— Не знаю, — честно сказал он. — Но если вернусь, то вернёмся мы… уже с Любовью вдвоём. Отдельно. Я… разберусь.

Люба улыбалась в зеркале.

— Всё у тебя получится, юный колдун, — сказала она. — Удачи тебе!

Я вытащил из-за голенища нож из холодного железа и молча отдал его напарнику. Тот благодарно кивнул. Пожал мне руку и перешагнул нижний край зеркала, словно порог…

Я положил автомат на скамью, подошёл к окну, выглянул наружу — дождь вроде начал стихать, но всё ещё сеял. Да, зная нашу погоду по весне — это может быть надолго… но долго тут задерживаться нельзя.

Зажёг «светляка», а то в полумраке зала ничего толком не видно, вернулся к Васильевой, присел рядом. Однокурсница дышала — грудь её равномерно вздымалась, но в сознание девушка не приходила. Прошло полчаса или нет? Хорошо же ей Лёха врезал… Впрочем, если бы не врезал — точно так же мог валяться я.

Ну и что мне с ней делать, как объясняться? Одно ясно — игра закончена. Никакого ближнего круга — ни мне, ни ей. Ну и… ну и пусть. По крайней мере, я сделал то, что был должен самому себе.

Леночка застонала, открыла глаза… Сощурилась, пытаясь сфокусировать взгляд:

— Владька, ты? Я… где я? — она тронула скулу, отдёрнула руку: — Что здесь? Больно…

— Лёд приложили… Мы в Северных Воротах, — не стал я морочить голову. — Вот твои очки, держи. Как голова?

— Кружится, — однокурсница попыталась приподняться, поморщилась, снова опустила голову на фанерное кресло. — Что произошло?

— Что ты помнишь? — напрямик спросил я.

— Как шла за тобой, и… не помню.

И ведь не врёт — аура ровная. Может, конечно, Леночка научилась врать профессионально, так, чтобы никто этого не заметил, но не буду об этом думать. Да и неважно это сейчас.

— Тут такое было, — вздохнул я. — Изгои… Мы еле отбились.

— А кто меня… так?

Вместо ответа я поправил на её скуле мокрую тряпочку:

— Лежи.

— А где Андреев?

— Ушёл. Вместе со своей девушкой.

— Через зеркало?

— Через зеркало…

Несколько секунд молчания. Потом однокурсница потянулась к карману:

— У меня был…

— Для связи? — понимающе кивнул я. — Ты его выронила. Там, на улице. Мы перетащили тебя сюда.

Вру и не краснею. Ну, не вру — говорю полуправду. А что мне делать? Рассказывать ей, как она чуть не убила меня?

Лучше будем считать, что у нас обоих было помутнение рассудка…

Леночка закрыла глаза, прошептала:

— Плохо… Выбраться будет сложно.

— Не переживай, — сказал я как можно увереннее. — Выберемся. Сейчас дождь кончится, пойдём и найдём.

Дверь дрогнула от толчка — открывайся она вовнутрь, скорее всего открылась бы. Но она открывается наружу — помню, как открывал её Андрееву с Леночкой на руках. Что ещё такое?

Оставив однокурсницу, я подкрался к окну — хоть и выбито, но рама цела, да и решётка меж рамами есть… Что там?

Почти у самого моего лица, но по ту сторону решётки, щёлкнули зубы — какой-то зверь, размером с некрупного волка, но незнакомый. Послышался вой.

Не знаю, откуда у меня взялись силы — схватив тройку кресел рядом с той, на которой лежала Леночка, я моментально подтащил её ко входу и поставил боком, подперев двери и заодно вогнав меж рукоятками дверей ржавую, но всё же металлическую ножку.

Так. Поиски средства связи отменяются.

Оглядел зал ожидания — дверей на улицу больше нет, дверь тут всего одна, рядом с маленькими окошечками в стене. Открыл, заглянул — пустое помещение, захламлённое ломаной мебелью, окно есть, но тоже зарешёчено… Ловушка.

Ну что ж, какое-то время входная дверь продержится. Какое-то время продержимся мы. Есть автомат… но и для меня, и для однокурсницы он бесполезен — не сработает. Огонь я хоть и не блестяще, но освоил, потом можно попробовать отогнать зверей…

Потом — это когда, Владька? Ты уверен, что «потом» их не станет больше?

Я снова присел рядом с Васильевой, стараясь не выказывать беспокойства:

— Лен, в Колледже ждут твоего сигнала?

— Да, — открыла глаза Васильева.

— А если ты не дашь его? Контрольное время есть? Когда за тобой в любом случае придут?

— Есть. В семнадцать часов.

Дверь опять дрогнула, вой повторился. Леночка запрокинула голову, пытаясь посмотреть туда, не вставая:

— Что там?

— Звери… Ничего, продержимся…

Семнадцать часов. А сейчас чуть больше полудня. Ждать пять часов.

Выдержит ли дверь?

— Лен, ты как?

— Голова кружится, — закрыла глаза Леночка.

Попробовать пугнуть зверей? На улицу выходить нельзя, по крайней мере в одиночку — Леночка могла бы разогнать зверьё своими электрическими хлыстами, но об этом думать рановато… Ей надо полежать.

Я подкрался к окну, осторожно выглянул, и на оконную решётку бросился зверь — сейчас я рассмотрел его лучше: не очень большой, бурый, с короткой мордой и жёлтыми глазами. Бросился, не обращая внимания на торчащие в старых рамах обломки стёкол, отскочил. Прицелившись, я выпустил наружу небольшой огненный заряд, даже не стараясь попасть — зверь зарычал и метнулся в сторону…

Их там уже трое. А может стать ещё больше. Вот засада…

В дверь снова долбануло — гораздо сильнее, чем раньше.

Не понял. Это что — шум мотора, что ли? Здесь? Откуда? Неужели Колледж всё же пришёл на помощь раньше оговоренного срока?

И словно в ответ на мой вопрос где-то за зданием треснула короткая автоматная очередь. Потом ещё одна. Шум мотора усилился, сместился, где-то совсем рядом скрипнули тормоза, опять ударил автомат, а то и несколько — в окно я видел, как на площадке перед вокзалом пули выбивают фонтанчики земли. Послышался звериный визг — кого-то из тварей задело, а может, и насмерть…

Неторопливая стрельба продолжалась минут пять — я предпочёл убраться вглубь зала, к Васильевой. Потом в окне появился тёмный силуэт:

— Эй, есть кто живой? Открывай, не бойся…

На ватных ногах я поплёлся к окну. По ту сторону стоял мужик лет сорока в камуфляжной куртке, с автоматом в руке, за его спиной маячили ещё двое, тоже с оружием.

— Антон Горюнов, боевая группа Вокзального, — представился он. — Заблудились, мальчики и девочки? Выходите. Поехали домой… Управа ждёт.