— Еще с каких пор! — маленькие глазки Акулины блестели.

Лэрд прижал руки к сердцу:

— Я рад, Елизавета Львовна, что вы сейчас в безопасности, под покровительством такого человека, как Провинциал Саватий!

Лиза опустила ресницы. Мысленно Лаки поморщился: этих северян в одной школе тренируют держать бесстрастное лицо?

— Я готов привлечь своих коллег-репортеров к защите имени Льва Соцкого!

— Лир Лэрд, вы же имбериец.

— Верно. Но прежде всего я человек чести, и готов защищать правду до конца. Это моя профессия.

— Император Михаил тоже имбериец, не так ли? Вы уверены, что ваши коллеги поддержат вас и пойдут против — нет, не северного императора — против сына Королевы?

— Если потребуется, я готов и с королевой бороться, — патетично воскликнул Лаки. — Однако, позвольте уточнить, Елизавета Львовна. Ее Величество добра, мудра, благородна — уверен, она сама испытывает глубокий шок. К тому же император Михаил вряд ли занимался этим делом лично… Я думаю, что речь идет о врагах вашего отца в его ближайшем окружении, о мелких завистниках… О людях, которые ввели в заблуждения всю страну! Они не побоялись оклеветать гения! Они должны ответить за свои преступления! Императору просто нужно открыть глаза, привлечь его внимание, рассказать правду! Королевская семья всегда внимательно относилась к нуждам своих подданных, и ценила печатное слово. Я понимаю, что времена Узурпатора тяжело сказались на вашей стране и вам сложно представить власть прессы. Но, поверьте, она велика. Наши королевы всегда понимали это. И император — достойный сын своей Матери, он прислушается к новому мнению. Ведь сейчас никакого противовеса нет! Давайте создадим его! Пусть люди слышат не только голоса клеветников! Свободная пресса — мощный инструмент, Елизавета Львовна!

Случается, что на север «мощный инструмент» попадает с таким опозданием, что уже в принципе не важно, насколько пресса свободна — то, что случилось на материке, давно закончилось. Но мысль эту Лиза благоразумно не высказала, а Лэрду только кивнула, ответив:

— Я благодарна вам за ту любовь, которую вы испытываете к моему отцу и за ваши слова поддержки. Это ценно для меня. Уверена, вы бы нашли с отцом общий язык — он ценил умных, честных, открытых молодых людей. Как жаль, что вы не встретились!

Отец не жаловал имберийцев, но это Лаки знать не надо.

Репортер прижал ладонь к груди:

— Как мне жаль, Елизавета Львовна! Эта рана навсегда останется в моем сердце.

Саватий, расставшийся, наконец, с окном и снова натянувший маску полного бесстрастия, положил одну руку на плечо Лизы, другую — Лэрда:

— Предлагаю вам потрапезничать. А после погуляете в саду, побеседуете!

— Нам не хватит одного дня, — всполошился имбериец.

— Так живите, сколько хотите. Вы — мои гости. Вас никто не потревожит.

— А мы не будем мешать тем, кто сейчас работает в саду? — осторожно спросила Лиза.

— Не будете. Их дело работать, а не судить других. Заодно себя испытают, терпение свое проверят, — категорично отрезала Акулина.

Саватий покосился на нее. Неодобрительно?

— В любом случае, сад не лучшее место для прогулки. Сейчас там жгут листья, мы не сможем долго гулять в дыму, — Лиза гнула свою линию.

— Мы можем поехать в Межреченск, — живо воскликнул Лаки. — Ваше Высокопреосвященство, вы позволите?

— Конечно, — Саватий кивнул. — Хороший вариант. Погуляйте в городе.

Мысленно Лаки потер руки. Не стоит усложнять — девица и девица. Не настолько проста, как живописал Уилли, но все-таки молода и неопытна. Город — это хорошо. В городе девчонку можно побаловать, без оглядки на монастырских, один вид которых не располагает к романтическому настроению.

Лиза тоже поставила себе пять баллов. Осталось придумать как отвязаться от Лаки, когда они будут в городе. Она посмотрела на накрытый стол: интересно, а кто потом это все доедает?

