*****

Крас, вызвав всю шайку, делал всё ровно наоборот. Сам уклонялся, так, что его не могли достать, но пока не ударил ни разу. Только отбрасывал нападающих, если не было возможности проскользнуть мимо них.

Вскоре несколько мелких бандитов от этой тактики так вымотались, что впали в истерику, и стали молотить чем попало, не разбирая, достаётся их же приятелям или противнику. Крас смеялся, но дожидался, чтобы его хоть кто-то задел. Тогда коротко отвечал, одним ударом сразу посылая в нокаут.

Ножи и кастеты время от времени вылетали из рук шайки на мостовую, высекая искры. Тогда Смея или Новит кидались вперед, как коты на мышь, и подбирали трофей. Обычно первый бросок делала Смея. Новит смотрел по сторонам, не покажется ли, вопреки обычному, стража? Видел, как Папаша гоняет Брандита. Если к шайке вдруг явится подкрепление — милости просим присоединиться к уроку вежливости.

Несколько раз упавшие пытались встать и снова бросались в драку, но вскоре, сговорившись или выдохшись, только лежали и преувеличено стонали, отказываясь драться.

— Знаю этот приёмчик, — Крас обходил лежащих противников. — Если не встанете, то я вас и не трону, так? По-вашему, я должен чтить уличные правила, которые для вас ничто? Удивительно! А мне ведь ничего не стоит поднять любого из вас на ноги, и снова уложить, снова, и снова… Новит, ты не помог бы? Воспитание не позволяет мне бить лежачих. Подержи вот этого за шкирку, будем считать, что он стоит и угрожает нам. Мы же актеры, люди с богатым воображением. М-м?

— Хм, действительно, угрожает, — с готовностью подскочил Новит и дернул лежащего за воротник. Это оказался рыжий Моргот. Он так отчаянно отбивался, точно загнанная в угол крыса, кидаясь сразу на двоих, что даже вырвался от Новита. Моргот кинулся на Краса и получил прямой удар в челюсть, опрокинувший его обратно в руки новичка.

— Другое дело. Можешь считать, ты пострадал в честном бою, — одобрил Крас. — Ещё полезешь или хватит? Следующий!

Новит бросил Моргота и подхватил за плечи другого, но тот безжизненно повис, не желая драться. Зато Моргот, улучив момент, выхватил дубинку и стукнул Новита по ноге. Крас мигом перехватил оружие и так крутанул руку с дубинкой, что приказчик покатился кубарем по двору.

— Новит, забери трофей. — Моргот снова вскочил, и Крас усадил его на камни, ударом под дых. Подручный Брандита икнул, ловя ртом воздух. — Не нравится? Обидно, что ты не ценишь мою милость. Одним ударом я мог запросто сломать тебе грудину и раздавить сердце. Но очень стараюсь этого не делать. Вам крайне повезло — наш брат всё-таки жив. Но если кто-то ещё пострадает от вашего трусливой и тупой жестокости, кто будет виноват? Я, потому что не убил вас? Не хочется таких обвинений.

— Пощадите, господин артист! — заскулили наиболее сообразительные из «жертв». — Мы вам клянёмся, больше никогда…

— Чем вы клянётесь? Честью, которой у вас нет? Клянитесь жизнью, тогда нерушимый договор с небом убьёт вас, если возьметесь за старое. Новит, по одному!

Новенький поднимал членов шайки по очереди, и те клялись своей жизнью, что прекратят бесчинства, больше не станут помогать Брандиту, Морготу или другим главарям, не будут вести неравных драк, обижать всех, кто слабее и кажутся легкой добычей. Не будут нарушать законы улицы, хотя бы, если других законов они не знают.

— Так мы того, пойдём? — робко спросил один.

— Куда так сразу? Представим, что всё-таки вы напали, и сдадим вас стражам порядка?

— Нет, умоляем, смилуйтесь! Мы больше никому не опасны, мы клялись!

— Что ж, убирайтесь. Помощи вашему главарю от вас и правда никакой. Я не услышал слов сожаления и раскаяния. Смея, ты слышала?

— Ни слова! Думаешь, они ещё хотят приставать к артистам? Или грабить пьяниц? Или обижать барышень? Нет?

— Мы сожалеем… что связались с вами, — прошипел Моргот и это можно было счесть искренним раскаянием.

