Дейн всегда держался от водден на расстоянии вытянутой руки — и желательно с заряженным револьвером наготове. Однажды он своими глазами увидел, почему их называли лучшими воинами галактики. Но видел он и другое — их жестокость, непомерную, даже по меркам Пределов. Один взгляд в глаза Хифдирта — тёмные, будто вырезанные из обсидиана, — подтвердил худшие опасения Дейна. Перед ним стоял человек, для которого чужая жизнь ничего не стоила.

Его взгляд скользнул к татуировке под правым глазом Хифдирта — три резких символа. Те же, что Дейн видел на теле Ниры Морган. Знаний о водден у Дейна было немного, но кое-что полезное он все же хъорошо запомнил.

Первый знак — название народа. Эйнахириты. Они обитали в Кадолейском Пределе. Жестокие, но дисциплинированные, эйнахириты редко покидали свой Предел и мало контактировали с другими водден. “Как один из них делал на службе у Хенликса?” — подумал Дейн.

Второй знак — социальный статус. Хасдет. Краут невольно выдохнул, чувствуя, как напряжение в плечах чуть ослабло. Хасдет — умелый воин, но не элита. Будь Хифдирт дорай — воином высшего ранга, — у Дейна могли бы начаться серьёзные проблемы. Он слабо разбирался в запутанной иерархии водден, но за годы в Пределах запомнил самое важное. В самом низу были вардет — пушечное мясо, едва выше рабов, но воины отменные. Хасдет стояли выше и по своему мастерству превосходили вардет. Над ними возвышались дорай — настоящая элита. А на вершине пирамиды царили са’дорай — воинская аристократия, которых некоторые называли полубогами войны.

Третий знак — клан, к которому принадлежал водден. “Клан Хулла”, — мысленно произнес Дейн.

Краут заставил себя протянуть руку и ответить на рукопожатие Хифдирта. Ладонь водден была холодной, как металл, и такой же твёрдой. Сухо, будто выплюнув слова, Дейн спросил:

— Чем обязан?

Хифдирт слегка наклонил голову, его тёмные глаза блеснули, словно уловив что-то в тоне наёмника.

— Не могли бы мы поговорить? — спросил он, указывая на столик. Голос его был раздражительно вежлив.

— Дел по горло, — буркнул Дейн, не скрывая раздражения.

— Это не займёт много времени, монсор Краут. Прошу, — Хифдирт сделал приглашающий жест.

Дейн стиснул зубы, чувствуя, как ругательство “кодхта’да фог’га” вертится на языке, но всё же выдохнул и сел напротив. Рука осталась на кобуре, пальцы чуть касались рукояти револьвера. Кода, парящий рядом, издал тихий писк, будто предостерегая, но замолк под взглядом хозяина.

Хифдирт опустился на стул с грацией и заговорил, не теряя той же холодной учтивости:

— Прежде всего, я хотел бы извиниться за поведение людей монсора Кложе. Ситуация вышла из-под контроля, и он лично принёс извинения за тот инцидент.

Дейн прищурился, вспоминая перекошенное злобой лицо Моргиса, когда тот вылетел из заведения Леды. Теперь всё встало на места: Крысу заставили проглотить гордость и распинаться перед Ледой на глазах у всех. Скоро об этом будет гудеть весь Арн-Холт. Уголки губ Дейна дрогнули в невольной усмешке, но он тут же подавил её.

— Извинения — это, конечно, мило, — сказал он, не скрывая сарказма. — Но…

— Я понимаю, что одних слов мало, — перебил Хифдирт. — Поэтому я убедил мэра разрешить выступление “Ночных Клинков”. Он не только дал добро на это мероприятие, но и выделит людей для постройки сцены.

Дейн мысленно хмыкнул, представляя, как Клеон, должно быть, сияет от восторга, готовый перевернуть постоялый двор вверх дном. Но вслух он лишь бросил, натянуто сдерживая раздражение:

— Щедро с вашей стороны.

Хифдирт слегка наклонил голову, и его тёмные глаза блеснули, будто уловив сарказм, но он продолжил, словно не замечая:

— Арн-Холту нужно отвлечься от прискорбных событий последних дней. Жестокость захлёстывает улицы. Утром прочёл в новостях о новом убийстве. Женщина с детьми… Как же её звали? Миран Лосс. Да, именно так. — Он сделал паузу, глядя прямо на Дейна. — Не понимаю, кому понадобилось забирать жизни у матери и её невинных детей.

Миран Лосс. Дейн только вчера говорил с ней. Его сердце пропустило удар, но он заставил себя не дрогнуть. Взгляд Хифдирта — холодный, как пустота космоса, с еле заметной искрой насмешки — говорил яснее слов: “Да, это мы. И я хочу, чтобы ты знал это, охотник за головами”.