После завтрака в одном из переходов Лизу неожиданно догнал Саватий:

— Вот, держи, Элиза, — бархатный мешочек с золотыми лег в ладонь девушки. — Купи себе, что там вам, девушкам, надо? Платье новое закажи. Несколько прогулочных, домашнее, шляпку там, какую. Если не хватит, скажи, я добавлю. И присмотрись к парнишке, хороший он, Элиза, искренний, честный. Воля твоя, но присмотрись, дорогая девочка.

У себя в комнате Лиза задумчиво поразглядывала деньги. С одной стороны, она была рада внезапно свалившемуся на нее «богатству». С другой — заказ платьев, даже готовых, подразумевал, что Лизин корсет увидит модистка, а этого допустить никак нельзя. Значит, надо оттягивать и даже растягивать занятие «переоденьте девушку из Полунощи» настолько, насколько возможно. А в идеале, не тратить бы деньги вообще… Платья-то ей без надобности.

Странно, еще накануне Лиза думала, что при первой же возможности она выберется из монастыря, и не вернется в него обратно. Сейчас же собиралась задержаться здесь, не меньше, чем на неделю. Появление Лаки, к которому она не чувствовала никакого доверия, было ей на руку. Однако, Лаки давал ей возможность для маневра. Оглядеться в Межреченске, собрать слухи про смерть барона… Винтеррайдер слишком значимая фигура для Севера Империи, его смерть не могут не обсуждать… Да и про наследника наверняка что-нибудь да говорят.

Что она потом будет делать с этими слухами, Лиза старалась не думать.

Дорога путь укажет.

Или нет.

Она только успела рассортировать по кошелькам и тайным кармашкам деньги, когда к ней ворвалась Акулина:

— Вот держи, — в ее глазах неуловимо мерцала насмешка, когда она сунула в руки Лизе старую газету. — Знаю, что Провинциал тебе денег дал. Вот тут, видишь адрес, модистка шьет хорошо, берет недорого, а сестра у нее шляпы делает. Ты тут точно на одно платье больше справишь. Зря ты сегодня согласилась гулять-то, надо было сначала обновки сшить, бедолажная.

— Спасибо. Но разговаривать с репортером я смогу и в старом платье, — любезно ответила Лиза.

— Да разве ж дело в этом. Он такой красавец! А ты как не девушка рядом, смотри, милостыню начнут подавать!

— Думает, Лаки Лэрд выглядит так же неважно? Или жители Межреченска настолько богаты, что подают гостям в камзоле с прошивкой из аксамита?

— При чем тут господин репортер? Я про тебя говорю! Я бы даже в моем возрасте постеснялась гулять такой вот… неподабающе одетой, вот. Что гость-то наш про тебя подумает?

— Я знаю, что думает про меня лир Лэрд на самом деле.

Акулина зорко глянула Лизе в лицо:

— И — что? — жадно и вкрадчиво спросила она.

— То, что я дочь Льва Соцкого. Этого достаточно.

Собеседницу вдруг перекосило:

— Ты нос-то не задирай! А то по нонешним временам это и несчастьем может стать! — она резко развернулась и рванулась к выходу, но остановилась. — Добра тебе желаю, а ты стоишь чисто столповая. Забудь про свой норов-то. Куда тебе деваться? А с этим Лаки, вот имечко-то собачатье, может поживешь как лира хоть несколько лет, глядишь и денег подкопишь.

— А что лир Лэрд уже просит моей руки?

— Руки! — Акулина захохотала. — Какой руки? Он — лир! А ты кто? У них в королевстве таких на порог не пускают.

Лиза прикусила щеку изнутри. Без всякого воспитания хотелось уточнить: насколько это личный опыт самой Акулины и кто именно ее там на порог не пускал.

— Что же, сестра, давайте не будем торопиться. Я благодарна вам за ваши, без сомнения, ценные советы и заботу, но лир Лэрд пока декларировал только одно желание: поговорить, — Лиза постаралась простодушно улыбнуться и заглянула Акулине в глаза. — Брат Саватий отправил меня на беседу сегодня. Разве я могу не пойти? Разве это не будет грехом еще более тяжким, чем просто старое платье?

Акулина пожевала губами, с подозрением разглядывая Лизу.

— Ладно. К модистке-то загляни. Она тебя обошьет, на девушку похожа станешь, а не на чучело какое-то.

— Благодарю вас, — Лиза созорничала и сделала средний реверанс. От неожиданности Акулина слегка отпрянула и диковато скосив глаза, подалась, наконец, к выходу.