— Кстати, вы не бывали на нашем представлении? — любезно пригласил Крас. — Так приходите вечерком, будем рады. Мы стоим на Солнечной площади. Сегодня, думаю, ещё не уедем. Но если на сцену полетит хоть один хвостик яблока, не говоря уж о камнях и палках, стражи порядка заранее будут знать имена всех наших горячих поклонников! Хозяин «Барабана» всех нам назовёт, не сомневайтесь.

— Будьте прокляты, клетчатое отребье, — Моргот и остальные из бывшей шайки Брандита поковыляли со двора, оставив поле боя актёрам.

Папаша мимо них втолкнул во двор главаря, уже изрядно потрепанного уроком.

— Что ж ты с ног валишься, это всего лишь легкая разминка! А голос? Мы совсем не тренируем твою речь. Говори громко: «Простите, господа, больше не буду».

— Прости… иди ты к дьяволу, толстяк! — прохрипел Брандит, цепляясь за край забора и повиснув на нём. У него пересохло в горле от беготни и злости.

— Не слышу! Громче, чётче! — стукнул палкой, как жезлом, Папаша. — В дальних рядах тебя не слышат! Шевелись. Выйди на открытое место, стань ровно и скажи с чувством… Или никто так и не увидит твоё представление! Напрыгался? Мы же бездельники, что же ты так устал? Где твой коронный номер? Давай ещё разок, на «бис»!

— Хватит! Довольно! — визгливо заорал Брандит. Упал, обхватил колени руками, пригнул голову и скорчился на плитах двора. — Чего ты хочешь? Что сказать? Я всё скажу!

— Да мне плевать на твои слова. Важнее, что ты сделаешь, — хмуро сказал Папаша, стоя над ним, поигрывая палкой. — Видишь, актером тебе не быть, таланта не хватает. Твоя мелкобандитская карьера тоже скончалась в муках. Что теперь? Ты, кажется, помощник в лавке? Там без гибкости и вежливости не удержаться, но по тебе не скажешь, что ты способен угождать людям.

— Он потому и бесится здесь, что там всем угождает, — бросил Новит. — Может, хоть его сдадим страже?

— Откупится. Смертельная клятва свяжет его крепче тюрьмы. Мы ждём, дружок!

Брандит, постанывая и шатаясь, встал, цепляясь за такой же прут в заборе, родной братец которого наставил ему синяков. Поклялся жизнью, что больше не нападёт на безоружных и никаких неравных драк, шантажа, вымогательств… Всего, чем он прославился в «Золотом барабане». И рыжей девке ничего не угрожает. Он не сможет даже нанять кого-то поквитаться с ней, иначе тут же упадёт замертво.

— Что ж из тебя клещами тащить каждое слово? — укорил Папаша. — Брысь! Больше на пушечный выстрел не приближайся к моим детям. А их у меня много… Стой, — артист придержал бывшего главаря, готового прошмыгнуть со двора. — Посмотри на окна.

Брандит хмуро глянул и тут же отвернулся. Посетители прилипли к окнам «Барабана», стараясь не пропустить ничего из урока вежливости. И хотя почти не слышали слов, но смысл отлично понимали. И, не сговариваясь, стали ритмично хлопать. «Барабан» трещал изнутри, словно настоящая барабанная дробь возвещала конец сражения. Брандит бежал подальше, но ещё долго слышал страшный звук преследующих его аплодисментов.

Актеры церемонно поклонились зрителям и покинули площадку возле «Золотого барабана». Папаша напоследок аккуратно вернул опору плетня на место, как обещал.

— Сильно ты его? — на обратном пути спросил Крас, беспокоясь не о бывшем главаре шайки, а о чувствах Папаши.

— Не так, как он заслуживает. А твои что?

— Усвоили урок. На какое-то время… Тут важна страховка. Клятву не обойти, что бы они ни думали, как бы ни злились.

— Ничего, этот притон сегодня же подпишет договор с «Кленовым листом». Или просто перейдёт в собственность братства. Я предупредил наших, присмотрят.

— Куда они смотрели раньше?

— Когда не просят помощи, вмешиваться лишний раз… сам знаешь. В городах свои порядки. Со стражей и с кругом уличных банд по своей воле не связываются. Что им наши законы?

Смея догнала Краса и взяла за руку:

— Устал?

— Честно говоря, да. Не люблю драться, когда нельзя врезать как следует!

— Вечером отыграем и уедем. Не хочу оставаться тут лишней минуты.