— О боже, да я уверена, что она согласится, — хохотнула Роуз. — Только пусть не думает, что это какая-нибудь официальщина. Я так рада, что ты, наконец, идешь дальше, что я готова ко всему. Даже если она будет весь вечер говорить о прикладной математике, я ее не остановлю.

— О прикладной математике? — засмеялась Джой. — Тогда я сама ее остановлю.

Телефон в руке снова завибрировал. Стук в груди резво выбился из стабильности, реагируя на сообщение в тот же миг.

— Вот увидишь, Джо, — от слов сестры повеяло железобетонной убежденностью, которой вне работы так сильно не хватало Джой. — У вас все будет хорошо. Все будет по-другому.

Знала бы она, как сильно Джет хотела ей верить.

Примечание к части ASAVVI (ft. RAHAA) – Отражение

16. Никогда не

Идут минуты и месяцы,

весь мир статичен по-прежнему.

Смеются твари и бесятся,

из тьмы глядящие

бешено.

Возможно, к их появлению

давно привыкнуть положено?

Джой рухнула на водительское сиденье. Подняла тонированные стекла авто, прикидывая, что до ее лофта пятнадцать минут по прямой. Она выехала за ворота, бросив мимолётный взгляд на свои «три этажа безупречности», как она когда-то их называла. Полторы тысячи квадратных метров, которые Джой с трепетом возводила в районе лучших лет своего детства, превратились для нее в размытую точку на горизонте. Лета была бы счастлива, брось они этот дом раньше и окажись в том самом лофте, где теперь Джет коротала холодные ночи. Всё-таки в чем-то Джой не смогла ее переделать.

Она болезненно усмехнулась, натолкнувшись взглядом на отдаляющуюся крышу особняка. Целую вечность назад они выезжали с этой дороги вдвоем. Лета смотрела в зеркало заднего вида так, будто бы Джой везла ее из дома ужасов в другой дом ужасов — и точно также она смотрела на свое вечернее платье перед очередным надо-быть-вежливой-приемом, касающегося работы Джой.

Едкая злость сжала горло бесполезной обидой. Презентации, рауты, дни рождения партнеров, визиты к конкурентам, означающие соблюдение правил хорошего тона… Да, как оказалось, все это не по плечу девочке, которая все время только то и делала, что стремилась вернуться в свои руины. Снова попасть в жерло дешёвых окраин и дерьмовой выпивки, смешанной с травкой. Боже, да неужели проституткой быть лучше, чем невестой Джой Джет? Ну неужели?..

Даже если учесть такую жизнь. Даже если ходить на чёртовы приемы. Даже если Джой много работает. Даже если дом кажется слишком большим. Даже если…

Вымученная улыбка мертвой невесты в памяти заставила напрочь забыть о сообщениях.

Джет поежилась, упрямо удерживая сосредоточенность на дороге. Одиночество лианами обвило худые плечи, мерзко шепча, что ее никто не будет любить с этим всем, что это все слишком сложно. Что она до конца жизни будет возвращаться в пустой лофт, забываясь под виски с таблетками. Что самая главная любовь всей ее жизни — это двадцать пять этажей «БМВ».

Что редкие вылазки с Роуз и ее семьёй — не спасут.

Уже дома, в этих отвратительно безвкусных стенах, сидя в теплой, каменно-серой кабине душевой, она открыла сообщения Рейны. Вода фоном лилась на голую грудь, пока она держала душ другой рукой. Этот звук позволял оставаться в реальности, притупив враждебность глухой тишины.

Рейна, [18:56]: фотография

От трогательной взволнованности в особняке не осталось и следа. Джой апатично смотрела на селфи девчонки в большом зеркале. Она не считала, сколько времени рассматривала ее, рефлекторно сжав бедра. Тело вяло сигнализировало слабой пульсацией между ними, но конфликтный мозг фыркал и отворачивался, отражаясь внешне лишь пустым взглядом в экран.

Эта девочка, присылающая ей интимные фото, просто не знает, кому она шлёт их.

У них ничего не будет по-другому.

Ничего не будет.

У нее ничего не будет.

Она отправила телефон скользить по мрамору, и он остановился аж где-то возле двери. Джой запрокинула голову, касаясь ею бугристой стены, и позволила собственной руке опуститься вниз. Почувствовать тонкую полоску волос на лобке. Накрыть слабо ноющий клитор под мокрыми от воды складками. Она не касалась себя ужасно давно. Последние попытки, как и секс, не приносили разрядки, потому что её тело совсем перестало дружить с головой. Разошлось с чертовой головой по разные стороны, захлопнув дверь гедонических удовольствий прямо перед её носом.

Но, может, если представить себе отражение Рей в большом зеркале. Если представить, что Джой касается не себя, а ее. Если представить, что она там, рядом с ней, на фоне дурацких цветочных обоев, стоит рядом с тем старым креслом, а смуглые ноги этой милой, непосредственной девчонки разведены в стороны.

Лежат, чуть дрожа, на его подлокотниках.

Джой поставила хлещущий душ рядом и попыталась втиснуть мелькнувшие картинки в больное сознание. Нахмурила брови. Стиснула зубы, ведя напряжённую руку вверх, а после — вниз. Вверх и вниз. Вот так. Нажимая на комок нервов сильнее. Пропуская его между пальцами.

Тело лениво отзывалось. Нужные картинки смиренно появлялись в ее голове; тихие стоны Рей, которые она уже слышала в ее квартирке над кинотеатром, звучали почти как настоящие. Там, в фантазиях, ее пальцы тонули в вязком возбуждении. В податливом теле, как шелк, принимающем её.

У Джет на лбу, мешаясь с водой, выступил пот. Что-то чужеродное в висках с бешенством колотило по ним изнутри.

Истошно вопило на задворках сознания.

Джой откидывала это почти успешно, но ещё минута, как оборона из красивой обнаженной девчонки начала прорываться. Она задержала дыхание, выгнувшись, нажала сильнее, стараясь не упустить долгожданное возбуждение; пальцы протиснулись внутрь, резко растянув кольцо тугих мышц. Задвигались внутри, как будто бы это не Джой, это не она, это кто-то…