В моей голове начал формироваться план.

— Мы не можем убить Норвет Меруун в одиночку, Сссеракис.

Эска, мы не можем ее убить.

— Что?

Она сердце Севоари. Пока существует мой мир, будет существовать и Норвет Меруун.

— Так для чего все это? Как мы можем победить?

В этой битве невозможно победить. Только продлить ее. Равновесие. Все дело в равновесии. Нам нужно отрезать ее плоть, чтобы куски увяли и умерли, и бить, пока ее снова не удастся сдержать. Она должна научиться снова бояться меня.

Наши гребаные тупые, безмозглые, высокомерные боги-засранцы! Настолько увлеченные своими мелкими дрязгами, своей хваленой вечной войной, что они воспроизвели ее здесь, в Севоари. Войну, которую невозможно выиграть, но которую необходимо вести ради спасения этого мира. Гребаные Ранд! Гребаные Джинны! Идиоты, все они.

— Мы не справимся в одиночку, Сссеракис, — сказала я, снова уставившись на свою теневую руку. — Ты говоришь, что Норвет Меруун покрывает половину Севоари, но мы никак не сможем подрезать этот куст в одиночку. Нам нужна помощь. Союзники. Целая армия. Две армии. Пять. Что случилось с твоей?

Она ее съела. Сссеракис замолчал. Я наслаждалась тихим хлопаньем крыльев, ощущением прохладного воздуха на лице.

Ты хочешь объединить свой мир против моего?

— Можешь придумать план лучше?

Нет. Но я не могу и придумать план хуже.

Мы прошли через великий разлом в Оваэрис, и жара ударила меня, как хороший хук справа, которого я не ожидала. Я задохнулась и попыталась сделать еще один вдох. Воздух был горячим, сухим и насыщенным песком. Шторм бушевал повсюду, как голодный хищник, которого удерживало на расстоянии только искажающее реальность присутствие разлома.

На стороне Севоари мы видели великое множество призраков. Они прошли через разлом, но, казалось, у них не было никакой цели. Они вяло бродили по каньону в Другом Мире. Их неземные голубые формы резко выделялись на сером фоне. По эту сторону разлома тоже были призраки, тысячи, и все они тащились к порталу. Они стояли в очереди, как будто ждали воды из колодца. Это было странно, и на этот раз я была уверена, что не я была причиной появления этих призраков. Они были не моими. Они принадлежали Сирилет, но моя младшая дочь не была некромантом.

Ирад, столица Полазии, исчез. Был раздавлен, я полагаю. Или что там происходит, когда луна падает на континент. Думаю, не имело значения, как он погиб, важно только то, что Ирад исчез, а все его население погибло. И все это благодаря моей дочери. Она спасла наш мир, пожертвовав городом и всеми, кто в нем жил. Небольшая цена, в общем масштабе. У бессмертных масштабы более грандиозны. Мы земляне, и мы смотрим на вещи с точки зрения мелочей, потому что мы маленькие. Тяжело переживать из-за горящего леса, когда ты муха, попавшая в паутину, и на тебя надвигается восьминогий придурок.

Ах, этот адский свет обжигает. Я и забыл, как сильно ненавижу твой мир.

Я улыбнулась:

— Было время, когда ты говорил, что останешься здесь ради меня.

Я был опьянен победой. Как ты можешь выносить этот свет, не знаю. Это больно.

— Отнеси нас вниз. Отойди в мою тень. — Мне придется заново учиться управлять своими крыльями, чтобы избавить Сссеракиса от боли.

Берегись, Эска. Смотри.

Мы начали быстро снижаться, и мне пришлось прищуриться, чтобы разглядеть, что имел в виду Сссеракис. Когда мои глаза сфокусировались, я увидела противостояние. С одной стороны стояли две мои дочери, за ними теснились десять выживших из оазиса. Между ними и местом, где великий разлом соприкасался с землей, находился гуль, который был раз в десять больше аббана. Это было самое крупное живое существо, которое я когда-либо видела, за исключением Хайренаак. Даже с воздуха я могла сказать, что гуль был чудовищен. Он присел на четвереньки, согнув ноги и готовый прыгнуть в любой момент. Его плоть была бледно-серой, как пепел, а на руках и ногах виднелись когти, оставлявшие огромные борозды в песчаной почве под ним. С головы, рук и торса свисали огромные полосы грязной ткани. Я до сих пор понятия не имею, зачем они это делают, но все гули собирают тряпки и одежду, оборачивая ими свои конечности и голову, всегда прикрывая глаза.

