- Империя, в которую я верю, — это держава, где наука не слуга власти, а её союзник, — сказал он на станции в Ярославле, обращаясь к собравшимся.

Эти слова стали девизом новой выставки достижений науки и техники в Москве, получившей название «Империя Будущего».

Тем временем в Центральной Азии русские геологи, финансируемые из нового Института стратегических ресурсов, открыли крупные залежи лития и редкоземельных металлов. Началась разработка плана по созданию первого в мире «экологического контура энергетики» — без угля, без дыма, без деградации почвы. Проект получил имя: "Белый цикл". Однако не все были в восторге от стремительного прогресса. В некоторых губерниях представители старой аристократии ворчали, что "народ слишком много знает". В Москве митрополит Серафим выразил обеспокоенность "гибельной гордыней, идущей от тех, кто хочет строить Вавилон науки".

Но Император, встречаясь с ним в Кремле, мягко возразил:

- Не знание разрушает душу. А страх перед знанием.

Так на стыке религии, науки, экономики и политики рождалась новая цивилизация. Не Запад и не Восток — Россия, идущая своим путём. Своим ритмом. Своим масштабом. И пока в Европе трещали финансовые рынки, а за океаном рождались новые корпорации-монстры, в Санкт-Петербурге заложили первый камень будущего Института Мировой Гармонии — центра по разработке долгосрочной стратегии для всего человечества.

Это был вызов. Это была вера.

И это было только начало.

Зима накрыла столицу снежным покрывалом, но в залах Императорской Академии кипела работа. Там, где раньше звучали лекции о теологии и классической философии, теперь шёл диалог о кибернетике, генной инженерии и термоядерной энергии. Одной из ярчайших фигур нового поколения учёных стал профессор Леонид Карцев. Его лаборатория на Васильевском острове разработала прототип устройства для передачи информации по электромагнитным каналам — предшественника интернета. Проект назывался "Сфера", и с его помощью имперские министерства могли синхронизировать данные в реальном времени.

- Россия станет первой страной, где мозг общества будет соединён с его мышцами, — говорил Карцев в своём обращении к Академии.

В это же время в Казани проходил эксперимент: город на месяц переводился на автономную систему энергетики, снабжаемую исключительно ветром, солнцем и тепловыми насосами. Результаты были ошеломляющими — эффективность превзошла даже самые оптимистичные ожидания. Император в ответ издал манифест о поощрении «Зелёных инициатив» в каждой губернии. Но прогресс — это не только технологии. Это ещё и новая философия. В Киеве и Одессе открылись экспериментальные школы нового типа — «гимназии разума». Там детей учили не просто фактам, а логике, дискуссии, аргументации, междисциплинарности. Вместо привычных экзаменов — проекты, исследования, публичные защиты. И уже к весне 1925 года лучшие выпускники этих гимназий принимались в университеты без вступительных испытаний. Тем временем Император поручил создать Совет по Этическому Надзору за Наукой. Его задачей стало не допустить превращения научного прорыва в инструмент угнетения.

- Нам нужна не только атомная бомба знаний, — сказал он, — но и совесть, способная удержать палец от нажатия на триггер.

Наука шла вперёд, ведомая не страхом, а мечтой. И на всей планете не было больше державы, где бы знание сочеталось с государственным замыслом столь гармонично. Империя Николая Второго начинала переформатировать саму логику XX века. Пока мир боялся будущего — Россия его строила.

Петроград сиял огнями, но в этот раз их отражение не терялось в Неве — оно простиралось ввысь, к звёздам. Весной 1926 года Российская Империя стала инициатором первого в истории человечества международного собрания, посвящённого покорению космоса. Место было выбрано символично: реконструированное здание бывшего Морского кадетского корпуса на Васильевском острове, откуда когда-то уходили в море лучшие умы империи, теперь становилось отправной точкой в море звёзд. На конференцию прибыли делегации из Германии, Франции, Великобритании, США, а также Японии и даже Персии — их учёные с трудом скрывали удивление от уровня российской космической программы. Во главе российской делегации стоял профессор Константин Циолковский. Несмотря на возраст, его глаза горели юношеским азартом. Он стоял у микрофона, обращаясь к учёным мира:

- Мы стоим на пороге новой эры. Земля — колыбель разума, но нельзя вечно жить в колыбели. Сегодня я призываю вас не к соревнованию, а к союзничеству. Да будет космос достоянием человечества, а не его новой ареной вражды.

Аплодисменты были громоподобны.

Секретная часть конференции проходила под грифом «Только для союзников». Там Империя раскрыла, что уже строит на Байконурской площадке первую пилотируемую ракету дальнего радиуса действия — проект «Орёл», с планами запуска в течение пяти лет. Американцы привезли проект двигателя на жидком водороде. Немцы — чертежи новой системы навигации. А японцы — концепт автономного спутника. Императорская Россия предложила объединить усилия и создать Международный Центр Космических Инициатив — под патронажем Николая II.

- Наступает столетие свершений, — говорил Николай в послании, зачитанном конференции. — И если XX век начался выстрелом в Сараеве, то пусть он продолжится выстрелом в небо — выстрелом мечты.

В кулуарах обсуждали и более смелые идеи: околоземные станции, межпланетные зонды, радиопередачи за пределы орбиты... Но главное было в другом — атмосфера не страха, а сотрудничества. Впервые за много веков человечество не спорило о границах, а смотрело туда, где границ не было. Так началась новая глава истории — не политической, не военной, а звёздной.

Уже на третий день конференции среди учёных и политиков царила не только атмосфера взаимного уважения, но и едва уловимое напряжение — чувствовалось, что в воздухе витает возможность великого поворота. В кулуарных переговорах британская делегация — сдержанная, но настороженная — пыталась выяснить, насколько реальны российские технологии. Посол лорда Эллингтона интересовался, не перебрасываются ли наука и ракеты в военную плоскость. На это граф Игнатьев, представитель Империи по вопросам внешней науки, ответил спокойно:

- Наши ракеты несут не смерть, а мечту. Но мы не наивны — если потребуется, они защитят и Землю.

Циолковский тем временем проводил вечернюю закрытую лекцию в Академии наук, где на чертежах нового ракетного корпуса присутствовали иностранные учёные. Вопросов было множество: как стабилизировать траекторию? Как избежать перегрева при повторном входе в атмосферу? Как наладить связь в вакууме?

Ответы, которые давали российские инженеры, шокировали западных коллег. Оказалось, что многие наработки уже испытаны в лабораториях и на малых моделях. В центре особого внимания оказался спутник связи — проект "Родник", способный ретранслировать сигналы по всему Евразийскому континенту. Тем временем в подземной части здания заседала стратегическая группа из высших представителей союзных держав. Секретный меморандум, подписанный в тот вечер, получил название «Хартия Звёзд» — первый в истории договор о запрете размещения вооружения в космосе и обязательстве делиться результатами исследований. Император лично прибыл в Академию на четвёртый день. Его появление вызвало настоящий фурор: Николай II вошёл не как монарх, а как визионер, державший в руках первый чертёж совместной космической лаборатории. Он произнёс слова, которые затем цитировали на десятках языков:

- Пусть каждая нация вложит свою душу в этот труд. Пусть ракеты несут не флаги, а надежду. Мы не должны делить небо, мы должны к нему вместе взлететь.

Последним актом конференции стала церемония запуска экспериментального зонда, созданного руками русских и немцев, с электроникой, собранной американцами, и корпусом, рассчитанным японскими инженерами. Он был невелик, но символичен. Когда он прорезал облака над Петроградом и исчез в небе, раздались аплодисменты, не уступающий по громкости салюту в честь Победы.