Она, переодевшись в лёгкое платье, вышла на оживленную улицу. Проходная — неудобно тем, что, выходя из кофейни, высок риск налететь на прохожих, но от мысли, что «Тыква» станет узнаваемой, у Рейны в животе предвкушающе трепетало волнение. Маленькие цветные крылышки. Как у внутренних бабочек, когда влюбляешься.

И всё-таки новая кофейня — большой шаг, который она сделала только благодаря Джой. Это слишком много значило для нее, и Рей боялась, что Джой не осознавала, насколько много на самом деле… Она же ведь говорила правду? Заботиться о ком-то — это знать, что именно человеку важно. Да, конечно же, она знала! Иначе и быть не может. Джет ведь могла бы и просто какие-нибудь бесполезные туфли ей подарить, или платье, или что там ещё дарят шлюхам-содержанкам?

Рейна глянула на время в экране и попыталась отвлечься. Аврил с Джастином уже вернулись, и вчера Аврил согласилась, наконец-то, спокойно всё обсудить. Рей великодушно не упомянула вонючего козла Сетфорда, хотя один Господь Бог знает, чего ей это стоило, а Аврил вернула себе такую удобную для Рей кротость… Так всегда случалось у них: и в школе, и в работе, и просто в жизни; их дружба походила на бамбуковую шпалеру, которая хоть и кренилась иногда, быть может, даже трескалась кое-где, но в конечном итоге все можно было поправить. Как ни крути, основные опоры оставались в порядке.

В детстве Рей часто размышляла о метафорах, и со временем дошла до вечной теперь истины в своей жизни; она как раз таки была об этом. Отношения с людьми — поддерживающие конструкции, на которых вьются изумрудные побеги плюща. Сначала вы эти конструкции возводите, затем — сажаете чёртов плющ, подвязываете, поливаете, выращиваете… Укрепляете опоры, когда листьев становится слишком много. Чините их, когда они лопают от нагрузки, или ломаются от вихрей и ураганов.

И Рей точно знала: пока вы обе считаете нужным трудиться над этим, вы остаетесь близкими.

Рейна слишком часто пыталась строить опоры с теми, кому это было совсем не нужно, а в одиночестве — ещё одна вещь, которую она выучила, — с двойным масштабом не справиться.

С Аврил за семнадцать лет дружбы им оставалось лишь чинить, а вот с Джой – ещё долго сажать этот грёбаный, дикий плющ...

Рейна прочитала осветившее экран сообщение:

Джой, [16:07]:

И, кстати, прости меня за вчера, я не в духе в этом полёте… Надеюсь, ты не обижаешься.

У меня много дел, поболтаем уже в ЛА?

Пожалуйста, Рей, не думай, что я забыла о тебе.

Надеюсь, ты неплохо проводишь вечер и ведёшь себя хорошо… правда? :)

Она перечитала несколько раз.

Вздох облегчения вытеснил скопившийся в лёгких груз из песка и глухих сомнений.

Лёгкий вечерний ветер гладил улыбку Рейны, как кистью для пастельных красок. Она с трудом сбежала от ручной собачки-водителя Джой, которому было велено возить ее куда душе вздумается, и теперь эта свобода от душной поездки на авто казалась ей ещё приятнее. Аврил снимала квартиру недалеко отсюда; все эти минуты Рейна шла, оглядываясь на любимый шумный город, на светящиеся вывески, на людей с мороженым и банками колы. Она любовалась давно привычными видами так, словно она тут впервые за долгое время, и мысленно отвечала Джой на ее сообщение. Она так увлеклась тем, что могла бы сказать, что так ничего и не отписала.

Спокойствие, как ручей из Долины, где она провела все свое детство, разливалось по венам, заполняя ее от стоп в блестящих босоножках и до самой макушки чуть розоватых волос.

Этим вечером, седьмого августа, Рей казалось, что жизнь ее налаживается и что всё отныне будет в порядке. Она даже зашла в «Симпл Вайн», чтобы купить для них с Аврил бутылку ее любимого белого «Шардоне», но кто же знал, что дурацкое, кислое «Шардоне» скоро разобьётся о голову Сетфорда?

В шестнадцать двадцать три Рейна, улыбаясь, вышла из «Симпл Вайна». В шестнадцать тридцать пять Аврил с кровоподтеком на щеке рыдала, как безумная, и несколько врачей кружили над гнусным Сетфордом, который валялся на полу, как мерзкая бычья туша. На секунду Рей стало жаль, что она не убила его.

А в следующую, в долбаных шестнадцать тридцать шесть, на ее руки надели наручники.

***

Джой долго решалась выйти из машины.

Написала Рейне сообщение.

Вытерла солнцезащитные очки, которые не собиралась надевать.

Поправила лёгкую розовую помаду.

В жутком салоне «Шевроле» нестерпимо хотелось раствориться, представив себя кристаликом сахара в кипятке.

Наконец, после очередного покашливания Кевина в кулак, она отстегнула ремень безопасности. Ударить в грязь лицом перед собственным секретарем было бы позорной вершиной всех ее крахов. Джой с поднимающейся паникой внутри поняла, что, наверное, переоценила свои силы… Если ее дрожь не заглушал даже феназепам… Хотя, она проглотила всего одну штучку, может быть, стоит выпить ещё одну, и тогда всё…

Боже, о чем она думает. Нет, ни в коем случае. Ей нельзя. Хватит.

Джой открыла тусклую красную дверь и вышагнула из «Шевроле». Руки вспотели, и она, сжав челюсти, будто бы ей это помогало, потерла друг о друга ладони. Кевин припарковался чуть поодаль от входа в импровизированный на бразильский манер трейлерный парк; на парковке стояло ещё с десяток таких же дерьмовых машин.

Ровная аллейка, по которой она шла, почти не чувствуя собственных ног, выглядела сносно, если не считать сплошь и рядом разбросанных фантиков, бутылок и окурков, которые не влезли в переполненный бак. Вход в парк начинался с торжественной надписи на португальском поверх разваленной арки. Деревья ограждали несколько убогих жилищ на колесах, как и странный забор, и всё это дикое сочетание мусора, праздника и лесных элементов казалось Джет отрывком из сюрреалистичных картин. Как лес посреди асфальтной дороги. Разве такое бывает?

Она оглянулась на магазинчик, вырванный из прошлого века. Далеко за ним возвышались голубые горы, а справа змеёй удалялась пустая трасса.

Эта окраина была будто бы одичавшей. Далёкой. Джой лишь издали заметила пару человек: они ели мороженое и держались за руки.