Хардт рассмеялся и хлопнул себя по животу.

— Я уже много лет не сражался ни с чем более мерзким, чем газы, Эска.

— Отлично, — сказала я, ухмыляясь. Это было то, что мы оба знали. Это был способ вернуться к тому, чем мы когда-то были. — Возможно, я действительно выиграю у тебя поединок.

Но я проиграла.

Сссеракис ждал на самой высокой башне своего города, глядя вниз на толпы монстров, которые заполняли улицы. Джинны создали город, башню и пульсирующий свет Вечнозеленого цветка, который даже сейчас привлекал миньонов Сссеракиса из самых отдаленных уголков его территории. Большинство безмозглых тварей даже не знали, почему и как они оказались здесь. Шныряющие геолиды и ползающие скрипуны, гули, крадущиеся из теней, и геллионы, налетающие сверху, харкские гончие, скачущие по улицам огромными стаями, и громыхающие юртхаммеры, сотрясающие землю при каждом шаге. Они устремились к зовущему свету. Они пришли, чтобы накормить.

Сссеракис упивался их страхом, наполняясь энергией. Большинство из этих миньонов были тупоголовыми тварями, которые думали только о еде и размножении, так что они давали пресную пищу, лишенную вкуса, но обеспечивавшую скудное пропитание. Некоторые были более разумными — гули, сайтхордеры и бесы. Их страхи были острее, полны силы и аромата. Их можно было заставить бояться самыми удивительными способами, и Сссеракис мог питаться ими целыми днями, если бы потребовалось. В отличие от харкской гончей, которая умерла бы от страха, если бы ее слишком долго стимулировали.

Когда толпа на улице становилась достаточно большой, Сссеракис посылал щупальца тьмы, ползущие вниз по внешней стене башни. Каждый раз, когда щупальце касалось миньона, Сссеракис проникал в его разум и создавал конструкт, который внушал существу его худшие опасения, вызывая неутихающий ужас и слепую панику. Юртхаммер поднялся на дыбы, на мгновение вспыхнул ослепительно ярко, затем рухнул, сжался в комок и задрожал, пойманный в липкую паутину ужаса. Страх нарастал, как жар, и Сссеракис собрал его весь, раздуваясь, становясь толстым, становясь могущественным. Скоро он наберется достаточно сил, чтобы отважиться выйти и снова вступить в бой.

В эти дни ему приходилось регулярно возвращаться сюда, чтобы призвать своих миньонов и напиться их страхом. Враг становился все крупнее, и Сссеракису требовалось все больше сил, чтобы справиться с ним. Норвет Меруун боялась только тогда, когда Сссеракис был достаточно силен, чтобы по-настоящему нанести ей урон. И Сссеракис мог причинить ей урон только тогда, когда она боялась. Ни один вкус не мог сравниться с этим, ни один источник силы не мог сравниться с ним. Но даже это было мимолетно. Когда враг становился слишком напуган, он отделял часть от себя и отступал в другую часть своей плоти. Отделенная часть была действительно безмозглой, неспособной чувствовать что-либо, даже страх. Она ползала вокруг, питалась и увеличивалась в размерах, в конце концов возвращаясь к целому. Так враг научился сражаться с Сссеракисом. Вот почему он постепенно проигрывал битву.

Но скоро. Скоро Сссеракис будет достаточно силен, чтобы снова вступить в бой. У него не было другого выбора, кроме как отрывать от врага части, заставлять его бояться, пока это возможно. Сссеракис не знал другого способа.

— Интересно, — раздался голос, который Сссеракис не узнал. Перед ним, на вершине башни, стояло существо. Сссеракис уже видел такое раньше. Оно называло себя землянином и пришло из… Другого мира, другого времени? Сссеракис был рожден из разума существа, подобного этому, только меньшего размера и очень давно.

Землянин шагнул вперед, чтобы присоединиться к Сссеракису на краю башни, и уставился вниз на город и собравшихся миньонов, склонившись в страхе и мольбе. Существо-землянин мягко светилось по краям, мерцало, свет проникал сквозь его форму, как будто его вообще не было на самом деле.

— Ты паразит, — с улыбкой сказал землянин. Он был старым и седым, сутулым и морщинистым. Но он излучал силу, какой Сссеракису еще не доводилось чувствовать.

— Кто ты?

Землянин взглянул на Сссеракиса.

