Внезапно мне захотелось оказаться в другом месте. Подальше от Джозефа и поклоняющихся ему глупцов. Я почувствовала потребность убежать. Забыться в напряжении, какого не испытывала уже много лет. Я резко встала, чуть не опрокинув поднос. Джозеф посмотрел на меня, нахмурив лоб.

— Я должна идти, — сказала я.

— Для этого потребуется сила, — быстро сказал Джозеф. Я не поняла. Не имеет значения. Я начала пятиться через толпу. Они отодвигались от меня, все еще распростертые на земле.

— Чтобы использовать внутреннюю хрономантию, потребуется сила, Эска. Больше, чем у тебя есть.

Я кивнула, споткнулась о кого-то, кто был слишком медлителен, чтобы убраться с моего пути, и отшвырнула его в сторону, вероятно, более жестоко, чем он того заслуживал. Несколько человек ахнули, и я услышал, как снова пробормотали этот титул. Пария. Вот кем я была для них. Не Эскарой. Даже не Королевой-труп. Парией. Изгоем. Какой бы ни была эта гребаная, ужасная, зарождающаяся мифология, я не хотела быть ее частью.

Я дошла до двери, ведущей из храма, оглянулась и увидела, что Джозеф стоит на ногах, поддерживаемый своей служанкой в дурацкой шляпе. Он смотрел мне вслед.

— Твоя некромантия — ключ, Эска. Ты можешь использовать ее так же, как Лоран использовал…

Я повернулась и побежала, быстро работая ногами и тяжело дыша. Это было чертовски чудесно.

Ноги сами несли меня через дворец Йенхельма. Стражники и слуги смотрели мне вслед. Что они должны были подумать? Они, без сомнения, слышали, что Королева-труп вернулась, но она была старой леди. И вот я снова несусь по коридорам в расцвете сил, крича на бегу от радости. Все мысли о хрупкости или осторожности в движениях, чтобы избежать неизбежных приступов боли, исчезли. Я бежала самозабвенно. И я не останавливалась, пока не прошла через огромные дворцовые двери и не вышла на прохладный осенний воздух Иши.

Воздух обжег мне легкие, и я согнулась пополам. Ноги болели, и я знала, что по-настоящему почувствую их завтра. Мое тело не привыкло так двигаться. Я слишком долго отдыхала, виня во всем старость и немощь. Я буду расплачиваться за это месяцами, пока не восстановлю физическую форму. Но, черт возьми, как же это было здорово — снова стать молодой. Я вытерла пот со лба и выпрямилась, изо всех сил стараясь дышать и наслаждаясь этим.

Мрачное, уродливо-оранжевое небо было затянуто серыми облаками, которые тянулись от горизонта до горизонта без перерыва. Небо отбрасывало на землю темные тени, которые казались почти ночными. В воздухе чувствовался запах дыма, но не такой чистый, как древесный дым. Более мерзкий, более кислый запах, который щиплет ноздри.

Я чувствую себя почти как дома.

Да, так оно и было. Гнетущие облака и наползающий мрак, прохладный воздух и резкий отвратительный запах — это действительно было похоже на Севоари.

Йенхельм был построен на холме, или, вернее, на нескольких холмах. Он вырос с тех пор, как я в последний раз видела город, который основала. Это была обширная масса деревянных и каменных зданий и грязных улиц, беспорядочно бегущих вверх и вниз по четырем разным склонам холмов. Дворец Йенхельма располагался на самой высокой точке самого высокого холма. Отсюда открывался великолепный вид. Отсюда я могла видеть бо́льшую часть города и далекий Лес Десяти. Именно тогда я увидела, что лес горит. В земле была проделана огромная трещина, проходившая через обширный лес. Я отчетливо видела ее, и могла видеть оранжевое пламя, вырывающееся из-под земли. Бо́льшая часть леса уже выгорела дотла, оставив почерневшую кору вокруг разорванной земли.

— Это сделала я, — сказала Сирилет. Я обернулась и увидела, что моя дочь сидит на ступеньке рядом с дверями дворца. Она прижала одно колено к груди и яростно обхватила его руками, а другую ногу вытянула перед собой. — Землетрясения и цунами. Пожары. Штормы. Тучи закрывают солнце. Про́клятые и зомби выползают из своих нор, чтобы посеять на Ише новый хаос. Я не хотела этого, но… Я все это сделала. — Она посмотрела на меня своим темным сияющим взглядом, и ее глаза сузились. Я видела, что она пытается понять то, что увидела.

