Я покажу тебе.

Моя тень изогнулась, крылья снова выросли у меня за спиной. Сссеракис взмахнул ими один раз, другой и мы взлетели. Раньше мы никогда не умели летать, только скользить, но теперь что-то изменилось. Возможно, это было из-за того, что физически мы находились в Севоари, но Сссеракис стал более реальным, менее иллюзорным.

Мы быстро летели вперед, поднимаясь все выше в безликое небо. Мое тело ныло от напряжения, а конечности бесполезно болтались, как у щенка, которого схватили за загривок. Мир внизу проносился перед нами в головокружительной мешанине серых и коричневых тонов. Редкие всплески более яркого цвета, когда под нами мелькали звери и чудовища. Я увидела стайку скрипунов, ползущих по лесу между белых как кости деревьев. Они двигались к порталу. Убегая, как и сказал Сссеракис.

Что произошло с тех пор, как мы расстались? Как наши дочери так выросли? Почему ты такая хрупкая?

— Тебя не было двадцать лет, Сссеракис. — По правде говоря, мы были разлучены гораздо дольше, чем были вместе. Но в нашем воссоединении была какая-то правильность. Как будто я нашла недостающую часть себя. Друг, когда-то потерянный, а теперь обретенный, присутствие которого успокаивает и облегчает жизнь. Но даже такие друзья были больше разделены, чем мы. Мы не были друзьями. Сссеракис и я были ближе, чем любые друзья. Друг в друге мы обрели завершенность. Две души, резонирующие как одна. Сильнее, гармоничнее.

Это так долго?

Я рассмеялась, и порыв ветра унес мой смех прочь. Сссеракис чуть сильнее захлопал крыльями, не понимая моей внезапной радости. Конечно, бессмертное существо без тела и возраста не имело понятия о времени.

— Двадцать лет — это очень долгий срок, Сссеракис. Особенно для меня. — Я была старой женщиной. Я прожила всего сорок с небольшим лет, но хрономантия наложила на меня свое ужасное проклятие. Тогда, в Яме, давным-давно, когда я сражалась с Джозефом, я проглотила Источник хрономантии. Отторжение было сильным и стремительным, и за одну минуту я постарела на десять лет. Это было достаточно плохо. Но я каким-то образом овладела хрономантией так же, как дугоштормом и геомантией. Эта врожденная хрономантия продолжала неестественно быстро старить меня. Я прожила всего сорок лет, но в теле женщины, возраст которой приближался к семидесяти.

— Сирилет сказала, что чувствует тебя, Сссеракис. Она всегда знала о тебе. Что ты с ней сделал?

Сссеракис некоторое время молчал. Я слышала хлопанье наших кожистых крыльев, наблюдала, как внизу проносится серый мир. Увидел, как свора харкских гончих вцепилась в ноги юртхаммера. Юртхаммер изрыгнул дымящееся оранжевое пламя, но стая разделилась и ловко увернулась, прежде чем броситься обратно, чтобы еще раз потревожить монстра. Затем мы оставили их позади.

Я говорил с ней. Когда она была частью тебя. Я показывал ей свой мир.

Стоит ли удивляться, что Сирилет стала такой, какой она стала? До того, как она родилась, мой ужас мучил ее видениями мира, состоящего из кошмаров. Предполагалось, что я буду согревать ее и оберегать. Но мне никогда не было тепло внутри, когда Сссеракис владел мной. Я не смогла защитить ее от самой себя.

Наша дочь сильнее, чем ты думаешь, Эска. Я не сломал ее, а только показал ей то, что она заслуживала увидеть. Севоари — такой же ее мир, как и Оваэрис. Она такая же моя, как и твоя.

Я обдумала эту мысль. Сссеракис не участвовал ни в создании, ни в воспитании Сирилет, но был со мной все время, пока я ее носила. Несмотря на то, что мы были тесно связаны, возможно, это и сделало Сссеракиса родителем Сирилет. Конечно, она никогда не знала своего отца. Я едва знала этого человека. И я спросила себя, не заполнил ли мой ужас эту пустоту.

Такие глупые представления. Родители. Ребенок твой, ребенок мой.

— Она больше не ребенок.

