— Да, — прерывисто вытолкнула Рей, послушно упершись вытянутыми носочками о батарею; она нашла ещё опору — ладонями о подоконник, а лопатками — об окно, где кто угодно с улицы мог увидеть ее напряжённую спину. — Боже, Джо…

Она дернулась почти невпопад, выгнулась, когда Джет опустилась на колени и стянула с нее белье. Она откинула его куда-то в угол комнаты и, обхватив горячие бедра Рей, подтолкнула их ближе к краю. Пьянящая волна возбуждения обрушилась ей на голову дьявольским наваждением.

Она коснулась языком гладкого шёлка, и собственное тело довольно замурлыкало, вторя Рей, замеревшей от ласк. Джой сразу изучающе двинулась дальше по влажным складкам, исследуя настойчиво и бесцеремонно; давно забытое удовольствие растеклось по ней в один миг, как теплое молоко.

Ногти с силой впились в кожу на бедрах. Ближе, ещё ближе… Стоны Рей, которые она, кусая губы, пыталась сдерживать, музыкой отдавались в ушах. Джой сильнее напрягала язык, касаясь ее с нажимом, втягивая в рот пульсирующую точку, от чего Рейна опять замирала со вдохом в горле. Но ведь долго не дышать было нельзя, и ее до одури сексуальные стоны отражались от стен и оседали соловатым вкусом во рту.

Бежали по коже Джой, как капли воды.

Тишина ее квартиры разрывалась с неумолимой громкостью. Джет не медлила. Сегодня она готова была стоять перед ней на коленях хоть всю ночь, но это желание никак не вязалось со старыми планами… Она задержалась дольше вокруг чувствительной точки, создавая упрямый вакуум, и Рейна с судорожным вдохом оттолкнула ее от себя скорее, чем Джой хотелось. Рей задрожала в безуспешных попытках свести колени.

Джой провела пальцами по мокрому возбуждению, минуя сейчас слишком чувствительный клитор. Она коснулась судорожно сокращающихся мышц лишь поверхностно, убеждаясь, что она и вправду такая безумно горячая. Почти полыхающая.

Какое-то время Джой тяжело дышала в бедро Рей и улыбалась, как идиотка, а потом поднялась, как леди, и целомудренно опустила полы ее короткого платья. Джет мягко поцеловала её в уголок губ, выражая лёгкое сожаление из-за того, что им не удастся продолжить в постели.

Рей глубоко дышала, глядя на Джой, как на иллюзию или мираж.

— Мне пора, милая, — пробормотала Джет ей на ухо, тоже совсем не в себе. Голову кружило от этой маленькой шалости, и она будто бы опьянела ещё сильнее.

— Ты совсем не можешь остаться?..

— Нет, — Джой нежно погладила ее по щеке. — Сейчас нет. Я напишу или позвоню. Веди себя хорошо.

— Ты тоже.

Джо улыбнулась. Короткий, будничный чмок в губы показался ей почти ирреальным. Она бросила взгляд на часы и дернула ручку двери вниз. Лестничная площадка освещалась лишь светом из квартиры Рейны, и Джой обернулась, прежде чем начать спускаться, чтобы увидеть ее разомлевшей ещё разок. Рейна заторможенно помахала ей на прощание и так и осталась стоять, прижимаясь спиной к косяку.

Джет исчезла в темноте, а дверь напротив резко распахнулась. Рей не обратила на миссис Смит никакого внимания.

— Ага, и что здесь делала эта мисс Браун так поздно? Снова в шахматы играли, да? — старческий скрежет вместо голоса всегда звучал чересчур подозрительно.

— Да, — кивнула Рейна. — Она так хорошо… Хорошо играет в шахматы…

Шахматы. Рей глупо улыбнулась ей вслед.

В груди у нее плясали влюбленные фейерверки.

Примечание к части *Листомиров

Примечание к части скандалы-интриги-расследования(нет): https://t.me/pisatelskoe_mayeeer

18. Пожалуйста, милая

Вот теорема без до-казательств:

ты себя победишь.

Или

не выдержишь

и заплачешь,

захочешь -

но не сбежишь.

Вип-терминал центрального аэропорта, с которого она летала бесчисленное количество раз в каком-то бутафорном прошлом, встретил ее, как давний хороший друг. Джой не была тут уже несколько лет, но комната ожидания не изменилась: просторный интерьер словно дышал свободой — натуральные деревянные панели на стенах, мебель, как из «Эспена», и прорва орхидей на каждом углу. Белые, розовые, красные, синие — какие угодно, в самый раз, чтобы сосчитать их, пока приводишь нервы в порядок.

Перед своим первым полетом в сознательном возрасте Джет не различала — что отель, а что комната ожидания частного рейса в аэропорту, — и лишь сейчас Джой заметила, какая между ними пропасть. Обычно она останавливалась в высотках и номер выбирала непременно поближе к солнцу… Любила высоту. Но здесь, в этой почти точной копии номера в «Эспене» — она буквально стояла на земле. Никаких этажей.

Небо дальше, ад ближе. В самый раз для нее.

Джой наблюдала за посадочной площадкой в маленькое окно. Она освещалась мягким желтым светом и ожидала посадки ее «Гольфстрима». Пустынное пространство со светящимися расчерченными полосами. Джет провела пальцами по стеклу. Апатично постучала по нему, словно загнанный в клетку зверёк перед казнью.

Когда самолет появился в поле ее зрения, она подумала, что не такой уж он и большой с этого расстояния, но грациозный и величественный; таким он и должен быть, как хищная птица, которая собирается нести ее по воздуху шестнадцать часов, а потом забросить в самое пекло. Да, пожалуй, если пекло и существует, то выглядит именно так: ожившие призраки, убитая горем девочка и возвращение в самые паршивые дни, пропахшие смертью, виной и сыростью.

Джой укрывал флер неизбежности будущего, и она с искусственным спокойствием сжимала пузырек феназепама в кармане своего пиджака.

* * *

— …Так, сеньор, везите нас сначала в… — сходя с трапа, распоряжалась Джет водителю, несшему рядом ее небольшую дорожную сумку; ей пришлось прерваться, когда она увидела Кевина за собой. Джой опустила солнечные очки и многозначительно осмотрела своего, видимо, совсем ополоумевшего секретаря с ног до головы. — Смокинг? Ты что, Кевин, шутки шутишь?