Впрочем, что мешает ей быть отличницей и по физкультуре? Точно, я же видел её на гимнастике!

Я начал уставать. Несколько раз всё же её достал — предплечье, голень… Но мне показалось, что девушка этого и не почувствовала — по крайней мере двигалась она всё так же быстро, вертя хлыстами, как гимнастка лентами. Интересное приложение физкультурной практики к бою… но мне было совсем не весело. Встал спозаранку, утро с ходьбой, лежание на земле под сеткой, спасение чуть ли не чудом, а теперь ещё вот это — как-то многовато для одной половины дня.

Ударить в полную силу — нет, ни за что. Могу убить.

Может, потому за мной и послали именно Леночку? — запоздало подумал я. Власов должен был быть уверен, что я в критический момент просто не смогу нанести сопернику смертельный удар…

Да и какое уже «в полную силу»! Силы откровенно на исходе. Да, ещё могу шарахаться от ударов, но ещё несколько минут — и я споткнусь…

И в следующую секунду споткнулся. Под ногу сзади подвернулся проклятый рельс — видимо, в этом «танце» я в какой-то момент потерял ориентацию и не сообразил, где проходят железнодорожные пути.

Послышался глухой удар, и наступила тишина.

Я лежал на шпалах, а сверху на меня сеял начавшийся наконец-то дождь.

Сейчас она шарахнет своим хлыстом — и всё…

Но удара не было. Зато надо мной наклонился… Лёха.

— Ты как, напарник?

— Фигово, — честно признался я, пытаясь отдышаться. — А где Леночка?

— А, так это и была та самая Леночка, — вздохнул Андреев. — Которая рассудительная?

— Угу.

— Классно вы с ней танцевали…

— Что с ней?

— Вырубил я её. Она как раз спиной ко мне была, когда я очухался…

— Как вырубили? Насмерть?

— Нет, конечно, — Андреев протянул мне руку. — Что я, отморозок, двадцатилетнюю девчонку… Но на полчасика точно хватит, и синяк останется. Может, и сотрясение… Но жить будет, поверь мне.

С помощью Лёхи я поднялся. Голова кружилась, затылок болел — и устал, и долбанулся при падении… Леночка лежала тут же, в паре метров, в неудобной позе — но крови нет. На скуле её наливался синяк — Лёха, в отличие от меня, ударил на поражение.

— Ну не ждать же, пока она приложит тебя и возьмётся за меня, — пояснил напарник, последив мой взгляд. — Ничего, девчонка сильная, сразу видно. Сейчас что-нибудь холодное ей приложим…

Он подобрал и закинул на плечо свой карабин, повесил на шею автомат. Снял магазин, собираясь перезарядить — и удивлённо оттопырил губу.

— Я уже сменил, — пояснил я.

— Молодец! О, тут и СКС есть, — Лёха, нагнувшись, поднял автоматический карабин главаря. Присев у его трупа, без лишней брезгливости обшарил подсумки, вытащил несколько обойм, рассовал себе по карманам. — Уже не зря сходили…

— А могло быть зря? — вырвалось у меня.

— Нет, — улыбнулся Лёха, подходя и кладя руку мне на плечо. — Уже нет, напарник. Кстати, будем знакомы: Женя Никитин. Фотограф и железнодорожник… бывший.

— Вы вспомнили⁈

— Вспомнил. Ещё бы после такого не вспомнить… Так, бери оружие, а я возьму твою девчонку. Надо кое-что проверить… да и мокнуть не стоит.

Передав мне карабины, он легко поднял Леночку на руки, устроив её голову у себя на плече.

— Идём вон туда, — показал он подбородком на деревянное здание метрах в трёхстах. — И смотри ауры, напарник — сейчас влипнуть будет совсем неприятно…

Я подобрал валявшиеся Леночкины очки и последовал за ним. Он прав… Мельтешение дождя, конечно, мешало, но что делать. Аур не видно, да и будь тут кто — после стрельбы и колдовского боя даже зверьё должно бы разбежаться.

Блин, нужно было подобрать тот овал, что был у Леночки для связи! Но я даже толком не помню, как он выглядит — как-то в тот момент не до этого было, и куда отлетел — не заметил… Наверное, и от камня не отличу, если буду искать.