Под нами, насколько я могла видеть, простиралась широкая равнина, испещренная глубокими расселинами. Кое-где на земле виднелись пятна бледного кустарника, но трещины в земле встречались слишком часто, как прожилки жира в бифштексе из аббана. Я увидела начало огромного скелета. Сначала он был маленьким, но в перспективе казался неправдоподобным. Он был массивным. Чудовищный череп, похожий на череп тигра, но удлиненный и намного, намного больше. Скелет тянулся за ним, извиваясь, как змея, ребра и кости наполовину были погружены в грязь, а наполовину тянулись к небу, вся плоть давно была съедена. Местами скелет провалился в расщелины, но он был таким длинным и большим, что я несколько минут разглядывала его, пока мы летели над ним. И тут меня осенило.

— Это Хайренаак?

Была. В словах Сссеракиса было что-то странное. Я думаю, это мог быть страх. Нужно многое, чтобы напугать живое воплощение страха.

— Что случилось? — Я не могла до конца понять этого. Хайренаак была такой же вечной, как Сссеракис. Одна из лордов Севоари. Гигантская змея, почти такая же древняя, как мир, которая никогда не касалась земли. Теперь от нее остались только наполовину погребенные кости.

Враг случился. Норвет Меруун хитрее, чем мы думали. Она заразила стаю терраблюмов своими детенышами и ждала, когда Хайренаак начнет ими питаться. Как только та проглотила терраблюмов, детеныши вырвались из плоти и разорвали змею изнутри, пока та еще летала. Она билась и кричала, отрывая от себя куски, но дети Норвет Меруун вцепились в ее тело и поглотили его. Я слышал, как она ползала, кричала, умоляла. Но в Норвет Меруун нет милосердия. Ее дети набросились на Хайренаак, обглодали чешую со спины, плоть с внутренностей, глаза с головы. Она умирала долго.

Мы миновали хвост Хайренаак, Безземельной. Костяной отросток, наполовину погребенный в серой грязи, наполовину выступающий наружу, последний шип на конце указывал в небо, которым она когда-то правила. Мы полетели дальше, Сссеракис сильнее бил крыльями, набирая скорость, словно стремясь оказаться подальше от вида мертвой змеи.

— Почему? — спросила я, все еще пытаясь осознать случившееся. — Ты сказал, что Хайренаак не принимала участия в твоей войне против Норвет Меруун. Зачем ей убивать змею?

Не будь дурой, Эска. Это то, что она делает. Норвет Меруун поглощает все. Она смерть Севоари, обретшая форму. Бьющееся сердце и возможный конец Севоари превратились в гору пульсирующей плоти. Сссеракис на несколько мгновений замолчал. Я почувствовала, что он обдумывает свои следующие слова. И она больше не боится меня.

Мы заскользили к водопаду, который тек вверх, а не вниз. Вода каким-то образом устремлялась вверх по склону утеса и вырывалась на свободу в виде лазурных брызг, прежде чем собраться в ревущую реку и потечь вниз по склону горы.

Приготовься, Эска.

В далеком небе я увидела стаи геллионов и молотильщиков ветра, которые с жужжанием носились по воздуху. Геллионы, внешне похожие на ужасных летучих мышей, но размером с лошадей, что-то несли в когтях своих задних ног, хотя я не могла различить, что именно. Молотильщики ветра больше похожи на насекомых, с шестью перекрывающимися радужными крыльями, которые бились друг о друга, создавая ужасный жужжащий звук, от которого болели уши. У них были приземистые тела без ног, но по восемь рук, некоторые заканчивались когтями, другие — щупальцами-присосками, а у третьих еще оставались ладони. У молотильщиков также были лица землян с выпученными черными глазами и ртами, полными зазубренных зубов. Напомню тебе, что все обитатели Другого Мира были вырваны прямо из кошмаров землян, пахтов и таренов.

Когда мы приземлились рядом с вершиной или, я полагаю, дном этого водопада, я посмотрела на долину за ним и, наконец, поняла глубину того, что пытался показать мне Сссеракис. На горизонте возвышалась Норвет Меруун.

Бледная плоть цвета личинок с пронизывающими ее красными прожилками простиралась так далеко, насколько я могла видеть. Она пульсировала каждые десять секунд или около того, и я чувствовала, как сердцебиение отдается в земле у моих ног. Моя врожденная геомантия ожила и попыталась убедить меня, что надвигается землетрясение. Кишащая червями плоть поднялась из потрескавшейся земли, раскалывая ее там, где даже твердая скала больше не могла сдерживать гористое тело Норвет Меруун. Гигантские щупальца, каждое длиной с огромную цепь Ро'шана, по которой я когда-то взбиралась, метались в воздухе, время от времени падая и ударяясь о землю.