Джет моментально распахнула глаза, с громким вдохом схватившись за борты душевой. Колючий вдох серым шумом осел в лёгких, разорвавшись в ее висках.

Чужеродное, ненастоящее, липкое лицо Кэролин заполонило взгляд, как воздушный шар, реальность сорвалась с петель, врезалась осколками в тело. Панический ужас притащил с собой чучело ее матери, ее голову, ее всю, и она разорвалась, лопнула, как на мине, и ее отметки расползлись по стенам, ее кровь залила ванную, ее мозги, с червями, копошащимися в розовых прожилках, налипли на голое тело… Взрыв, ещё один, ещё взрыв, и стены сдвигаются, рушатся, падают, и Кэролин, эта долбаная сука, смеётся оторванными губами…

Джет облила себя ледяной водой. Она задыхалась. Стены прыгали.

Мертвая Лета лежала на плитке, под ногами, везде, и Джой с криком, тающем в ушах, плывущим, задевающим ее слух, прошлась по ней, о боже, она прошлась по ней…

Мокрые стопы скользили по полу под аккомпанемент неосознанного плача. Она упала на колени и едва нащупала пиджак, почувствовала, что это он, по ткани…

Мертвое лицо девчонки из Марте-Винью, и Кэролин, изувеченная, склеившаяся из останков, из мозгов, не прикрытых черепом, Кэролин целует её…

Джой кричит в слепом ужасе.

Руки, ватные и чужие, находят фиолетовый пузырёк. Таблетки высыпаются на пол. Она на ощупь находит одну, круглую, маленькую, невидимую в сюрреалистических галлюцинациях, и кладет под язык. Вой сквозь сжатые зубы отражается от серого мрамора.

Руки, ватные и чужие, изо всех сил бьют по этому полу. Костяшки разбиваются, но это вовсе не больно.

Страх прилипает к телу грязными кишками. Личинки на лице мешаются со слезами, и Джой судорожно смахивает их. Не получается.

Это не по-настоящему. Все не так. Ещё две пилюли отправляются под язык, и она встаёт, пошатываясь, идёт в комнату. Сердце успокаивается быстро, зрение возвращается. Привычный лофт окружает ее.

Очень быстро.

Джой падает на кровать. На секунду ей кажется, что она умирает.

Но феназепам проникает в больную голову. Заполняет пустоты. Позволяет дышать.

Джой лежит, как кукла, апатично втупившись в потолок, и тогда ответ на недавний вопрос даёт ей хлесткую пощечину.

Да. Лучше быть проституткой, чем ее невестой.

Лучше быть никем, чем быть Джой Джет.

Лучше бы она осталась с Роуз. Все равно Али пишет чёртовы отчёты.

Все равно.

***

Она нервничала. Двадцать восьмое июля подкралось сзади, незаметно и как будто бы его кто-то ждал. Джой мало и беспокойно спала, выпила за минувшую неделю столько кофе, что из стаканчиков можно было сложить ещё один «БМВ», выкурила целых три пачки «Джи Сэма». Она возвращалась в свой лофт ужасов к двенадцати ночи, чтобы очень быстро, не глядя вокруг, принять душ и сразу же лечь в постель.

То же самое повторялось и утром: до шести Джет ещё пыталась лежать с закрытыми глазами, но потом плевала на всё и поднималась, делала быстрый макияж, одевалась и приезжала в офис к семи часам. Тут ещё никого не было. Пусто, как в морге, но пустота «БМВ» разительно отличалась от пустоты дома. В «БМВ» было безопасно, даже, может, уютно. Джой медленно бродила по кабинетам и ловила то и дело ускользающий от нее покой. Светлый, чистый, свежий. Глянцевый хай-тек и мраморный фьюжен.

Ночи в одиночестве после последней панической атаки превратились в сущий ад для нее. Таких галлюцинаций, как тогда, она никогда ещё не ловила. Посиневшее лицо Леты и разложившаяся Кэролин с расплющенными мозгами теперь ходили за ней в лофте незримыми призраками и награждали ощущением вечного наблюдения; и Джет дрожала в постели, как маленькая девочка, которую запугивают монстрами под кроватью. Правда, с одним отличием: подкроватных монстров ей полностью заменяли собственные. Те самые звери, дикие и голодные, раненые и жалкие. Они сидели в ее голове и колотили ее по вискам.

Джой терпела. Покорно склоняла голову. Нет, разумеется, Джет спросила у доктора Брукс, что ей делать, не освещая подробностей, а он подумал и предложил ей гипноз. Гипноз, говорит, или психоанализ — это действенный метод, быстрый. Мы, говорит, все разложим по полочкам. Упорядочним ваш бардак.

Идиот. Просто придурок. Он ведь на самом деле, на полном серьёзе полагает, что Джой пустит его в свою голову? Такие предложения ей не нравились, и она запросила у «Седарс Синай» другого психотерапевта. На всякий случай. Этот будет третьим за два с половиной года. Джой не особо любила новые лица, но не все ли равно, с кем слушать Баха, если этот человек не озвучивает желания покопаться в том, к чему нельзя было даже подходить?

Иногда они давали дельные советы. Иногда делали вид, что им очень интересно, как Джой в тысячный раз повторяет: «Хочу вернуть прошлое. Я бы исправилась. Я бы ее любила». Оба отвечали одно и то же: «Прошлое осталось в прошлом, вам стоит научиться жить в настоящем», будто бы она не знала этого без минус двадцати тысяч долларов в месяц на своей карте, регулярно поступающих «Седарс Синай» на счёт.

Нет, они ничем ей не помогут. Выписывают рецепты, слушают классику за компанию — спасибо и на том. Надеяться на помощь извне просто несусветная глупость. Чушь. Сказка для маленьких дрожащих девочек. Впрочем, такая же, как и совет «научись жить в настоящем».

Джой училась сама.

Она загрузила себя работой перед презентацией А8 по самое горло. Ловила удовольствие в глотка́х двойного американо с молоком, вызвалась помогать сестре с поиском подходящих преподавателей для подготовки в Йель Оливера, вчера пыталась найти что-то приятное в выборе торта для корпоратива.

После смен в кофейне Рейна часто писала ей, как у нее прошел день, и тогда Джой задавала массу совсем не нужных ей вопросов, лишь бы зацепиться за что-нибудь. Она не предлагала ей ночевать у себя. Не предлагала приехать. Джет понимала, что ещё пара таких «обломов» с ее стороны окончательно все испортит и просто пыталась потянуть время. Она часто говорила, какая Рейна красивая. Что ей потрясающе идет новый бледно-розовый цвет волос и ровные пряди. Тактично молчала насчёт чрезмерно откровенного стиля, когда Рей присылала ей забавную фотку с прогулок со своими друзьями-или-кто-там-они-такие. Их отношения зависли в непонятной стадии.