать монетки. Играла музыка, но в этот раз на сцене не было никого. Завершающий номер после такого был бы лишним.

Веричи, единственная не занятая ни музыкой, ни сбором денег, внимательно следила за публикой сквозь разрез холщовой перегородки, закрывающей кулисы. Она хорошо видела, как люди, что-то тихо говоря артистам, бросали на сверкающие блюда монеты. Видела, как некто демонстративно плотнее запахнул длинный плащ, ниже надвинул шляпу и пошел против движения толпы, отвернувшись от блюда, не бросив ни гроша.

Веричи тревожно вздохнула. Если это не сам лорд Инзель, который вряд ли бы остался неузнанным толпой, то один из его знатных приятелей. И этот господин сейчас идёт прямиком к лорду, чтобы пересказать ему все шуточки и дерзости, допущенные артистами сегодня. Точнее, одним артистом. Крас сознательно тянул весь удар на себя, закрывая остальных от вельможного гнева. Веричи вздрогнула, услышав эхо своего вздоха. Рядом стояла Веда. Своим особым зрением слепая тоже будто видела толпу и угрозу, разрезающую людские волны, как узкая черная лодка.

После представления в «Ореоле» для артистов подали обед за счет заведения — настолько вырос доход гостиницы в эти дни, пока рядом стоял театр. Кроме того, хозяйка — госпожа Ореола, явно благоволила театру и, особенно, Папаше Баро. Новит заметил, что за столом нет главного виновника сегодняшней бури. Спросив, кто когда видел Краса, Новит убедился, что тот, кажется, никуда не уходил с площади. Но в комнате его тоже не было. Вернувшись к фургону-сцене, новенький обнаружил пропажу на «заднем дворе».

Пространство позади сцены во время представлений было чуть ли не более оживленным, чем сцена наверху. Там вечно кто-то прятался в ожидании выхода или озвучивая сцены, скатывался кубарем по лестнице и выходил по ней, внезапно появляясь. Камни мостовой там были застелены брезентом. Крас сидел на нём, прислонясь спиной к колесу фургона.

— Чего обедать не идешь, тебя все ждут.

Красавчик неопределенно двинул кистью и уронил руку, как налитую свинцом. Мог и не говорить, что устал так, что нет сил двинуться. Новит понял и сел возле другого колеса.

— Помощь нужна?

— Угу. Надо забрать сундук с реквизитом, всё с последней сцены. Но неохота сейчас его тащить. А бросить на улице нельзя. Вообще, надо поставить охрану на ночь. Не хватало, чтобы фургон спалили. Но вещи всё равно нужно забрать в гостиницу.

— Мы будем охранять по очереди? Как в лесу?

— Не-а. Здесь не лес. Нужна настоящая охрана. Жердин явится, сделаем. Только он может…

— Ты говоришь загадками, — хмыкнул Новит. Крас равнодушно качнул головой к плечу:

— Не-а. Ты просто ещё не знаешь, какая лучшая охрана от всяких лордов. Невидимки. Кого не подкупить и не прогнать, потому что для наёмников их нет.

— Принести тебе еды сюда? Ты же всё равно не дойдешь.

— Давай…

Новит сбегал в зал, к общему столу, собрал на поднос тарелки с горячим и закусками, кружки, бутылку вина, сыр, зелень… но взял еды на двоих. Уселся возле «своего» колеса, расставил все припасы на брезенте, и вдвоём они устроили на «заднем дворе» пикник, отдельно от праздничного обеда.

— Благодарю, — жуя, кивнул Крас. — Подумать только, я уже сам себе завидую!

— Чего вдруг?

— Теперь не только у Красильона есть слуга, но у меня и в жизни появился личный охранник.

Новит сосредоточенно жевал гренку с яйцом и ветчиной, закусывая зеленью. Хлебнул из кружки, только потом ответил на шпильку.