Роуз перевела на Джо рассеянный взгляд. Она будто бы потерялась, но всего на секунду; весь застывший лёд растаял на выдохе.

— Да, — кивнула Эр. — Ты права. Я затянула с этим. Только это будет не простой разговор и не короткий, так что я сейчас на полчаса съезжу по делам, а потом мы… поговорим. Ладно?

— Договорились! — бодро согласилась Джой. — Буду ждать тебя здесь, бесцеремонная ты женщина.

— Помочь вам выбрать плейлист? — весело подмигнула Роуз.

Внезапно громкий раскат грома заставил встрепенуться обеих. Джет готова была поклясться, что прогноз погоды, который она читала с утра, этого не предсказывал.

Через минуту дождь, как из ведра, хлынул по стёклам; за бешеными потоками, выглянула Джой, не разглядеть было города.

Примечание к части *Эпиграф - Листомиров

немного измененная цитата из книги С.Кинга «Зеленая миля» ВОЕННО-МОРСКАЯ АКАДЕМИЯ исламские термины, которыми обозначают предопределение всего сущего Аллахом. Согласно исламскому вероучению, Аллах принимает решение во всём и за всех, карая и милуя по своей воле.

Примечание к части Если любите музыкальное сопровождение, то рекомендую читать под

Thousand Foot Krutch - Courtesy Call 🎧

Глава посвящается бессменным Lost_Princess и tumultuousChaos. Без вас было бы не так весело (и агрессивно!) в телеграм-канале. Вы крутые. 26. Токсины

Ты бы охуела даже от одной

разбираться, что со мной

и кто из нас больной,

если ты

всё ещё

со мной.

Роуз должна была рассказать ей раньше.

Пересилить себя, прийти к Джо, сказать, мол, слушай, нам следует поговорить, я должна сказать тебе, как всё было — и степенно, попросив не перебивать, рассказать. Али просила ее не оттягивать раза четыре, наверное, но Роуз, сколько ни пыталась начать, всегда проваливалась. Открывала рот, и слова растворялись в горле. Или превращались в совсем другие.

С Джо было просто обсуждать что угодно, что касалось самой Джо. Роуз была не готова говорить о себе. Не потому, что воспоминания о худшем времени в ее жизни причиняли боль, не из-за отца и не потому, что она вдруг не умела держать себя в руках… Эр ведь научилась этому так давно… Она озвучивала свои чувства в кабинете психотерапевтки тысячи раз, рыдала Али в плечо, называла вещи своими именами: война — не задание, убийства — не защита, безразличие — не броня, изнасилование не просто «что-то происходило», а когда тебя бьют ногой в лицо — это не «ну, я попала в плен». Роуз отточила навык обезоруживающей прямоты слишком давно, чтобы не понимать, какого черта она, глядя на Джо, не могла выдавить из себя ни единого слова. Язык переставал ее слушаться.

Отец, как всегда, всё испортил. Сидел в чертовой Индии три с половиной года — что он там, черт возьми, делал, о чем думал? — чтобы ни с того ни с сего притащиться обратно. Увидеть Роуз.

Роуз не хотела, чтобы он её видел. И чтобы Джо слушала его басни о раскаянии — тоже. Потому что он всегда врал. Потому что говорил только то, что ему удобно было сказать. Потому что…

Вдруг бы Джо повелась?

Их папочка любил Джо, определённо, он любил её: послушная девочка, папина дочка, пошла в Йель, взяла под крыло «БМВ». Это с лихвой перекрывало даже её ориентацию, он не шантажировал ее, слава богу, браком с какой-нибудь мерзкой свиньёй, а великодушно позволил быть собой в личной жизни — и это уже прогресс для него.

Джо тоже любила отца, разумеется, сколько бы она не фыркала, что он свалил и оставил ее разгребаться с мертвой невестой и завалом в бизнесе в одиночку. Роуз замечала, как Джо мониторила его соцсеть, где Отче Норман Джет выставлял просветлённые посты о том, что он нашел какое-то там «место силы», «обрел себя», «познал духовную сторону жизни» в подпись к фотографиям, где он медитирует, взбирается на гору, или стоит в обнимку с монахом, похожим на иссохший прутик в оранжевом балахоне. Джо иногда говорила о нем, улыбалась, вспоминая что-то хорошее, но потом быстро переключалась, делая вид, что злится.

Их связь нельзя было не заметить. Они с Джой были похожи больше, чем с Роуз.

Роуз вовсе не хотела разрывать это. Связь — иллюзия, конечно, уж кому, как ни ей, это знать; но ведь иллюзии, если никому не вредят, бывают даже полезны, отыгрывают роль спасительного островка веры в лучшее — для Джо это было необходимостью.

И Эр… должна была лишить ее этого. Она, боже, как будто сама ее предавала. Как будто отправляла на войну, собственными руками подталкивая к краю обрыва.

Джой только начала оживать. У Роуз не хватало воли сделать ей больно.

Она, сидя в машине на офисной парковке, позвонила Али. Мир остановился на этой точке. Роуз просила А приехать. Ливень огромной серой завесой укрывал ее от всего. Желание выйти на улицу без зонта и просто стоять, задрав голову, пока капли скатываются по лицу и мочат одежду, было почти отчаянным.

Задача со звездочкой: смыть с себя несмываемое.

* * *

В грудь ей медленно вкручивались болты. Джой почти чувствовала, как ребра у нее трещат и ломаются от каждого слова, рассекающего тишину ее кабинета, как метательный нож. Али с Роуз (в основном Али) спокойно вещали ей пересказ какой-то долбаной драмы с элементами хорорра; Али сидела напротив в этой своей одной из многочисленных блузок с бантом на шее и юбке-карандаш, словно они правда обсуждали будущее кино. Она была бы сценаристкой в этой картине, а Джой — режиссеркой, которой надо бы вычленить самую суть.

Эр сидела на том же диване, где они с Джой обедали два часа назад. Она смотрела на Джо тяжёлым взглядом с примесью олова в замерзших озёрах, кусала подушечку большого пальца, постукивая тяжёлой подошвой ботинок по полу.

Джой замутило, когда Али начала говорить про какой-то далёкий, всегда существующий для Джет лишь формально, Иран, где почему-то была ее Роуз.

Съеденный обед встал в горле вместе с комом из ужаса, который Джой испытывала однажды, когда смотрела в шестнадцать «Лезвие»^[1]. Кабинет, мягко опущенный в полумрак бра, пошел звёздами.