- Мы создадим теневой дипломатический корпус. Неофициальные послы, аналитики, агенты влияния. Люди, которые будут говорить то, что нельзя сказать публично. Прокладывать каналы, где послы молчат. Мы будем знать настроение министров, военных, газет — и влиять на них.

- Вы хотите создать... вторую внешнюю политику?

- Я хочу, чтобы первая начала приносить результаты. Официальные ноты уже бессильны. Наступает эра подковерной борьбы. Мы или играем — или проигрываем.

Последним визитом в тот вечер стал вызов к себе министра путей сообщения.

- Сколько километров железных дорог вы можете построить за два года? — спросил я.

- С соответствующим финансированием... около шести тысяч.

- А с неограниченным?

Он замолчал.

- Десять. Если мобилизовать студентов, инженеров, казаков, использовать военные резервы.

Я кивнул.

- Тогда готовьтесь. В следующем бюджете ваше ведомство станет важнее даже Министерства обороны.

Поздней ночью я снова открыл ту самую карту Европы. И понял: я не просто смотрю на неё — я рисую новую. С каждым решением, с каждым человеком, которого зову. Континент дрожит. Мощь Германии растёт. Но и Россия больше не спит.

Мы возвращаемся в игру.

Спустя три дня ко мне доставили зашифрованное послание из Берлина. Внутри него был не текст, а таблица, составленная вручную, в которой отмечались ключевые контакты германского военного штаба, условные коды и намёки на предстоящую встречу — в Швейцарии.

- Они согласны? — спросил я, передав лист генералу Сухомлинову.

- Да, Ваше Величество. Но встреча будет неофициальной, без документов, без форм. Только доверие и тайна.

Я встал.

- Тогда пришло время опробовать новую фигуру на шахматной доске. Человека, который будет вести игру вне правил.

Ночью в Зимний дворец вошёл высокий человек в гражданском, с холодными серыми глазами и акцентом Псковской губернии. Его звали Андрей Орлов. Бывший офицер, изгнанный из армии за дуэль, но сохранивший связи от Варшавы до Вены.

- Ты ведь понимаешь, Орлов, — начал я, — если тебя схватят, никто не признает, что ты работал на Империю.

Он улыбнулся.

- Значит, всё как в старые добрые времена.

Я передал ему новый паспорт, изготовленный в типографии МВД, и карту маршрута через Финляндию в Женеву.

- Ваша цель — не соглашения, — продолжал я. — А вопросы. Выяснить, готова ли Германия отказаться от союза с Австро-Венгрией. Узнать, как они воспринимают Францию, и главное — есть ли трещины в их собственном командовании. Мы должны почувствовать, где Германия неуверенная.

- Как будет моё прикрытие?

- Вы будете представлять Северо-Европейскую железнодорожную компанию. Там будет много разговоров о рельсах, вагонах и грузах. Но вы знаете — за каждым маршрутом скрывается стратегический интерес.

- А моё кодовое имя?

Я посмотрел на карту. На Восток. И сказал:

- Скиф.

Когда он ушёл, я остался один. В голове стучало:

Слишком быстро. Слишком много рискованных ходов.

Но у меня не было другого выбора. Европа уже тонула в дыму амбиций, зависти и старых обид. Я знал: малейшее промедление — и история пойдёт по-старому, кровавому пути.

Но теперь… у неё появился шанс. И у России — новое оружие. Информация.

Швейцария встречала Орлова равнодушной прохладой. На вокзале в Женеве он сошёл с поезда в длинном пальто и шляпе, не привлекая внимания. Чемодан в руках, в нагрудном кармане – герметично запаянный лист с последними пометками, сделанными мною лично. В документах он числился как инженер Алексей Михайлов, представитель «Северо-Европейского железнодорожного консорциума». Он знал: любая ошибка – и его либо убьют, либо объявят шпионом. И тогда Россия скажет, что такого человека не существовало.

Первая встреча состоялась в маленьком кафе у озера. Против него – полковник Ганс Фюрст, бывший адъютант Людендорфа, теперь – связное звено между кайзеровским Генштабом и промышленными кругами. На столе – кофе и булочки. Под столом – оружие и страх.

