Пыль взметнулась в воздух, ее унесло ударной волной, заменило, потом снова унесло. Это был такой же катаклизм, как и падение Лурсы с неба. Я создала вокруг себя кинетический пузырь, чтобы защититься от пыли и обломков. Это продолжалось несколько часов — и длилось всего несколько секунд, — и, когда остатки До'шана рассыпались в прах, я лихорадочно обыскала взглядом каньон, уже зная, что это бесполезно. Южный склон исчез. Скала полностью обвалилась. Я больше ничего не могла разглядеть за пылью и обломками. Даже если Кенто была там, внизу, все еще жива, у меня не было никакой возможности найти ее. Внизу был один хаос.

Я схватилась за грудь, словно пытаясь вырвать свое сердце, закричала от разочарования, от боли, от горя, от чертовых эмоций, в которых я не могла разобраться. Я отдала приказ, заставила Сирилет это сделать. Я знала, что это нужно было сделать, но я не продумала все до конца. Я не думала…

Мы должны быть готовы. Полный беспокойства голос Сссеракиса напряженно прозвучал в моей голове. Наш момент скоро настанет.

Наш момент. Наш гребаный момент. Какое это теперь имело значение? Все мои дети были мертвы. Трис, Сирилет, Кенто. Эта битва… эта война уже стоила мне всего. Какое это теперь имело значение?

Я висела там, позволяя Сссеракису бить моими крыльям, и ненавидела. Я ненавидела Норвет Меруун. Я ненавидела Лесрей. Я ненавидела Оваэрис и наших богов. Севоари и этих ублюдочных импотентов, которые называли себя лордами. И, конечно, я ненавидела себя. За то, что я это сделала. Я. Это. Сделала. И все же я выжила. Когда все, кто был мне дорог, умерли, я, черт меня побери, выжила. Единственный человек, который не хотел жить, был единственным, кто не умер. Подходяще, в каком-то гребаном смысле.

Я заметила движение далеко внизу. Кто-то выжил, они пробивались сквозь завалы. Земляне, пахты, гарны, монстры. Там, внизу, царил беспорядок, но погибли не все. Страх уменьшился, так много людей погибло, но он все равно дошел до меня. Мне он не понравился, но Сссеракис проглотил его, хотя и без удовольствия. Я увидела, как поднимаются призраки. Тысячи их, старых и новых, стояли посреди хаоса и резни, растерянные и потерянные.

Слезы заструились по моим щекам. Я даже не потрудилась их вытирать. Они стекали по моему подбородку, оставляя следы на грязи и крови и лились в каньон.

Эска, подави эту меланхолию. Это еще не конец. Не для нас.

И снова мой ужас был прав. Потому что я не все потеряла. Не совсем. Было еще одно, что я не потеряла. У меня все еще был Сссеракис.

Эска, ты должна перестать лгать себе.

— Заткнись.

Земля задрожала под нами.

— Это происходит.

Каменистая почва покрылась рябью, как взбитое одеяло, и разорвалась на части. Раздавленная плоть Норвет Меруун вздулась, лопнула, набухла. Щупальца шириной в здание высунулись из разорванной плоти, замелькали в воздухе, хватая все, что могли, и таща это вниз, чтобы накормить монстра. Яркий свет пробежал под поверхностью ее плоти, появился из-за горизонта и остановился в каньоне. Затем под нами раздался следующий удар сердца Норвет Меруун. Пульсирующий свет распространялся все расширяющимся кольцом из сердцевины Бьющегося сердца.

Мы сделали это. Мы причинили этой сучке невероятную боль, и она подумала, что действительно может проиграть.

Я была там.

Мимо меня пронесся пахт-аэромант, преследуемый геллионами. Я проигнорировала их, они проигнорировали меня.

Эска, она здесь.

— Вижу. — Бьющееся сердце Норвет Меруун лежало под нами. Ее сердцевина. Она взяла под свой непосредственный контроль собственную плоть. Ее миньоны, те, что остались, начали объединяться, работая сообща. Ее щупальца задвигались быстрее, с большей точностью. Я видела, как землян сбивало с ног, поднимало в воздух, затягивало вниз, в пульсирующую массу плоти.

Пора, Эска. Мы должны сделать это, пока она снова не спряталась.

— Я готова, — солгала я. Я оторвала взгляд от Бьющегося сердца и оглядела руины поля боя в поисках каких-либо признаков присутствия моих дочерей. Надеясь. Надеясь. К черту надежду! Это было бесполезно. Они ушли.

