— Сколько еды, — восхитился Новит. — На неделю хватит! Снова есть овощи на запретный супчик да ещё три коробки бисквитов… мы богачи! А если честно, кроме бисквитов, чая и приправ у нас утром совсем-совсем ничего не оставалось? — Новит ещё не знал всех секретов фургона, но уже догадывался, что они есть.

— Ещё две железные банки солонины, на самый крайний случай, — ответил Жердин. — К счастью, они и дальше у нас останутся. С ними спокойнее.

— Так мы могли ещё почти неделю колесить без представлений и не голодали бы?

— Что за театр, который не прокормит своих артистов, — согласился Жердин. — А ещё охотиться можно… У нас многие весьма метко стреляют. Грибы собирать, в лесных озёрах рыбка водится… Как вольные бродяги мы с голоду не помрём, но хочется выступать. Знаешь, забавно, когда деньги есть, а среди леса купить на них нечего.

— Что вас занесло в этот край, где так мало городов и селений?

— Это запасная южная дорога. На главной, самой оживлённой, множество мест, где живёт сытая скучающая публика. У них без нас слишком много развлечений. На Побережье мы уже первыми не будем, там даже самых ранних пташек всегда встречают театры, которые поближе зимовали. Так что мы не спешим. Здесь чуть в сторонке, если ехать зигзагом… Аплодисменты громче и сборы лучше. Но, да, встречаются пустынные места. Волки, грабители, банды работорговцев. Глухой лес. Везде свои недостатки, но и плюсы. Ты ложись пораньше, выспись на мягком. А я…

— Куда? На речку?

— Да так, прогуляюсь… — Жердин после представления не снял клетчатое трико, только набросил сверху тёплый длинный плащ. Едва он хотел проскользнуть со двора, путь ему преградила длинная тень. От которой, как утверждает Веда, ощутимо веяло холодом.

— Куда собрался? Оба наверх, — Крас кивком указал на открытую дверцу под крышей сарая и приставную лестницу.

— Да что ты, я же без шума, осторожненько, — пытался возразить Жердин.

Крас скептически поднял левую бровь. Кудрявый артист сник. Первым нехотя взобрался по лестнице. Новит лез следом.

— Одно представление есть, одно — завтра, — на пальцах показал снизу красавчик, — Они должны пройти чисто. У нас будет запас и делай, что хочешь. Не здесь.

— Понял, мой генерал, — буркнул Жердин. — Вот сиди всю ночь, охраняй! Вдруг сбегу?

— Ещё чего, — Крас поднялся на заднюю платформу фургона и задернул занавес.

— Ты видел? — возмущенным шепотом обратился к новичку Жердин, когда каждый устраивал себе уютную лежанку на сене. Новит сам не успел ничего спросить. — В каждом селении есть девчонки, которые не прочь развлечься с приезжими парнями, даже если у них нет ни гроша. Особенно, если парни — красавцы, вроде нас. Годятся и торговцы, и военные, — форма вызывает у впечатлительных барышень нежные чувства. Но актеры всё-таки лучше! А этот… чистый дракон! Что я, не соображаю? Я не трогаю девиц и замужних, в жизни никому не навязывался. Но стоит прогуляться вечерком по окраине, непременно кого-то встретишь… Зачем отказываться от благодарности? Мы развлекали всех, разве сами капельку веселья не заслужили? Обычно, ещё и дополнительную еду на дорожку получишь с утра…

— Верно говоришь, — зевнул новенький. — Я бы тоже не прочь… Но и Крас прав, лучше не рисковать. Будет запас еды, тогда можно искать приключений… Я точно не нарушу приказ, не хочу новых упрёков в безрассудстве. Хватило!

— Нет у нас приказов, — простонал Жердин, зарывшись в сено, — это он так у-го-ва-ри-ва-ет. Лично я могу уйти, просто не хочу спорить. Ты поглядывай, если проснёшься, одним глазом на фургон. Сверху удобнее наблюдать. Мало ли что.

— Ага, — засыпая, обещал Новит.

Ночные вылазки и городских и деревенских смельчаков к фургону, где есть хорошенькие актрисы, дело обычное. И твёрдого заверения охраны театра, что незваным гостям тут не рады, как правило, хватало. Пара слов Краса, вместе со щелчками курков двух арбалетов (неизвестно, что страшнее), охлаждали самые горячие головы. Чего нельзя делать ни в коем случае, особенно, если гости изрядно пьяны, это самим артисткам выходить на порог с лампой в руке, закутанным в ночную шаль, и просить оставить их в покое. В таком случае драки не избежать.

