— Я вижу, что ты из США, — сообразительная девочка! Джой, не отрываясь, изучала ее, как музейный экспонат, а Рикки лишь изредка сталкивалась с ней беглым глаза в глаза. — Где именно вы жили? Я была пару раз в Штатах… Не почувствовала, что Лета тоже может быть там. Я всё это время думала, что она где-то в Австралии. Не знаю, почему… Она всегда грезила о дорожной романтике, тихом пригороде и спокойной жизни, а для меня Австралия олицетворяет что-то такое.

— В ЛА, — кивнула Джой, сжимая ткань брюк. О дорожной романтике. — Не было спокойной жизни. В Лос-Анджелесе ее вообще быть не может…

— Вы были вместе с ее восемнадцати? Расскажи мне, как это получилось… Я не против таких отношений, но я никогда не думала, что моя Лета влюбится в женщину. Та Лета, которую я знала, хотела выйти замуж и родить троих детей. Она, — слабо улыбнулась Рикки, положив ладонь на живот, — собиралась учить их танцевать.

Горло у Джой грозилось разорваться от рвущегося наружу истерического смеха. И она рассмеялась — так громко и искренне, что этот смех пронзил тишину ледяными искрами. На глазах уже выступили слезы, а она все не могла запереть чёртов смех на замок. Долбаные замки срывались и с грохотом падали вниз.

Рикки поежилась. Джой вытерла слезы, все ещё хохоча, как умалишенная; дико хотелось курить, но она помнила, что здесь нельзя.

— Прости… — почти простонала Джой. Она с вымученным рыком, вырванным, как из триллера, провела ладонями по лицу. — Я совсем ей не подходила, Рикки. Если Лета правда мечтала о пригороде, детях и всем таком… Она не должна была выбирать меня. Я не должна была держать её. Совсем не гожусь для этого… Я совсем не гожусь…

Джет отчаянно качала головой, желая вжаться в собственные ладони сильнее. Раствориться в них, чтобы никогда больше не видеть чёртов мир. Не видеть Рикки. Не видеть детей, танцующих самбу.

Неожиданно теплая ладонь легла поверх ее пальцев, отнимая их от лица. Джой смотрела на Рикки воспаленными глазами, в которых с лёгкостью можно было отыскать брошенного котенка; она смотрела на жёсткое смирение в лице Рикки, будто бы удивлённая тем, что она все еще здесь.

Впервые за их встречу эта девочка показалась Джой взрослой. Рикки не составляло труда чуть перегнуться через маленький стол. Она погладила Джет по волосам, словно они были знакомы целую вечность.

— Я понимаю, — тихо сказала Рикки.

И все? «Я понимаю».

— Я любила её, — прошептала Джет. Скрипучая боль пропитала дрожащий голос. Выстрелы один за другим чудились где-то в глубокой памяти. Грёбаный «Глок» и грёбаные «J.J.».

Рикки кивнула.

— Думаю, если Лети решилась оказаться с тобой в Лос-Анджелесе, она тоже сильно тебя любила.

— Прости, Рикки, — всхлипнула она, задержав дыхание. На нее двигалась дамба с водой; со слезами, колючими, как пригоршня гвоздей, и Джо удерживала их из последних сил. — Я должна была заботиться о ней. Должна была спасти её… Мне так жаль…

В темных глазах напротив тоже блеснули слезы. Рикки крепко сжала ее пальцы в своих. Они сомкнулись в середине стола, и Джет видела, как позорно они дрожат.

— Мама нам всегда говорила, что нужно жить несмотря ни на что, но если она не хотела жить… Никто бы ничего не сделал. Никто, — убеждённо покачала головой Рикки. — Лети так решила. Если я не могу ее обнять, значит, я буду хотя бы уважать ее решения. Ты ни в чем не виновата. Что бы у вас ни происходило, всегда есть выбор.

— Нет, — она судорожно втянула воздух, — я должна была… — горло снова перехватило, и слезы водопадом потекли по щекам. Они казались такими горячими, что обжигали кожу не хуже сумасшедшего южного солнца. Внутри рвались нити, срывались цепи с заколоченных сундуков в памяти; внутри стоял грохот и гул воды, и Джой, натянутая, как струна, слушала, как в груди все ломается. — Я так скучаю по ней…

— Я тоже, — глухо сказала Рикки. — Я тоже.

* * *

— Ещё раз, мисс Ривера. Я настоятельно рекомендую вам ответить, не используя в ответе нецензурные выражения. Что вы увидели, когда вошли в квартиру?

— Этот конченый урод…

— Мисс Ривера, я прошу вас.

— Да хорошо! — сердито воскликнула Рейна. — Не перебивайте меня! Слушайте! Этот долбаный гандон пытался изнасиловать мою подругу! Я вошла в ебучую квартиру и первым делом услышала «не трогайте меня», а потом увидела, как эта рухлядь стаскивает с Аврил рубашку! Что мне надо было делать? А, что?! Какого черта я сижу здесь, а он нет?! Где он? Я надеюсь, он сдох, да?

Офицер медленно выдохнул. На щеках, покрытых лёгкой щетиной, заходили напряжённые желваки. Он сидел тут уже второй час, пытаясь понять, что случилось, и задокументировать ход событий, но излишняя эмоциональность, бьющая из бойкой девчонки фонтаном огненных обелисков, никак ему в этом не помогала. Офицер Риджесон в одно движение стер выступивший на лбу пот.

— У Ричарда Сетфорда сотрясение мозга, — сказал он, отодвинув планшет с протоколом допроса подальше. Нахрен. — Предварительно, повреждение средней тяжести. Даже если вы совершили это с благим намерением защитить подругу, мисс Ривера, его сотрясение играет против вас. Тем более, что это уже не первый случай. Коллин Джексон… Помнится, вы сломали ему нос, так, мисс Ривера?

— Он заслужил, — сквозь зубы ответила она.

— Разумеется, — кивнул Риджесон и поправил фуражку. Хлебнул кофе, пытаясь забыть, что сидит в участке вторые сутки. — Мы стараемся разобраться. Пожалуйста, помогите мне. Расскажите все по порядку.

— Вы видели кровоподтёк на лице Аврил? — исподлобья глядя на него, спросила Рейна. — Что ещё вам надо от меня? Это вынужденная мера. Я что, по-вашему, должна была стоять и смотреть, как какое-то озабоченное животное насилует мою подругу? Так? Да, так, офицер?

— Здесь не существует «так» или «не так», мисс Ривера, у нас есть либо правда, либо ложь. Не для официальщины будет сказано, но вам совершенно точно грозит штраф и так, навскидку, шесть месяцев тюрьмы. Это серьезно. Никто не видел попытку изнасилования, но половина соседей увидели, как вы стоите над Ричардом Сетфордом с битым горлышком от бутылки. Мы будем разбираться, мисс Ривера, я хочу вам помочь. Но помните, пожалуйста, ещё кое-что, прежде чем снова мне ответите: у Ричарда Сетфорда безупречная репутация, именитый адвокат и несколько свидетелей, а у вас привод за избиение, эмоции и плачущая подруга, которая ничего внятно не может сказать, потому что, очевидно, находится в состоянии шока. Вы понимаете?