— Владька, он твой, — даже не пытаясь сдерживать улыбку, сказал Андреев. — Мне от него больше ничего не надо.

Вот, значит, как?

— Кто и для чего использует ножи из холодного железа? — выпалил я.

Глупо. Вероятность того, что призрак знает ответ — почти нулевая, но вопрос вырвался сам собой.

— Изгои открывают проход, — прошелестел призрак и стал таять, превращаясь в серебристую пыль, которую словно сдувало ветром. Несколько секунд — и его нет.

— Офигеть, — резюмировал Лёха, когда серебристая дымка рассеялась полностью. — Вот не ожидал, что будет так просто… Молодец, студент!

— Вот на фига вы влезли! — огрызнулся я. — Я сам хотел…

— Ну извини, Влад, — напарник явно был в отличном настроении. — Не удержался. Подумал — а вдруг он всего на три вопроса ответит, как три желания в сказках? А ты одно уже потратил.

— Так и есть, — буркнул я. — Три вопроса. Потом призрак исчезает и до конца ночи не появляется…

— А на следующую ночь можно повторить? — почесал затылок Андреев. Встал и, подойдя к выключателю у входной двери, включил свет.

— Нет. Всего три вопроса.

— Ну, вот видишь, как я вовремя вмешался, — опять развеселился опер, увязывая кости всё в ту же тряпицу.

— Так вы получили ответ? — не удержался я.

— Конечно.

— Какой?

Лёха бросил свёрток к стене, сел на кровать и хитро улыбнулся:

— Он сказал, что человека, который принёс его останки, он чувствовал рядом. Значит — это один из соседей. На самом деле, как только я увидел кости и ты рассказал про призраков, сразу подумал — скорее всего это проделал кто-то, кто живёт рядом. И не просто живёт, а прекрасно представляет, кто такие призраки и чего от них ждать… Призрак не мог покинуть квартиру?

— Не мог. Если кости в помещении — он ограничен стенами.

— А ты говорил, они были в вентиляции. Глубоко?

— Нет, у самой решётки.

— Вот видишь… — Андреев помолчал. Потом продолжил: — Проблема с Осиповым появилась не вчера, и все наши о ней отлично знают. И соседей опрашивали, это ты знаешь. И один из них, что живёт сверху… — он сделал театральную паузу, — … один из них давно и честно работает утилизатором. Объяснять надо?

Не надо. Утилизаторы что у нас, что в Гидрострое, что в Ладоге занимаются одним и тем же — уничтожают трупы, и не только умерших в городе, но и те, что по той или иной причине оказались сравнительно близко к стенам. То есть, любой утилизатор имеет доступ к останкам и отлично представляет, чего ждать от призраков… Не факт что знает про три вопроса, но другую теорию должен знать отлично.

— Вижу, что понимаешь, — кивнул Лёха. — Осипова все считали двинутым на старости лет, и потому о том, что там может быть призрак, никто и не задумывался. Это и в голову никому не могло прийти — обострение у деда, да и всё… Но теперь история играет другими красками, согласись.

Играет — не то слово. Если напарник прав, то незнакомый мне утилизатор сам, своими руками притащил призрака в город. Не знаю, как в Гидрострое, а у нас в Вокзальном за такое можно просто получить пинок из города — на все четыре стороны.

— Самое смешное — Осипов был прав. Ему действительно гадит сосед… — подытожил Андреев. — Ну что, напарник, есть мысли — что делать дальше?

— Доложить, и пусть с соседом мэрия разбирается? — сказал я самое логичное, что пришло в голову.

— Да, он попал как минимум на крупный штраф, — кивнул Лёха. — И со служебной квартиры вылетит. И наши ребята постараются, чтобы его пребывание у нас в обезьяннике он надолго запомнил… Вот только Петрович — мужик хороший, а такой мерзости спускать нельзя. А что, если…

Я слушал и понимал, что на лице у меня против воли расползается идиотская улыбка. Как бы странно это ни звучало — но оно должно сработать. И правда — то, что надо!

— Ну что, предлагаю вздремнуть, — вздохнул Андреев, когда мы обсудили детали. — Часа через три уже вставать… Призрак точно больше не появится?

— Не должен.

