Бракунус отпрянул назад, съежившись и волоча живот по земле. Остальные гули сделали то же самое, подчиняясь более могущественному существу. Моя тень рванулась вперед, все еще привязанная ко мне, но двигавшаяся независимо, она погналась за Бракунусом, возвышаясь над ним.

— Я прочешу этот мир в поисках союзников, Трус. Я приведу их сюда и сделаю Норвет Меруун прыщом, которым она была. Ты останешься охранять этот разлом и никому не позволишь прорваться. Ни одному из ее миньонов нельзя позволить проникнуть в этот мир.

Бракунус заскулил, протяжно и низко. Он уперся лапами в землю и отвернул голову от Сссеракиса, как пес, ожидающий побоев.

— Ты понимаешь?

Скулеж Бракунуса перешел в рычание, и гигантский гуль прыгнул вперед, но не на Сссеракиса, а на меня. Он, как башня, вырос передо мной, заполнив собой все поле зрения. Когти потянулись, чтобы разорвать меня на части.

Моя тень врезалась в гуля, отбросив его в сторону. Удар, от которого Бракунус грохнулся на землю и сотряс ее. Я инстинктивно удержала равновесие с помощью своей врожденной геомантии. Бракунус вскочил на ноги, но Сссеракис уже был рядом. Теневое копье ударило из темноты и глубоко вонзилось в переднюю лапу Бракунуса, пригвоздив его к земле. Гуль взвыл от боли. Сссеракис двинулся вперед, увеличиваясь в размерах, угрожая поглотить гуля. Я почувствовала, чего это стоило моему ужасу. Сила, с помощью которой он контролировал мою тень, истощала его. Я почувствовала, как часть этой энергии исходит от меня. Раньше Сссеракис всегда придавал мне силу, но теперь из меня уходило то немногое, что оставалось, чтобы участвовать в этом шоу. Я отдала ему силу добровольно. Я знала… мы оба знали, что так не может продолжаться вечно. Это была игра ва-банк, блеф. Наша последняя ставка на дерьмовую комбинацию.

— Ты понимаешь, Трус? — Голос Сссеракиса гремел, как раскат грома. У меня подкосились ноги. Я сжала колени. Перед глазами все помутилось.

Бракунус снова заскулил, опустив голову. «Да. Да. Я понимаю, Сссеракис. Я останусь. Буду охранять разлом». Он дернул лапой, пытаясь высвободить ее из-под теневого столба, пригвоздившего ее к земле. Сссеракис подался вперед еще немного, вгоняя копье глубже. Бракунус распластался на земле. Страх струился по коже гуля, и Сссеракис впитывал его, но мой ужас сжигал эту силу так же быстро, как и поглощал ее.

А потом все кончилось. Сссеракис вытащил свое теневое копье из лапы гуля и отпрянул, возвращаясь ко мне. Бракунус поспешно отпрыгнул назад, баюкая раненую лапу, и побежал к разлому. Но он не прошел через него, а просто остался там ждать.

Прости, Эска.

Я с трудом повернулась. Мои ноги дрожали, и я знала, что у меня осталось совсем немного времени, прежде чем они откажут. Я могла видеть только одно небольшое пятно. Кенто. Огонь. Тепло. Я вдруг поняла, что мне холодно.

— Мама? — Сирилет стояла рядом со мной. Я думаю, она могла бы взять меня за руку, но ее руки все еще не могли двигаться. Это было к лучшему. Я не могла позволить ей доказать, что я настолько слаба. Не тогда, когда Бракунус все еще наблюдал за мной.

— Ей нужен отдых.

— Мама? — снова позвала Сирилет, игнорируя Сссеракиса.

Шаг за шагом, спотыкаясь, я приближалась к Кенто и костру. Я сделала шагов двадцать, но мне показалось, что это были целые лиги. Я увидела беспокойство на лице Кенто. Я покачала головой, надеясь, что это поможет сохранить тайну. Подойдя к костру, я заставила себя постоять несколько мгновений. Я хотел погрузиться в забытье, но не могла. Гуль все еще наблюдал за мной. Кенто что-то говорила, но я ее не слышала. Сирилет тоже что-то сказала. Потом мой ужас очутился внутри меня, став крошечным там, где раньше был огромным.

— Ей нужен отдых, но нельзя показывать, что она слаба.