Это не просто гуль, Эска. Это Бракунус. Трус. Я услышала презрение в словах Сссеракиса. История встреч между ними была больше, чем между мной и любым другим, кого я когда-либо встречала. Бессмертные — странная концепция, с которой трудно смириться.

Мы приземлились в дюжине шагов от моих дочерей. Я споткнулась и чуть не упала. Мои колени болели, и я была не готова к внезапному удару, вызванному моим весом. Сссеракис убрал мои крылья, спрятавшись в моей тени, и накрыл мою голову и плечи черным плащом.

— Эскара, — сказала Кенто. Она назвала меня полным именем, и я предположила, что она недовольна мной. — Что это за существо?

Я подошла, чтобы присоединиться к ней и Сирилет в защите выживших.

— Гуль.

Кенто покачала головой. Она все еще не сводила глаз с Бракунуса.

— Гули маленькие, — сказала она. — Размером с землянина.

— Э-э, нет. Это не так, — сказала Сирилет. Ее руки были вытянуты перед собой, удерживаемые на месте металлом, вплавленным в кожу. — Я имею в виду, они могут быть такими. Но они могут быть и больше. Намного больше. Я пыталась объяснить ей, мама. Гули никогда не перестают расти. Этот, должно быть, старый.

Сссеракис усмехнулся у меня в голове. Наша дочь умна, но недооценивает врага. Старый — это…

— Тихо. — Я и забыла, как трудно бывает думать, когда Сссеракис без умолку тараторит у меня в голове. Я почувствовала, как ужас внутри затихает и становится угрюмым. Ему не понравилось, что его отчитывают.

Сирилет на мгновение выглядела удрученной, затем ее брови гневно сошлись на переносице.

— Ты не имеешь права ругать меня как ребенка, мама.

— Я говорила не с тобой.

Сирилет взглянула на мою теневую руку и нахмурилась. Она, вероятно, собиралась задуматься, но вместо этого начала дуться. Это тонкая грань, если честно.

— Это не просто гуль, — сказала я. — Это великий гуль. Первый и старейший. Один из лордов Севоари.

— Мало того, что ты сбросила луну на наш мир, теперь ты еще и напустила на него полчища монстров, — сказала Кенто, и ее голос был достаточно острым, чтобы резать. Но обвинение было адресовано не мне.

— Ты продолжаешь обвинять меня, но я сделала то, что должна была сделать, — сказала Сирилет, растягивая слова. — Никто другой не стал бы. Или, я имею в виду, не смог бы. И…

Я отошла от своих ссорящихся дочерей и подошла к гигантскому гулю. Я почувствовала, как земля задрожала у меня под ногами. Моя врожденная геомантия подсказала мне, что это было не землетрясение. Это рычал гуль, уткнувшись брюхом в землю. Звук был достаточно тихим, я едва его услышала, но я его почувствовала. В нем звучала угроза.

Не позволяй ему запугать себя. Мы сильнее его.

— Да ну? — Я не была в этом уверена. Я была старой, усталой и голодной, меня мучила жажда и я держалась на ногах только благодаря силе, которую придавал мне Сссеракис. Мой ужас был не таким сильным, как он утверждал. Он слишком долго голодал. Мы оба были слабы.

Когда я подошла ближе, размеры гуля ошеломили меня. Он присел на четвереньки, как собака, пытающаяся уменьшиться в размерах, и все же его голова была в двадцати футах надо мной. Его руки и ноги были тонкими — это сравнительный термин, — но они были покрыты упругими мышцами. За долгие годы спаррингов с Тамурой я знала, что худой не означает слабый. Его глаза были плотно прикрыты грязной тканью, но при моем приближении он втянул носом воздух, и потрескавшиеся губы приоткрылись, обнажив коричневые и желтые клыки. Подтек слюны, величиной с мою голову, сорвался с челюстей чудовища и упал, быстро уйдя в пересохший грунт. Я была совершенно уверена, что проклятая тварь была достаточно велика, чтобы проглотить меня целиком, если бы попыталась, и, скорее всего, попросила бы десерт. Одна из его лап царапала землю, оставляя на песке глубокие борозды своими черными когтями.