Ты медлишь, Эска. У нас нет времени.

— Знаю! — огрызнулась я.

Я в последний раз глубоко вдохнула прохладный воздух Севоари. Да, пора. Пришло время заставить этот кусок дерьма, этот губительный гребаный струп, заплатить за все, что я потеряла.

Я сложила крылья и устремилась к Бьющемуся сердцу. Я позволила разгореться своему шторму, использовала Источник дугомантии, чтобы напитать его, и создала вокруг себя потрескивающий щит из молний. Я соединила кинемантию и пиромантию в стрелу фиолетового огня. Я стала наконечником копья, направленным в сердце нашего врага. Я — гребаное оружие! В последнее мгновение я собралась с духом и глубоко вонзилась в гнилую плоть монстра.

Норвет Меруун закричала в панике. Ее биение превратилось в быстрый барабанный бой, каждый удар увеличивал ее массу. Я оттолкнулась изо всех сил, которые у меня были, соединяя свой шторм с кинетической силой. Я неслась через ее плоть, и она чернела вокруг меня, тая и шипя под моим натиском. Во все стороны от меня летели молнии. Кинетический пузырь, который я создала вокруг себя, сдерживал пульсирующую плоть. Кровь ручьями текла по фиолетовой дымке.

Вот!

Сердцевиной Норвет Меруун действительно было сердце. Изогнутый розовый орган, похожий на множество веревочек, связанных в беспорядочный узел. Яркие цвета струились вдоль каждой нити, и сердце билось быстрее. Ее плоть давила на мой щит, сокрушая его. Вдоль туманного барьера образовались трещины. Я выбросила руку и создала второй барьер внутри первого как раз в тот момент, когда первый барьер взорвался во вспышке энергии. Плоть врага немедленно хлынула в свободное пространство, давя на меня.

— Ты должен сделать это сейчас, Сссеракис, — прорычала я. — Быстро.

Мой ужас несколько мгновений молчал. Тогда соберись с силами, Эска.

Мой желудок взорвался от боли. Ножи выскочили наружу, выпотрошив меня изнутри, огонь полыхнул, расплавляя мой позвоночник. Я пошатнулась от боли, упала на колени и закричала. Сссеракис закричал вместе со мной, но в гневе и ярости. Мой ужас привлек всю силу, которую он накапливал в Источниках некромантии, опустошив их за считанные мгновения, и на короткое время превратился в пустоту бесконечной тьмы, большей, чем пространство между звездами.

Моя лапа расширилась, срезая плоть, разрывая и кромсая, и сомкнулась вокруг сердцевины Бьющегося сердца, сжимая ее. Разрывая сухожилия так же быстро, как они восстанавливались, пытаясь изолировать врага. Норвет Меруун боролась, билась, пульсировала. Плоть прижалась к моему щиту. Я воздвигла еще один барьер как раз в тот момент, когда взорвался предыдущий. Мой шторм затрещал вокруг щита, обжигая ее, обугливая плоть и кипятя кровь, но Норвет Меруун надавила сильнее. Давление было таким сильным, что мой щит снова взорвался. В то же мгновение я создала другой, сжавшись в комок. У меня оставалось так мало места. Я не смогла бы создать еще один щит. Я вложила в этот последний все свои силы, которые у меня были, и надеялась, что он выдержит.

И тогда я взмолилась. Не Ранд или Джиннам, не Создателю, не лунам. Я взмолилась своим друзьям, тем, кого я оставила в Оваэрисе. Хардту, Тамуре и Эсем. Джозефу. Я взмолилась мертвым, которые ушли до меня. Сильве и Имико, Трису, Сирилет и Кенто. Я взмолилась им всем, чтобы они дали мне силы держаться. Не ради себя. Я не заботилась о себе, никогда. Не ради Оваэриса и его народа, которые ненавидели меня. Не ради Севоари, кошмарного мира, который я никогда не знала. Мне нужны были силы, чтобы выстоять, потому что эта битва была всем, что у меня осталось. Все остальное ушло. Все, кто был мне дорог, были мертвы. Я не проиграла. Я отказывалась терпеть неудачу. Нахуй Норвет Меруун. Нахуй Бьющееся сердце. Я была Эскарой Хелсене, и мне чертовски надоело проигрывать. В этот раз. В этот раз, который значил больше, чем любой другой, я одержу победу.