Но этой ночью, пока артисты спали, две тени пробрались к самому фургону и никто их не остановил. Новита словно что-то толкнуло, заставив открыть глаза. Он лежал ближе к двери сарая и глянул вниз на фургон, как раз когда одна тень забралась на заднюю платформу. Воришка? Другая тень, которой Новит сверху не видел, пыталась забраться спереди, но в «кабинете» спал Папаша Баро. Он только повернулся, сквозь сон почувствовав присутствие чужого, и незваного гостя тут же ветром сдуло.

Крас встал бесшумно, слыша, как сдвинулась корзинка на задней платформе. Сейчас там не пройти, непременно что-то зацепишь. Стараясь не разбудить Старика, Крас перешел вплотную к холщовой перегородке. Сквозь щель заглянул в «кухню».

На фоне неба в приоткрытом занавесе двигался щуплый мальчишка. Тоже стараясь не шуметь, он пробирался через воздвигнутые Жердином баррикады. Но внутрь фургона не вошёл.

Мальчишка почувствовал, как его крепко, но не больно поймали за плечи. Дёрнулся, но вырваться не мог.

— Не бойся. Ты поесть? — тихо спросил голос, которого юный поклонник театра, хотя во все глаза и уши смотрел вечернее представление, сразу не узнал. — Не убегай, угощайся. Никто тебя не тронет.

Из-за занавеса шагнул тот высокий артист, который легко подбрасывал на руках девчонку и играл дворянина. Он убрал руки, отпуская ночного визитёра. Мальчишка смутился и шмыгнул носом:

— Я не за этим. Я не вор!

— Тише, люди спят.

— Простите, — пойманный перешёл на шепот. — Я только хотел… я… Мартин сказал, тут пусто.

— Ты не один?

— С приятелем. Он только хотел посмотреть, а я… Мы думали, вы ночуете в сарае, а вы здесь спите?

— Спал, — усмехнулся Крас, ладонью поманив мальчишку к перегородке. Откинул холст, показав две обычные кровати. Длинные лежанки без спинок, с матрасами, одеялами и подушками. Между ними оставался узкий проход к такому же занавесу. На одной кровати кто-то спал, окно возле второй пустой кровати было открыто. В неплотной темноте с улицы мальчишка смутно видел всю обстановку. Крас взял фонарь с кольцом, повернул рычажок, чтобы газ засветился золотистым светом. Сделал знак незваному гостю выйти наружу. Новит видел, как они спустились с задней платформы, но исчезли с той стороны фургона, которую не видно с сеновала.

— Днём койки складываем, остаются только лавки и много места. Удивительно, почему многие думают, что в фургоне удобно ехать только сидя? Так чего ты хотел? Угнать лошадь?

— Нет, я только… хотел, — мальчишка безнадёжно вздохнул и замолчал, будто погас.

— А если угадаю, скажешь? Ты думал, мы завтра сразу уедем, рано утром? А ты бы спрятался получше в одном из сундуков, и когда найдём, не отправим же домой пешком, так?

— Угу.

— Зря надеялся. Ради такого случая, мы могли сделать круг, вернуться. Тут были к нам добры, и мы не похитители детей. Наш фургон — настоящий корабль на колёсах, но не до такой степени, чтобы тебя долго не нашли. С большим цирком из множества фургонов номер ещё мог пройти, если спрятаться в конюшне… Что не так дома?

— Ничего, — неудавшийся беглец смотрел в стенку фургона, но не мог в темноте разобрать, что там нарисовано. — Нет дома, нет родных, работа есть… Но я хочу странствовать, как вы.

— Именно выступать? Нормальные сироты мечтают стать доблестными рыцарями дороги, а не жалкими комедиантами.

— Не надо, — беглец понимающе усмехнулся, раскусив иронию и вызов. — Вы не такие. Да, хочу выступать. Я умею ходить на руках, кувыркаться, прыгать, не боюсь ничего, быстро учусь. Хочу тоже так, с факелами…

— Ясно, — в голосе Краса снова проросли все проглоченные им ледяные иголки и шипы. — Возраст?

— Мне десять.

— Два года подожди, будешь сам решать. Не передумаешь, сбежишь.