Мы подошли к деревянному одноэтажному зданию, рядом с которым высились двухэтажные кирпичные руины. Над дверью когда-то зелёной, а теперь серо-чёрной «деревяшки» красовалась покосившаяся табличка «Северные Ворота». Стёкла большей частью выбиты, но двери целы.

— Вокзал, — пояснил Лёха. — Будем надеяться, что оно цело… Открой дверь.

Дверь со скрипом, но открылась, пропуская нас в неосвещённый зал — окна свет давали очень слабый, особенно сейчас, когда на и улице полутьма из-за дождя. Вдоль одной из стен стоял ряд фанерных кресел, запылённых и захламлённых осыпавшейся с потолка штукатуркой, на стенах красовались многочисленные потёки, и среди них висело… зеркало.

Подойдя к креслам, напарник перехватил Леночку поудобнее, высвободив руку, и стряхнул на пол хлам. Осторожно уложил девушку. Протянул мне тряпку:

— Намочи, чтобы холодное было, положи ей на синяк…

Мочить я не стал — создал кусок подтаявшего льда, завернул его в ткань и приложил Леночке к скуле. Когда обернулся — Лёха (или всё-таки Женя?) уже стоял перед старым и пыльным зеркалом. Подумав, размашистым движением руки стряхнул с него пыль.

— Владька, у тебя тот нож с собой, надеюсь? — спросил он.

С собой… хоть и успел уже дважды поменять владельца.

Я не стал это говорить — просто вынул нож и подал его напарнику. Тот кивнул, задумчиво почесал щетину на подбородке, глядя в мутное отражение — и кольнул палец лезвием, после чего вернул нож мне. Растёр капельку крови меж пальцами.

Я инстинктивно попятился — поверхность зеркала словно моментально лишилась пыли и теперь плыла, колебалась, волновалась, как блестящая ткань под ветерком.

В нём отражался не Лёха — в нём отражалась Люба. Её было видно чётко, несмотря на полумрак.

— Привет, Любовь, — спокойно сказал напарник.

— Привет, Женя, — улыбнулась Люба. — Давно не виделись. Вспомнил?

— Вспомнил, — кивнул Лёха. — Спасибо напарнику. Владька, подойди.

Я сделал несколько шагов, встав рядом с Андреевым — но в зеркале не было и намёка на моё отражение, словно за ним есть тёмная комната, в которой находится только женщина.

— Здравствуй, юный колдун, — улыбнулась Люба. — Владька…

— Вы знакомы? — удивлённо приподнял бровь Лёха.

— Да. Он заходил в гости, — рассмеялось отражение. — Я ещё тогда подумала — хороший мальчик. Далеко пойдёт…

— Вы меня сегодня спасли, — сказал я. — Спасибо.

— Я просто не люблю, когда меня используют какие-то странные создания, которые считают, что знают всё, — Люба улыбнулась краешком рта.

— Лёха… то есть Женя… и правда вас спас?

— А зачем ты спрашиваешь, если видел это сам? — я услышал знакомый смех, похожий на журчание ручья или звон колокольчика. — Он такой. Он может…

Я мельком взглянул на напарника — тот улыбался:

— Да, мы очень необычно познакомились, — сказал он. — На войне, которой ещё не было…

— Да, и очень необычно объединились, выйдя в этот мир, — задумчиво проговорила Люба. — Я многое видела за тысячи лет. Но такого ещё не бывало…

Тысячи лет???

Так вот почему она говорила про миллионы войн!

— Кто же вы? — само собой вырвалось у меня.

— Отражение в волшебном зеркале, — улыбнулась женщина. Я уже подумал, что она шуткой и ограничится, но она, к моему удивлению, продолжила: — Кто-то называет нас проводниками в мир мёртвых, кто-то — суккубами или инкубами, кто-то — валькириями или даже демонами… Сколько существ — столько и названий. Я не принадлежу этому миру и принадлежу ему одновременно.

Вот это да. Теперь понятно, почему за ней так гонялись все, от изгоев, освоивших какие-то шаманские навыки, до руководства Колледжа…

— Женя, ты идёшь? — прожурчала Люба.

Вот так. Вот и конец. Впрочем, это как раз тот конец, к которому я стремился. И у меня — получилось.

— Принесёшь стволы, напарник? — повернулся ко мне Лёха, отдавая автомат. — Передай Байкову, казённый… Ты уж прости, но возвращаться в город тебе придётся самому. Мне надо идти.

— Ты вернёшься? — зачем-то спросил я, подавая ему карабины.