— Ты ходила к Джозефу. — Она склонила голову набок, глядя на меня. — Я имею в виду, он вернул твой возраст назад, точно так же как Ранд и Джинн сделали это для Железного легиона. Хрономантия и биомантия вместе взятые. Она улыбнулась. — Ты выглядишь… такой, какой я тебя помню. Я имею в виду, когда я была маленькой.

Я всегда буду поражаться тому, на что способна Сирилет. Ей потребовалось всего двадцать секунд, чтобы понять то, что я все еще пыталась понять.

Я подошла и села рядом с ней. Я хотела ее обнять, но не была уверена, что она мне позволит. Не знаю, как долго я была без сознания, но она приняла ванну и переоделась в свежую одежду. А я все еще воняла, как струп, и была одета в лохмотья, покрытые потом и грязью.

— Прости, что бросила тебя, — внезапно сказала я прежде, чем мое упрямство взяло верх и заставило меня проглотить извинения. — Я действительно думала, что поступаю правильно.

— О, — кивнула Сирилет. Она взглянула на меня и быстро отвела взгляд. — А теперь? Я имею в виду, ты все еще думаешь, что это было правильно?

— Наверное, нет. — Я толкнула ее плечом, и она не отодвинулась. — Но в тот момент я не видела другого выхода.

Это отговорка.

— Так и есть, — сказала я. — Отговорка. Прости меня, Сирилет. Я не должна была оставлять тебя одну, не должна была взваливать все на твои плечи.

Тогда она прижалась ко мне и положила голову мне на плечо. Мне пришлось смахнуть слезы, которые грозили испортить момент.

— Меня не волновала ответственность. Я могу править Йенхельмом или любым другим государством, мама. Я просто хотела, чтобы ты вернулась домой. Я просто хотела, чтобы ты была здесь, со мной. А тебя не было.

— Я знаю. — Я не стала извиняться снова. Даже если бы я извинилась, это ничего бы не значило. — Теперь я здесь.

Она помолчала несколько мгновений, а когда все-таки заговорила, голос ее звучал нерешительно, словно она боялась, что ответ на ее вопрос может утащить меня от нее.

— Значит, ты останешься? Поможешь мне все исправить?

— Исправить что?

Она склонила голову набок и посмотрела на меня сияющими глазами, радужки вокруг ее зрачков горели ярче чем обычно.

— Я разрушила мир, мама. И я не знаю, как это исправить. Я пытаюсь найти способ. Я имею в виду, придумать способ. Но не могу. Кенто была права. Я не остановила Второй катаклизм. Я его вызвала. — У нее перехватило дыхание. — Я должна все исправить. Я должна восстановить его. Но не знаю как. Помоги мне. Пожалуйста.

Возможно, это был самый душераздирающий момент в моей жизни. Более душераздирающий, чем предательство Джозефа. Более, чем смерть Сильвы. Более, чем безумие, в которое погрузил меня терреланский император. Моя дочь умоляла меня о помощи в решении невыполнимой задачи. Исправить мир, который она разрушила. Я хотела сказать да. Мы все хотим сказать да, когда наши дети просят нас о помощи, но она попросила слишком многого. Это было невозможно сделать. Ни одному человеку. Ни двоим. Ни тысяче. События, которые она спровоцировала, были глобальной катастрофой. Но это было не то, что ей нужно было услышать. И сломить ее дух сейчас… это не сделало бы ничего хорошего.

— Конечно, я помогу, Сирилет. — Эти слова были сладки на вкус. Как будто впервые в своей кривой жизни я проглотила гордость и сказала правильные слова. — Я тоже не знаю, как это исправить, но мы с этим разберемся. Вместе.

Сирилет шмыгнула носом и затряслась у меня на плече.

— Спасибо.

Ребенок никогда не должен благодарить своих родителей за помощь, которую ему предлагают. Это должно быть само собой разумеющимся. Но, с другой стороны, родители никогда не должны бросать своего ребенка, чтобы он правил королевством и вел войну в возрасте тринадцати лет. Пришло время загладить свою вину.