У меня едва хватило сил, чтобы, используя свою врожденную геомантию, поднять из земли небольшую каменную стену. Я опустилась на землю, прислонилась спиной к стене и отключилась.

Хозяйка умерла. Сссеракис почувствовал, как остановилось ее сердце — собственный шторм заставил сердце замереть. Он сбежал, наконец-то освободившись от мяса и костей, которыми владел так долго. За эти годы у него было много хозяев, но ни один из них не справлялся с этим так хорошо, как Эска. Большинство из них сходили с ума от присутствия постороннего в их сознании или совсем отказывались от своей воли, отдавая Сссеракису полный контроль. Раньше он бы решил, что это самое лучшее, но союз с Эской оказался выгодным во многих отношениях, которых он никак не ожидал. Казалось, что в сотрудничестве больше силы, чем в контроле.

Сссеракис пролетел через горящий портал за мгновение до того, как тот захлопнулся. Болезненный свет и шум Оваэриса остались позади. Севоари приветствовал его. Мир больше не сжигал его просто за то, что Сссеракис существовал. Он был дома. Наконец-то дома после стольких лет. Раньше время не имело большого значения, но Оваэрис превращал любое понятие в бесполезное замечание. Еще одна причина презирать этот мир яркости и глупых созданий, которые считают себя важнее, чем они есть на самом деле.

Сссеракис вдруг понял, что скучает по хозяйке. Прошло всего несколько мгновений, как они расстались, но он уже скучал по Эске. Она была мертва. Это была эмоция. Она грызла Сссеракиса, словно голод, но более жестокий, более опустошающий. Огромная пустота, зияющая бездна. Глупо. Земные эмоции давили на него из-за длительного контакта с хозяйкой. Они исчезнут. Они должны будут исчезнуть. Сссеракис не мог жить с такой пустотой. Ему нужно было заполнить себя. Ему нужно было питаться.

Сссеракис поднялся в небо и полетел. Он услышал громкий рев, который мог исходить только от его собрата-лорда, Хайренаак, Безземельной. Сссеракис знал, что ему придется заново познакомиться с Хайренаак и остальными. Они должны узнать, что он вернулся. Им нужно будет поклониться еще раз. Но сначала ему нужна сила.

Стайка горесноров бродила по колышущемуся полю голубоватой меч-травы. Горесноры питались бесконечно, нуждаясь в энергии для восстановления своей постоянно гниющей плоти. Они были почти безмозглыми и не испускали ощутимого страха, который был бы особенно приятен, но их вполне хватало для быстрого перекуса. Сссеракис бросился на них, стал большим и начал угрожающе двигаться. Безмозглых тварей было так легко напугать. Достаточно было малейшего намека на присутствие хищника. Горесноры запаниковали и попытались скрыться, но Сссеракис окружил их и загнал в угол. Дикая, звериная паника нарастала, и Сссеракис упивался этим ужасом, чувствуя, как его наполняют новые силы.

Проблема с безмозглыми животными заключалась в том, что их было очень легко чрезмерно возбудить. Разумное существо можно держать в состоянии постоянного страха вечно. Или, по крайней мере, до тех пор, пока оно жило. Тонкие намеки могут вызвать у него самые разные виды страха или тревоги. Но у зверей была только животная паника, и, если давить слишком сильно, зверь просто останавливался. Чаще всего — ступор, но иногда и смерть. Горесноры приготовили неплохую еду, но этого было далеко не достаточно, чтобы насытить аппетит Сссеракиса. Нужно было больше. Страх лучшего качества. Нужно было вернуть себе свой акрополь. Целая империя миньонов, которых он держал в состоянии постоянного страха. Именно так Сссеракис вновь обретет свою истинную силу. Тогда, и только тогда, он будет готов объявить о своем возвращении другим лордам Севоари.

Сссеракис взмыл в небо и устремился к своей старой территории. Он вернет себе свой город, вновь зажжет Вечнозеленый цветок на вершине огромного шпиля и призовет своих миньонов обратно для поклонения. На ходу он пронзительно кричал, заставляя всех, мимо кого он проходил, оглядываться и бояться. Даже другие ужасы, более молодые создания, многие из которых едва ли обладали разумом, боялись. Так и должно было быть. Сссеракис был самым старым из них, самым могущественным. Сссеракис знал, каково это — жить, править и любить. Нет! Последнее было земной эмоцией. Оставшийся артефакт переживания чувств хозяйки. Она была мертва. Она больше не могла портить Сссеракиса.