Дейн стиснул рукоять револьвер, чувствуя, как кровь гудит в висках. Он хотел вскочить, выхватить оружие, вогнать пулю в эту самодовольную рожу. Но вместо этого лишь кивнул, проглотив ярость, как горький яд.

— Мир жесток, — выдавил он.

Хифдирт кивнул.

— Я с вами согласен. Но вернёмся к делу, монсор Краут. Главная причина моего визита — приглашение. Монсор Хенликс устраивает приём завтра вечером и будет рад видеть вас среди гостей.

Он достал из внутреннего кармана конверт — чёрный, с золотой печатью, отливающей зловещим блеском, — и аккуратно положил его перед Дейном. Наёмник уставился на него, будто на мину с тикающим таймером. Печать — стилизованная птица, обвивающая звезду, — напомнила ему эмблему Пепельных.

— Боюсь, я не совсем понимаю… — начал он, нахмурившись, чтобы скрыть смятение.

— Монсору Хенликсу известно, что вас наняли для поимки Феникса, — спокойно пояснил Хифдирт. — Он хотел бы обсудить это. И узнать как продвигается дело. Ситуация с Пепельными накаляется, особенно после покушения на первого секретаря Игоду.

Дейн медленно взял конверт, чувствуя, как плотная бумага холодит пальцы.

— Завтра, в комплексе Плазар, — добавил водден, поднимаясь. Он слегка склонил голову, будто говоря: “Твой ход, прив’ва!”. — Надеюсь, вы придёте, монсор Краут. Всего доброго.

Хифдирт исчез за дверью, и зал постоялого двора будто выдохнул. Дейн смотрел ему вслед, чувствуя, как гнев и сомнения сжимают грудь. “Может, стоило прикончить его прямо здесь, — мелькнула мысль. — Одной пулей покончить со всем и отправить этого фог’га в тринадцатое пекло”. Но он тут же покачал головой, прогоняя порыв. “Нет. Сегодня расскажу всё Игоде. Пусть златоперые сами разбираются с этим фог’га и его хозяином”.

Его взгляд невольно скользнул к столику у выхода. Там сидела Нира Морган. Рядом — Стуро Пулл с семьёй. А напротив — Миран Лосс. Вокруг стола бегали её дети. Все они разом повернули головы к Дейну. Их губы беззвучно шевелились Он напрягся, пытаясь разобрать слова. Ещё миг — и он услышит их. Ещё миг…

— Ну и дела, — голос Клеона вырвал его из оцепенения, будто хлопок двери.

Дейн моргнул, и столик опустел. Он повернулся к Клеону и Аспе, которые подошли ближе. Аспа, сияя злорадной ухмылкой, подхватила:

— Ты бы видел рожу Моргиса, когда он извинялся! Зрелище на миллион солидов, клянусь!

Клеон хмыкнул, но его взгляд скользнул к чёрному конверту. Брови парня поползли вверх.

— Ты правда туда пойдешь? — спросил он.

— Пока не знаю, — ответил он. — Но чую, выбора у меня нет.

Дейн бросил ещё один взгляд на пустой столик, снял шляпу, провёл рукой по мокрым волосам и направился к себе в комнату.

Он провёл остаток дня в своей комнате, склонившись над своим голо-падом. Его пальцы скользили по сенсорному экрану, сортируя всё, что удалось нарыть по делу Ниры Морган.

Когда на Клоаку сгустились сумерки, Дейн спустился в зал “Шахтёрской Пристани”. Постоялый двор ожила вечерним гулом: звон кружек, хриплые голоса посетителей, обсуждающих позор Крысы Моргиса. В углу, за обшарпанным столиком, он заметил Сайджеда, склонившегося над тарелкой с большим куском мяса, и Клеона, который что-то оживлённо рассказывал, размахивая руками. Историк, несмотря на молодость и дорогой костюм, выглядел как одержимый учёный, сбежавший из лаборатории: волосы растрепались, под глазами залегли тени. Судя по его кивкам и редким репликам, он жадно впитывал рассказ Клеона о визите Хифдирта, который пропустил, утонув в работе над инскриптой.

Дейн подошёл к стойке, где Леда протирала бокалы.

— Бутерброды и кофе, — бросил он, опираясь на прилавок.

Леда кивнула, не отрываясь от своего занятия, и вскоре перед Дейном появилась тарелка с парой горячих бутербродов, пахнущих специями, и кружка чёрного кофе, от которого поднимался пар. Он ел с жадностью, почти не чувствуя вкуса.