- Вас прислали из Петербурга? – спросил Фюрст по-немецки.

- Я приехал из Хельсинки, - спокойно ответил Орлов. – У меня есть вопрос, который нельзя задать через посольство.

- Тогда задайте.

Орлов наклонился:

- Готова ли Германия предотвратить войну?

Фюрст сжал чашку. Его лицо стало каменным.

- А если скажу, что она уже запущена?

- Тогда я предложу вас сделку, - продолжил Орлов. – Россия знает, что Франция подталкивает вас к войне на два фронта. Мы предлагаем вам путь, где восточный фронт останется нейтральным.

Фюрст молчал.

- А взамен? – наконец спросил он.

Орлов вытащил схему: новая железнодорожная линия из Харькова через Бессарабию – в Австро-Венгерскую зону влияния. Грузовые соглашения. Преференции на металлы, уголь, лес. Экономика вместо пушек.

- Вы хотите купить мир? – с усмешкой сказал немец.

- Мы хотим выиграть время, - холодно ответил Орлов.

Через два дня Фюрст передал ответ: Берлин готов к неформальному пакту о сдержанности на Востоке – если Россия откажется от вмешательства в Балканы. Это была первая щель в щите неизбежности.

Орлов отправил срочное зашифрованное сообщение:

«Контакт установлен. Доверие частично. Игра началась. Подписываюсь: Скиф».

Когда я прочёл эти строки, в моём кабинете уже шёл дождь, и часы пробили полночь.

Скиф вернулся в Европу. И на этот раз он не просто наблюдает.

Он правит сценарием.

Орлов покинул Женеву на вечернем поезде. Внешне – тот же инженер, чуть уставший после конференции. Внутри – тревога. Он чувствовал, что не был единственным, кто наблюдал за Фюрстом. И это тревожило. В купе он осмотрел багаж. Под двойным дном чемодана – копии черновых соглашений, схемы поставок и чертежи железнодорожного коридора. В груди жгло: слишком много для одной поездки. На перроне в Лозанне он заметил мужчину в сером пальто с красным шарфом – тот мелькал и в Женеве. Лицо не знакомое, но движения – слишком выверенные. Не просто турист. Не просто пассажир. Когда поезд тронулся, Орлов вынул из кармана небольшую записную книжку, перелистал – и вырвал страницу с контактами швейцарского консула. Аккуратно скомкал, положил в металлическую трубку… и бросил её в вентиляционную решётку туалета.

Если его задержат – ничего не найдут. А если убьют – швейцарцы найдут трубку через день-два. И начнётся международный шум.

Он сыграл ва-банк.

Тем временем в Париже, в здании военной разведки, капитан Луи Делакруа читал донесение, полученное от агента в Берне.

- Русский агент встречался с Фюрстом. Было что-то серьёзное. Немец явно нервничал.

- Имя?

- Нет. Только прозвище: «Скиф».

Делакруа потёр виски:

- Русские двигаются. Надо успеть первыми. У меня плохое предчувствие.

Через сутки Орлов прибыл в Санкт-Петербург. Снег валил густой стеной, как будто хотел скрыть его возвращение от глаз всех шпионов Европы. Его уже ждал экипаж с гербом МВД. Без слов, без объяснений. В тот же вечер он стоял передо мной, наедине. Ни радости, ни усталости – только напряжение, как струна.

- Всё прошло? – спросил я.

Он молча достал из внутреннего кармана одну единственную страницу: неформальные условия германской стороны. Я провёл пальцами по бумаге – и улыбнулся.

- Отлично. Теперь… начнём.

Орлов удивлённо посмотрел.

- Начнём что?

- Второй этап. Двойная партия. Теперь нам нужно, чтобы Германия поверила, что Франция готовит удар. А Франция – что Германия расколота. Пока они будут смотреть друг на друга, мы укрепим страну, как крепость.

Орлов слегка кивнул, но в глазах у него загорелось что-то ещё: азарт.

- Тогда я снова выхожу в игру?