— Лоран тау Орран. Я пришел сюда в поисках… не важно, я полагаю. Этого зеленого огня. — Он указал пальцем на пульсирующий Вечнозеленый цветок и постучал себя по подбородку. — Это заклинание призыва, верно? Вселяет принуждение в разум всех, кто это видит, привлекая их в это место, чтобы ты мог ими питаться. Изобретательно. Явно не твое изобретение. Осталось от Джиннов?

Сссеракис не понимал это существо. У него не было страха. Оно говорило как лорд Севоари, излучая уверенность и силу. Оно вторглось на территорию Сссеракиса и даже не знало достаточно хорошо, чтобы сделать подношение.

— ХВАТИТ! — Сссеракис бросился к землянину и окутал его тьмой, пытаясь проникнуть в его разум. Он заключит землянина в конструкт ужаса и будет им питаться, осушая его досуха и…

Существо-землянин рассмеялось. Оно не испытывало страха.

— Ты просто ужас. — Землянин прищурился, вглядываясь в темноту Сссеракиса, и задумчиво погладил подбородок. — Более развитый, чем большинство представителей твоего вида. Я полагаю, что твоя эмоция — страх. Ты мог бы просто служить.

— Я не служу.

Землянин улыбнулся. «О, но ты будешь служить мне». Он протянул размытую руку.

Сссеракис отступил назад, втягивая свои щупальца, раздуваясь до устрашающих размеров. Он полностью окутает этого землянина, покажет ему тьму, внушит ему страх, сдерет кожу с костей…

Существо-землянин шагнуло вперед и слегка коснулось рукой тени Сссеракиса. Мир взорвался ослепительным светом, причинившим Сссеракису такую боль, что он закричал. Он попытался убежать, дергаясь то в одну, то в другую сторону, но не смог. Как будто что-то удерживало его на месте. Сссеракис ничего не мог видеть, он даже не знал, что свет может быть таким злобным и болезненным. Он обжигал. Он обжигал. Он обжигал.

— Меньше, — голос землянина прозвучал как громоподобная команда, которую Сссеракис не мог проигнорировать. Он сопротивлялся, бунтовал против этого, хотя и подчинился. — Меньше.

Сссеракис бушевал, кричал, бился, сжимался. Становясь все меньше и меньше, он сжимался в крошечный сгусток тьмы. Столько силы, заключенной в такой маленькой форме; это было мучительно, но, по крайней мере, свет причинял меньше боли.

— Знаешь ли ты, что энергию можно сжимать практически бесконечно. Здесь я держу силу бога, возможно, даже того самого, который создал тебя, зажатую между двумя пальцами. Меньше.

Не в силах сопротивляться, ненавидя эту неспособность, Сссеракис стал таким маленьким, что чувствовал себя так, будто вот-вот взорвется. Его сила бурлила по краям, требуя выхода, освобождения. Сссеракис хотел позволить ей рассеяться, убежать, найти место, где можно спрятаться от света. Он не мог. Он не мог ослушаться приказа землянина.

— Так-то лучше, — сказал землянин. Что-то шевельнулось вокруг Сссеракиса и окружило его. Он пошарил в темноте, струйка света обожгла его, и наткнулся на что-то твердое и неподатливое. Стекло. Как ни странно, стекло пощипывало на ощупь и отбрасывало назад, когда Сссеракис надавил на него. Оно было повсюду — Сссеракиса окружал стеклянный шар. Сссеракис попытался вырваться, ударился в стену, но был отброшен. Сссеракис бросился к вершине, к отверстию, отчаянно пытаясь спастись.

— Стой!

Сссеракис остановился, не в силах ослушаться приказа. Вынужденный ничего не делать, он только наблюдал сквозь обжигающий ненавистный свет, как землянин протянул руку, покрытую пламенем, и повернул горлышко стекла, плотно закрывая его.

— Вот так. — Землянин опустился на колени перед стеклом, улыбаясь Сссеракису.

Сссеракис закричал и бросился на стекло, отчаянно пытаясь разбить его, вырваться на свободу, убежать. Стекло задрожало и сдвинулось, еще сильнее сжимая Сссеракиса в крошечном, болезненном комочке тьмы. Он скулил, умоляя отпустить его. Свет горел. Стекло сжимало. В нем было слишком много страха, слишком много силы, чтобы его можно было так сильно сжать.