Рейна плыла в пространстве, не в силах развернуть мысли в другое русло. Она была так чертовски влюблена…

И отнюдь не сразу заметила, что за стеклянной дверью, прислонившись к ней вплотную, стоял Грэг. У него смешно расквасился нос, прижатый к стеклу, и жалобно выкаченная нижняя губа. Рей хохотнула. Пора все же простить его. Когда, если не сейчас?

Любовь ласкала душу, скоро в ЛА явится осень, не слишком заметная в их климате, но зато крайне заметная в «Тыкве»; ее кофейня скоро станет популярнее и востребованнее, а когда-нибудь, может, их будет целая сеть… Жизнь налаживалась. Ей теперь было, кого любить: не отрывками, а постоянно. Откуда-то Рейна знала, что их с Джет история не кончится через месяц. Джет не такая. Ей нужна серьезность, и Рейне тоже.

Она открыла Грэгу дверь. Он едва не грохнулся на пол, но расплылся в обворожительной улыбке.

— Дорогуша, — в своей манере выдал он, — ты меня простила? Я конченый мудак. Больше ни единого плохого слова об этой твоей Джет, признаю, я просто заревновал.

— Заходи уже, мудак, — тепло улыбнулась другу Рейна и обняла, уткнувшись носом в пафосную зелёную рубашку на широкой груди; острый запах знакомого парфюма уютом разлился по телу. — Так уж и быть, поверю тебе.

— Ну, рассказывай, как ты?

— Люблю её, — с наслаждением произнесла Рейна. Она смаковала эту фразу, нисколько не замороченная тем, что ещё пока не слышала ее от Джет.

— Прикольное представление она в суде замутила, а? Этот Сетфорд наверняка обосрался после первой же фразы. Это, конечно, никак не опровергает мои слова о том, что я не верю в джетовскую беззащитность, ты же понимаешь, но я впечатлен ее не-беззащитностью.

— По-моему, это было очень давно, — покачала головой Рей. Она закрыла дверь и махнула Грэгу на барный стул. — Столько всего случилось за это время. Ты не представляешь, какой она бывает.

— Так… — поджал губы Грэг. — Все действительно так серьезно?

— Да-а, — блаженно протянула Рейна. — Я хочу свадьбу и двоих детей… Станешь крестным папулей?

Грэг поперхнулся.

Рей раскатисто засмеялась.

Примечание к части *эпиграф - Джио Россо

Примечание к части вайбы для атмосферы:

Nirvana - Heart-Shaped Box

Nickelback - How You Remind Me

Halestorm - Here's To Us 28. Вдох-выдох

По каждому поводу я разрываю ряд.

И падают, падают буквы к ногам моим,

обглоданной падалью слово в груди стоит,

и я замираю: не выдохнуть, не вдохнуть.

за милю до рая

я пряник

и я же

кнут.

— Бога ради, Кевин, ты что, в глаза долбишься? — зарычала Джой и тыкнула в свое расписание на экране айпада. — Посмотри, вот оно.

— Мисс Джет, пожалуйста, не святотатствуйте, я католик, — попросил он, чуть ослабив свою туго затянутую бабочку.

— Да? — удивилась она. — Прошу прощения. Переформулирую: ты, мать твою, в глаза долбишься?

— Не многим лучше, — вздохнул он.

Официальная часть презентации А8 подходила к концу. Отблескивающий серебром автомобиль стоял на широком глянцевом подиуме; приглашенные обозреватели наряду с видеографами «Авто Ньюс» и корреспондентами из «Интел Калифорнэйшн» снимали ее со всех сторон, разве что сверху не лезли. Внутрь — конечно, да… Они залапали всю пленку на панели управления… Впрочем, Кевин уже устал на это смотреть. Мисс Джет можно было понять: она была на ногах с пяти утра, журналисты, судя по всему, преследовали цель доконать ее окончательно, а тест-драйв, который она проводила для тех же «Авто Ньюс» на подготовленном аэродроме, пришлось прервать на целых сорок минут, потому что там откуда-то взялась огромная стеклянная арка.

На часах уже натикало пять часов вечера, эксклюзивный приём в честь официальной презентации начнется через каких-то полчаса — он будет проходить в Файр-тауэре на сто десятом этаже, среди великолепного ступенчатого глянца, выделенного голубым и черным закалённым стеклом. Там было просто безбожно красиво! У Кевина захватывало дух уже третий год подряд, когда он предвкушал, как будет стоять на открытой веранде и наблюдать сперва за пастельными цветами заката, а потом и за переливающимися огнями ночного города. Дышать глубоко, чтобы поднебесная свежесть ласкала лёгкие.

Формально он был, конечно, на работе, но мисс Джет редко когда поручала ему что-нибудь во время приемов. Кевин специально заканчивал с делами до последней обязательной официальщины. В субботу, правда, был назначен ещё и корпоратив, остаточной организацией которого он и занимался сейчас… Джой обнаружила его косяк — забыл про пункт в ее расписании, где значился запланированный звонок в «Хардгроувс», и теперь была раздражена ещё больше.

Уитни бегала за ней по следам весь день, поправляя макияж; Джет бесконечно снимали, задавая миллион тупейших вопросов («почему в этот раз седан?» или «не считаете ли вы двухэтажную оптику слишком тяжеловесной?»), и, в общем-то, что в офисе, что на аэродроме творился полнейший хаос. От навалившихся на голову дел было трудно дышать, Джой словно сжали в тиски со всех четырех сторон; благо, хоть в туалете ее оставляли в блаженном спокойствии и не ломились в чёртову дверь.

К половине шестого — как по таймеру, мать их — корреспонденты, интервьюеры, представители компании статистического анализа качества, критики, клинические идиоты, потомственные бомжи и все остальные, наконец-то, покинули её и её офис.

Джет шумно выдохнула, сбросив с плеч каменную ношу, издала протяжный стон артистичности и удовольствия. Подвигала мышцами лица, уставшими от прилипшего к ним выражения радушия и вежливости. Торжественный брючный костюм, льняной и не слишком удобный, как и туфли «Шанель» на невысокой шпильке, безумно хотелось снять. В идеале — вообще лечь и сдохнуть, но это если уж говорить о мечтах… Джой, дождавшись, когда из офиса выпрется последний из делегации, в ту же секунду плюхнулась на маленький велюровый диванчик, и он — о, чудо — оказался пределом ее мечтаний.

В холле «БМВ» приятно теплился вечерний свет. Привычная суета наполняла офис. Ребекка — снова лохматая — бездельничала, с улыбкой шатая головой за стойкой. У Одри, которая что-то шептала Ребекке, губы за прошедшие дни стали ещё больше. Третья администраторка, когда-то врезавшаяся в Роуз, Молли — сидела чуть дальше и что-то печатала, моргая глазами-блюдцами. Неужто работала? А, в общем-то, не особо это имело значение. Самая главная часть их работы все равно заключалась в том, чтобы обворожительно хлопать ресницами.