— Ну и отлично, — и Лёха, стянув сапоги, завалился прямо поверх покрывала. Подумав, я сходил выключить свет и последовал его примеру — он прав, поспать надо, иначе весь день буду клевать носом.

— А ты понял, что он сказал про нож? — вдруг спросил напарник, когда я уже решил, что он спит — да и сам собирался.

— Нет, — честно ответил я. — Изгои, проход…

— Призрак сам из изгоев, скорее всего, — сказал Лёха. — Плащ этот, сапоги, оружие поверх плаща — в городе так не носят… Значит, из-за стены. Вряд ли из городских.

Из изгоев? Ну, может быть. Я изгоев не видел ни разу. Наверное, хорошо, что не видел. Выходит, призрак знал, как работает холодное железо. Жаль, что расспросить не удалось — но тут я сам виноват, надо было начинать разговор с серьёзного вопроса.

Так, стоп. Это означает… это означает, что…

— Болотники могли получить нож от изгоев, — вслух закончил мою мысль Андреев. — Вопрос всего один — забрали с трупа или именно что получили…

М-да, интересное дополнение к нашему разговору про нож… Если взять за исходную точку мысль, что болотники пришли за нами, то многое встаёт на свои места. Особенно если предположить, что они не собирались нас убивать. Один нейтрализовал меня, другой Лёху — и верёвка пригодится, связать нас и утащить куда-нибудь, сил у них хватит. Куда? Вопрос. В отличие от тех же изгоев, болотники могут стать идеальными исполнителями — если, конечно, «заказчики» смогли найти с ними общий язык. Сильные, скрытные, любой посторонний от них сбежит подальше… И выходов на заказчика — никаких, болотников даже не допросить, если вдруг удастся взять их живьём. А это, учитывая их силу и способность к маскировке, почти нереально.

В комнате было тепло, но я почувствовал, что меня знобит — причём гораздо сильнее, чем в садоводствах, когда Лёха предположил, что нами собирались отобедать.

Они не забрали нож с трупа. Зачем он им, если они не пользуются ножами? Да они им, с их силой, и ни к чему — вон, один в одиночку практически заломал Андреева, а тот далеко не хиляк. Им именно дали нож, дали для чего-то. И скорее всего не для того, чтобы убивать.

Открыть проход?

А что это значит?

Какой проход, куда? Почему-то кажется, что это явно не означает, что ножом поддевают язычок замка, чтобы открыть дверь…

Погоди, Владька, не фантазируй. Призрак мог сказать любую чушь, просто красивыми словами. Ты видел за ножом странный эффект, потому и пытаешься подтянуть под него какое-то обоснование… Как не раз говорил тот же Бурденко — не плоди сущности сверх необходимого. Решение вполне может оказаться простым.

Андреев молчит. Уснул? О, храпанул — спит…

Я вытащил нож из ножен, повертел его в лунном свете. Попробовать? Нет, ну правда. А то ведь не усну…

Я вытащил из кармана носовой платок, чтобы, если что, вытереть кровь, и, вытянув руку вперёд, чтобы в случае чего не накапать кровью на постель, провёл лезвием по подушечке большого пальца. Кровь, чёрная в лунном свете, капнула на пол, и я быстро приложил к порезу платок. Повёл ножом туда-сюда — никакого эффекта.

Ну вот. Мне тогда померещилось, или сейчас что-то не так? Нож тот же самый, кровь — тоже… Придётся признать своё поражение, уж на этот раз точно. Только руку зря расцарапал.

Бросив нож на тумбочку, я обмотал палец платком и уснул, едва донеся голову до подушки.

Утром мы первым делом зашли к Осипову — Лёха заверил, что тот с утра уже на ногах. Так и оказалось — пенсионер открыл дверь почти сразу после стука.

— Мы на секунду, Степан Петрович, — сразу сказал Лёха. — Как у вас сегодня, спокойно?

— Да так-то спокойно, — Осипов, прищурившись, перевёл взгляд с Лёхи на меня, потом обратно, словно прицеливаясь. — Не шумели, гады. Зато тряпку у меня с батареи спёрли, представляешь?

— Разберёмся, — невозмутимо сказал Андреев, явно прилагая большие усилия, чтобы не покоситься на меня. — Зайдём на днях!