Сердце лихорадочно стучало в висках, когда она приблизилась к нужному номеру. Каждый фургон отличался от соседнего настолько, что сразу стало понятно, что правительство Рио не имеет никакого отношения к этому месту и что тут, на отшибе, люди просто собрались и соорудили для своих передвижных домов что-то наподобие, как в США, но в то же время очень от этого понятия далекое. На узкой дорожке между трейлерами было зябко — солнце не попадало на нее из-за пышных ореховых листьев, и Джой поежилась, словно ей и вправду стало холодно.

Но ей ни черта не было холодно. Ей было дурно от того, что она вообще тут явилась. В этом месте кто-то живёт?..

— Oi Ola! — раздалось за ее спиной, почти писклявое. Джой вздрогнула и обернулась. Из соседнего фургона вышла грузная, старая женщина в красном платье. Она приветливо улыбнулась ей. — Рикки говорит, — на ломаном английском произнесла она, — что вы придёте… Она сейчас будет.

Джет изобразила улыбку и благодарно кивнула женщине. Та заскочила в свой трейлер и тут же вернулась назад с огромной тарелкой… Печенья?.. Какие-то квадратные коричневые пластинки.

Женщина покачала головой и обвела свою фигуру свободной рукой, а затем тыкнула в Джой:

— Comer biscoitos, — сказала она и снова покачала головой. — Você é muito magro^[8]…

Джет догадывалась, что она сказала, но есть протянутое печенье или что это вообще такое она точно не собиралась. Это нечто выглядело, как мыльные карточки, нарезанные в тарелку канцелярским ножом…

— Alita! Vocě novamente para o seu!^[9] — голос, который Джой уже слышала сегодня по телефону, приклеил ее к этой дорожке. Судя по тону, она о чем-то пошутила; этот голос, на который Джет опасалась оборачиваться от соседки в красном платье, явно привнес кусочек жизнерадостности в унылую трейлерную пустыню. — Привет, простите, что сразу не вышла… Я Рикки.

Джой придется на нее посмотреть. Она сделала глубокий вдох и развернулась на сто восемьдесят.

И забыла, как дышать. Сердце, как камень, с грохотом рухнуло вниз.

Возле потасканного фургона стояла совсем юная девочка, которой, не зная, можно было дать не больше шестнадцати (и ей-то двадцать один?), и ее округлившийся живот смотрелся на ней, словно это — спектакль. Она просто играет в театре. Просто играет…

Джой неорывно смотрела на него. На этот чёртов живот.

На беременный, мать его, живот! Вместе с судорожным вдохом на Джет накатила непроглядная волна злости на Эмили, вещающую ей о «сюрпризе».

Сука.

Джой не могла выдавить из перехватившего дыхание горла ни единого слова.

— О, я вижу, вы удивлены, — с разряжающим повисшую тишину смехом сказала Рикки. Джет посмотрела на нее с умоляющей надеждой, желая услышать что-то про увлечение актерским мастерством, но этого, конечно же, не случилось. Кудрявая латинка, маленькая и милая, но почти не похожая на Лету; Рикки положила ладонь на свой живот. — Все в порядке. Я готова вас слушать. Точнее, мы готовы. Так как вас зовут? Проходите, пожалуйста.

Зовут?.. Ах, так смешно… Будто бы Джой помнила свое имя.

Примечание к части *эпиграф - Defin

название аэропорта в Рио-де-Жанейро 30°С желтая пресса трущобы в городах Бразилии, где живут люди за чертой бедности. В фавелах отсутствует развитая инфраструктура и высок уровень преступности. бразильский ударный музыкальный инструмент, разновидность бубна. Состоит из деревянного обруча, на который натянута кожа. своеобразный барабан небольшого диаметра в форме вытянутого цилиндра. сорт орхидей Ешь печенье. Ты очень худая Алита! Ты опять за свое!

Примечание к части Как вы плохо тыкаете на "жду продолжения" :((( 19. Рикки

Если будешь стрелять, то,

пожалуйста,

целься в голову –

моё сердце уже не пробить ни единым выстрелом.

— Ее больше нет, да?

Это было первое, что спросила Рикки, когда они оказались в трейлере. В непривычно холодном для Рио трейлере.

Наверняка, если бы Кевин вошёл сюда в шортах, он бы замёрз.

Крошечное пространство, где справа — кухня, а слева два кресла с круглым столом в середине. За мебелью, слишком миниатюрной и словно мультяшной, Джой заметила странную цветную шторку и подумала, что за ней, должно быть, кровать…

Она вяло оглядывалась вокруг, помня, что Рикки предложила ей сесть за этот самый круглый стол; на нем стояли фрукты, и Джой мутило, когда она представляла, насколько они тут сладкие.

Джой пыталась нащупать пуговицы своего пиджака, забыв, что на ней нет никакого, черт возьми, пиджака. Белая рубашка вольно висела на ней, и маленькие пуговки вовсе не успокаивали нервную дрожь, пробирающую до костей. Пальцы, запястья, наконец, между ребер и в горле; кровь, снабжающая их, истерически волновалась внутри, как море на грани шторма.

Рикки терпеливо ждала. Смотрела на нее, чуть склонив кудрявую голову. Джой тоже разглядывала Рикки: маленькая девочка, оранжевое платье, кольцо на безымянном и…

Господи, этот живот.

Вообще-то Джой профессионально играла в «притворимся-что-все-в-порядке». Всю свою жизнь, где бы она ни была, ей приходилось в это играть. Она долго училась, но результаты не заставили себя ждать: уже в пятнадцать, когда она потеряла своего самого близкого человека, Джет делала вид, что ее это нисколечко не задело. Отец всегда говорил ей, что это хороший навык.

На работе — незаменим, иначе тебя съедят вилкой для десерта, по кусочку, но съедят; так всегда поступают, и тем, кто играть в безразличие не способен, просто пишут некролог в мире большого бизнеса.

В семье — очень нужен, потому что в семье вы должны быть друг другу полезны, а не бесцельно рыдать в плечо.

Джой было известно, как хорошо работает эта игра, но с Летой, когда уже все у них держалось на волоске, она узнала, что, если люди заигрываются, люди ломаются. Как нить лопается, если тянуть ее слишком сильно. Как веревка трескается, если груз на ее конце превышает норму. Как карандаш превращается в два, когда ты гнешь его, смотря в стену.